Стивен Хантер - Честь снайпера

ФГ-42 и «Штурмгеверы» десантников поливали по открытым бронированным дверям огромных машин, поднимая облака стальных осколков, хлещущих по бойцам, пытавшимся выпрыгнуть и вступить в бой. Остроконечные пули косили их и бойцы падали, сражённые рикошетящими внутри стального отсека пулями.

Вилли нашёл себе цель, глядя поверх длинного хобота огнемёта и выпустил ещё одну полусекундную струю уничтожающего жаркого ветра по третьей машине, окутавшую её тем же пылающим облаком. Несчастные каратели — орущие, визжащие, пылающие — поскакали через борта машины и побежали прочь, впрочем, тут же попадав, упокоившись и дымя.

Вдруг стало некуда стрелять. Смрад сгоревшего топлива и жареного мяса наполнял воздух, и над всей картиной нависло мрачное дымное облако. На земле догорал капитан — ещё не вся его плоть была пожрана.

— Камрад! — донёсся крик из второго панцервагена.

— Мы сейчас ещё гранат забросим, а потом сожжём вас. Бросайте оружие и выходите с высоко поднятыми руками. Если мы не видим ладоней — будем стрелять. Быстро, быстро!

Выжившие сербы полезли из каждой машины. Их обыскивали и отводили к дороге, где сажали на землю с велением держать руки кверху. Строго кверху. Несколько бойцов со «Штурмгеверами» окружали их.

Вилли скинул пятидесятифунтовый огнемёт, в котором всё равно практически не осталось топлива и пошёл к Карлу.

— Ну, хоть они и не ожидали такого сражения — мы всё равно победили.

— Интересное развитие событий, не так ли?

— Отличный выстрел, кстати.

— Да, в этот раз вышло лучше, чем раньше. Что теперь? Сочинил что-нибудь?

— Нет, я был немножко занят.

— Понимаю, что в это трудно поверить, но я и сам додумался до одной мысли.

— Потрясающе.

— У нас есть два невредимых панцервагена.

— Трупы внутри. Но о них мы позаботимся.

— Также я заметил, что если мы разденем наших пленных, то у нас будет пятнадцать… нет, двенадцать — хрен с ними — эсэсовских курток и шлемов. Всем хватит.

— Да, точно. Понимаю, куда мы во всём этом тронемся.

— У нас есть Белая ведьма — а это наш билет на борт «Фокке-Вульфа 200», который сейчас стоит в Ужгороде.

— Так.

— Надеваем куртки СС, отпускаем эсэсовцев. Голые, они ничем нам не повредят. Пусть валят в горы или куда им угодно. Берём девчонку, взрываем Рыжее Нутро — это всё же наша задача — и едем на аэродром Ужгорода. Там садимся на самолёт.

— До сих пор неплохо, — согласился Вилли.

— Потом полетим туда, где нас не казнят сразу. В Берлине это случится моментально.

— У этого самолёта огромный радиус действия. Мы можем лететь низко, так, чтобы радары нас не засекли. Наши пистолеты убедят пилотов сотрудничать. Они тоже свою выгоду получат — если только найдут правильный аэродром.

— Я открыт для обсуждения.

— В тюрьму мне тоже не хочется, — признал Вилли. — Я слышал, там на ключ запирают.

— А это значит, — продолжил Карл, — что Москва тоже отпадает. Русские. Точно не Рим, там американцы. Не Александрия — там англичане.

— Хмм… — протянул задумчиво Вилли.

Карл спрыгнул в окоп. Она сидела в углу — её больше не охраняли — и смотрела на него.

Она распустила волосы так, что они ниспадали светло-русой густой гривой. Широко открытые голубые глаза, острые скулы, натягивающие загорелую кожу щёк до впалости. Она совершенно не паниковала — лицо отражало лишь вялый интерес. На ней была крестьянская куртка поверх белой кофты и красивый шарф, повязанный вокруг элегантной шеи. Этих подробностей он раньше не заметил.

— Ещё сигарету? — предложил он.

— Было бы неплохо. Кстати, кого убили?

Карл достал две сигареты — одну для себя. Зажёг обе, затем сказал:

— Это был карательный батальон, прикреплённый к Тринадцатой горной дивизии СС — «Скимитар». Это такой меч, как я слышал.

— Эдакая кривая штука, верно?

— Да. Более впечатляющий, нежели эффективный. Полагаю, для некоторых людей он имеет символическое значение.

— Поскольку вы живы и я не вижу вокруг молний, могу ли я предположить, что вы вступили в перестрелку с эсэсовцами?

— Полагаю, что так и было.

— Странно. Вы не выглядите психом. Но теперь, поскольку вы убили множество ваших людей — мы оба погибнем.

