Код Адольфа Гитлера. Апрель - Владимир Иванович Науменко
– Так вот ты какой, апрель! Судный месяц для Германии! Вдалеке Берлин был подёрнут дымкой пожарищ, город опустел, в воздухе ощущался запах боёв, в арену которых превратилась столица, всё катилось в пропасть, и с горечью для себя наблюдая такую картину, он понял, что Сталин не будет вести с немцами переговоры до тех пор, пока у власти находятся нацисты. Все надежды рейхсминистра рухнули тогда, когда вчера от Гитлера он услышал слова, равносильные приговору всему рейху: «Мы погибнем в битве с большевизмом, но никогда не будем договариваться с ним!»
Вдыхая в легкие гарь пожарищ, Риббентроп с ужасом для себя осознал, что скоро жернова истории перемелют его в угоду победителям, и, немного испугав стоявшего неподалёку шофёра, громко сказал:
– Я хочу связаться с фюрером!
– Связь очень плохая, герр рейхсминистр! – посетовал было подоспевший к нему адъютант, но под суровым взглядом шефа переменился в лице и испуганным голосом произнёс:
– Я попытаюсь её наладить, правда, шансы на успех более чем скромные.
– Приступайте!
Проявляя нетерпение и нагнетая вокруг себя нервозность, Риббентроп то и дело торопил адъютанта, временами он бросал тревожный взгляд вдаль, и вдруг в нём шевельнулось мрачное предчувствие того, что он стал ненужен фюреру, что на предстоящую судьбу Германии этого «противоядия от большевизма» он не в силах будет повлиять.
– Связь с бункером налажена, герр рейхсминистр!
– Слава богу, какой ты молодец! – потерявший было надежду Риббентроп обрадовался словам адъютанта. Помехи в радиоэфире были устранены. И, соединившись со связистом Мишем, рейхсминистр потребовал от него позвать Гитлера. К удивлению Риббентропа, тот быстро выполнил эту просьбу, и в наушниках возник голос Гитлера:
– Да, Риббентроп!
– Я хочу вернуться в Берлин и быть рядом с вами, мой фюрер! В крайнем случае дозвольте мне пойти в разведку и найти свою гибель на поле боя.
– Не говорите глупостей, Риббентроп! – резко ответил Гитлер. – Пока ещё вы рейхсминистр, а не фольксштурмовец! Законы гестапо на вас не распространяются! Будьте спокойны! Я приказываю вам покинуть зону боевых действий и ждать дальнейших указаний.
– Как прикажете, мой фюрер!
– Риббентроп! Вы должны убедить их объединить силы нордических народов против азиатско-большевистских орд. Лучше всё это я советую вам изложить в письме к Черчиллю.
Возникли помехи.
– Связь разъединена, герр рейхсминистр!
– Почерк фюрера чувствуется даже в таких мелочах! – в ответ Риббентроп улыбнулся таким словам. – Ну что же! Заводите машину! Нам ничего не остаётся, как ехать на север, к Дёницу.
Гитлер напрасно возлагал свои надежды на то, что Фегеляйн способен сформировать батальон. В СС решили: подождём, увидим, время покажет. Гиммлер вёл свою игру, он уже примеривал на себя роль фюрера, в чём ему способствовал Шелленберг. В подтверждение этого Фегеляйн поехал не в Науэн, а в Хохенлихен – к Гиммлеру.
Он застал рейхсфюрера в зелёной форме Ваффен-СС, который в это время призвал всю свою волю, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Шелленберг сидел рядом, своим молчанием показывая Фегеляйну, свою заинтересованность услышать от того последние новости из ставки Гитлера.
– Извините, рейхсфюрер, – виновато произнёс Фегеляйн, – что напрасно заставил вас прождать на полпути в Науэн. Туда я не поехал.
– Наконец я слышу голос из бункера! – кончиком пальца поправив на переносице очки в роговой оправе, произнёс Гиммлер и тут же не преминул поинтересоваться:
– Почему, Герман, вы туда не поехали?
– На то были причины, рейхсфюрер! – стал отвечать Фегеляйн. – Это поразительно! Я, кажется, начинаю сходить с ума, рейхсфюрер. Фюрер видит победу в поражении, хотя все вокруг него знают, что Берлин находится на грани падения. Сегодня я говорю это вам, рейхсфюрер СС, потому что для генерала СС должна существовать возможность откровенно высказаться. Вы всегда были в моей жизни великим покровителем, строгим руководителем и всегда готовым помочь товарищем.
– Не поддавайтесь панике, Фегеляйн! – посоветовал Гиммлер. – Не всё так плохо, как вам может показаться. Защитники берлинских стен будут бороться до последней капли крови, надо, Герман, всё происходящее воспринимать хладнокровно, и вот тогда будет ясна истинная картина событий.
– Рейхсфюрер! – слегка взволнованным голосом произнёс Фегеляйн – Ваши самые плохие прогнозы начинают сбываться. Фюрер добровольно обрёк себя на смерть, он разъярён тем, что СС бросили его в беде.
– СС не бросало фюрера никогда, заметьте себе, Фегеляйн! – произнёс Шелленберг. – Но время и Германия не простят нам, если со смертью фюрера перестанет существовать и немецкая нация.
– Я не стану с вами спорить, Вальтер! – смиренно произнёс Фегеляйн. – Я охотно поделюсь с вами той мыслью, как фюрера глубоко почитают его солдаты, как сильно, даже в эти дни краха, они привязаны к нему. Даже если иногда его приказы безжалостны и воспринимаются как жестокость, они вызывают чувство, что ими руководит их фюрер – Адольф Гитлер.
– Вы заметили, Фегеляйн, что фюрер не способен повлиять на события, что в скором времени произойдут в Берлине! – сказал Гиммлер. Шелленберг хранил внешнее молчание, однако на самом деле ловил каждое слово Гиммлера.
– Да, рейхсфюрер! – согласился Фегеляйн – Но люди СС, как вы говорили, всегда будут смотреть в глаза смерти.
– Всё это правильно, Фегеляйн! – произнёс Гиммлер. Лицо «магистра СС» превратилось в маску страха и ненависти. – Но у вас, как и у меня, жена. Стоит ли всем нам рисковать жизнью ради человека, который вверг нашу страну