— Вряд ли, — ответил он. — Я бы не согласился с «нашими людьми». Но, что более важно, у меня есть план — отличный, хоть его и придумал я сам. А обычно мои планы ужасны. Похоже, что вы — наш билет на отличный самолёт, и мне не хотелось бы рушить такой шанс.

Карл рассказал ей о задуманном.

— Звучит рискованно.

— Так и есть. Но это лучше, чем подвергнуться обработке в подвалах СС.

— Я понимаю. Но нужно быть практичными. Это не кино. Мы не можем просто улететь.

— Вообще-то можем.

— И куда вы думаете лететь?

— Думаю, что надо попробовать Швейцарию. Сыр у них отличный.

Глава 59

— Швейцария! — вскричал Суэггер.

— Вот что они сделали: угнали их собственный самолёт и приземлились в Берне, все вместе. Вроде бы это был десантный отряд — очень небольшой, коммандос, я полагаю — но нацистами они наелись. Так что десантники забрали её и улетели в Швейцарию. Один офицер выяснил это.

— Господи боже… — протянул Боб, замерев, словно фигура ковбоя из кино в бескрайней прерии.

— Это ещё не всё. Есть ещё поворот… что за поворот! Он женился на ней. Его звали Карл фон Дрелле, герой войны, аристократ. Красавец, судя по фотографиям. Похож на Эрролла Флинна. Выйдя из интернирования, они решили, что раз уж Европа так старалась их убить — им следует отправиться куда-либо ещё, где побольше солнца и эмигрировали в Австралию.

— Поэтому-то ты и в Австралии?

— Её сын Пауль позвонил мне из Сиднея. Всё, что он сказал, мы проверили. Я полетела туда и провела неделю с семьёй, просмотрев все записи и фотографии. У них было четыре сына и дочь. Дочь, кстати, была известной австралийской теннисисткой в 70-х. Внучка тоже рубится.

— Что случилось с Милли? — спросил Суэггер, боясь своего же вопроса. Что-то сдавило ему грудь.

— Ей было восемьдесят четыре года, когда она умерла. Через несколько недель после Карла, в окружении детей и внуков. Она работала профессором математики в университете Нового Южного Уэльса, где её весьма уважали — если доверять посмертным речам. Все думали, что она была немкой. Никто не подозревал, что она русская.

— Вот тебе и удар по яйцам, — вслух подумал Боб.

Вдруг навалились все те мысли, что он гнал от себя всё прошедшее время: Милли в тех обстоятельствах, которых заслуживала. Милли с детьми, за обедом, на работе — Милли, живущая своей жизнью, в которой она любила и была любима.

«Ты влюблён в неё, сумасшедший старый козёл».

— Карл прихватил с собой своего сослуживца, сержанта, — продолжала Рейли, — и они оба занялись бизнесом. Слышал о «Фольксвагене»? Карл и Вилли стали первыми в Австралии дилерами «Фольксвагена», а затем и вторыми, и третьими. Он и Вилли разбогатели. Господи, Суэггер, после всего того дерьма, через которое им пришлось пройти, всех смертей, грязи и мясорубки они попали в столь продуктивную, честную жизнь! Определённо, вслед за адом снова приходит жизнь. Это удивительно! У меня слёзы текут всякий раз, как я об этом думаю. Ты тоже плачешь?

— Ковбои не плачут, — ответил Суэггер, хоть ему в глаз и попал какой-то чёртов камешек, унесённый ветром прерии.

Выражения признательности

Мои первые благодарности адресуются тому, кому я посвятил книгу — Кэти Лалли, которую я искусно скрыл под именем Кэти Рейли (а её мужа, Уилла Ингленда вывел как Уилла Френча). Кэти, сейчас работающая московским корреспондентом моей старой газеты «Вашингтон Пост» вместе с Уиллом, организовывала мою поездку на Украину и решала все моменты, связанные с Россией. Её силами я был окружён заботой друзей, а не посторонних людей.

Двум друзьям, которых я звал «два Влада». Володимир Бандривский был нашим переводчиком и гидом, и, несмотря на трагическую историю его народа, всегда был весёлым шутником. Володимир Бак (все толковые имена в своём окружении я ворую) был нашим историком, добывавшим всю необходимую информацию если не моментально, то на следующий день. Оба были отличными компаньонами и делали путешествие — особенно по зубодробительным украинским дорогам — более чем приятным.

На домашнем фронте Гарри «Гершон» Гольдберг был особенно полезен по части тель-авивского замысла. Как и Влад II, если он чего-то не знал — то узнавал назавтра. Кроме того, он — изрядный весельчак, а писателю обязательно нужно добавлять веселья кое-где в романе. Посредством Гарри доктор Дэвид Фоулер, патологоанатом штата Мэриленд, присмотрел за мной на уроке анатомии оберштурмбанфюрера Грёдля. Также очень кстати оказалась помощь его друга, Ларри Бейкера.