Айра Левин - Мальчики Из Бразилии

Опустив руку, он сделал полшага вперед.

- Этот человек, - добродушно сказал он, - молодой американец, скорее всего, предложил вам какие-то день­ги и, наверно, рассказал вам какую-то историю, что это, мол, только шуточка или что-то в этом роде, безобидный розыгрыш, который он хочет нам устроить. И я могу полностью понять, что девушки, которые, конечно же, нуждаются в деньгах... Разве не так? Неужели мой друг так щедро платит вам?

Подмигнув, он смотрел на них, ожидая ответа.

Иошико, хихикнув, решительно покачала головой.

- Нет, я чертовски уверен, что он вас не балует! - он улыбнулся Мори и Цуруко; те ответили ему нереши­тельными улыбками. - Я вполне понимаю, - повторил он, снова обретая серьезность, - как себя чувствуют девушки в вашем положении, которым приходится тяж­ко трудиться и, имея на плечах двух детей и еще ответ­ственность за семью, как у вас, Мори..., И я могу понять, как вам трудно удержаться при таком предло­жении. В сущности, я не мог бы понять, если бы вы даже отвергли его; вы же не такие уж дурочки! Безобидная маленькая шуточка - и можно заработать несколько лишних крузейро. Вещи сегодня дороги; я-то знаю. Поэтому-то вы и получили хорошие чаевые наверху. Так что, если вы получили такое предложение и приняли его, верьте мне, девушки, я не сержусь на вас и не собираюсь вас упрекать; я вас отлично понимаю, но мне только нужно знать.

- Сеньор, - запротестовала Мори. - Даю вам чес­тное слово, никто не предлагал мне ничего и никто меня ни о чем не просил.

- Никто, - покачала головой Цуруко и Иошико поддержала ее. - Честно, сеньор.

- Как доказательство того, что я вас понимаю, - сказал человек в белом, вынимая бумажник и раскрывая его, - я дам вам вдвое больше того, что он вам дал или, по крайней мере, вдвое больше того, что он вам предла­гал.

Он переломил надвое пухлый бумажник темной кро­кодиловой кожи, и стали видны две объемистые пачки банкнот.

- Это я говорил вам раньше, - улыбнулся он. - Если даже и плохо для меня, вам только хорошо.

Он перевел взгляд с одной женщины на другую. - Вдвое больше того, что он вам дал, - сказал он. - Для вас и столько же для сеньора... - движением головы он показал на Каваяму, который торопливо назвался. - Так что и он не будет на вас сердиться. Ну, девушки? Договорились?

Человек в белом показал деньги Иошико.

- За такие деньги надо работать целый год - а тут сразу новая машина, - сказал он ей. - Миллион кру­зейро!

Теперь он показал деньги Мори. - Если я буду в курсе, как много удалось узнать моим соперникам, я смогу предпринять ответные шаги, - Он протянул день­ги Цуруко. - Я успею ускорить выпуск продукции или, может быть, найду этого молодого человека и... перета­щу его на свою сторону, дам и ему денег, как и вам, и сеньору...

- Каваяме. Давайте, девушки, не бойтесь. Рассказы­вайте все сеньору Аспьяцу. Я на вас не сержусь.

- Понимаете? - продолжал настаивать человек в белом. - Только на пользу. Для всех!

- Мне нечего рассказывать, - повторила Мори, и Иошико, не сводя глаз с толстой пачки банкнот, грустно поддержала ее. - Нечего. Честно, - она подняла на него глаза. - Я бы рассказала, и с удовольствием, сеньор. Но мне в самом деле нечего рассказывать.

Цуруко приковалась взглядом к бумажнику.

Человек в белом внимательно наблюдал за ней.

Она было посмотрела на него, помедлила и, переба­рывая смущение, кивнула.

Он перевел дыхание, продолжая смотреть на нее.

- Все было точно так, как вы и сказали, - призна­лась она. - Я была на кухне, где мы готовились обслу­живать вас, и один из поварят подошел ко мне и сказал, что снаружи стоит какой-то мужчина, который хочет поговорить с кем-то, кто будет вас обслуживать. Вашу компанию. Мол, очень важно. Поэтому я вышла, и он встретил меня, какой-то североамериканец. Он дал мне двести крузейро, пятьдесят сначала, а сто пятьдесят потом. Он сказал, что репортер из журнала, а вы делаете фильмы и никогда не даете интервью.

Человек в белом, не спуская глаз, бросил:

- Продолжай.

- Он сказал, что сможет написать хорошую статью, если ему удастся выяснить, какие новые фильмы вы собираетесь запускать. Я сказала ему, что вы будете говорить с гостями попозже, как нам сказал сеньор Каваяма... и он...

- Попросил вас спрятаться и подслушать.

- Нет, сеньор, он дал мне диктофон, я взяла его и передала ему, когда вы кончили разговаривать.

- Дик... диктофон?

Цуруко кивнула.

- Он показал мне, как он работает. Сразу нажимать две кнопки.

Человек в белом закрыл глаза и застыл на месте, лишь чуть покачиваясь из стороны в сторону. Открыв глаза, он посмотрел на Цуруко и слабо улыбнулся.

- То есть, диктофон записал весь ход нашей встре­чи?

- Да, сеньор, - сказала она. - Он был в чаше с рисом под сервировочным столиком. И очень хорошо работал. Этот человек попробовал его перед тем, как уплатить мне, и был очень рад.

Человек в белом втянул воздух сквозь стиснутые зу­бы, прикусил нижнюю губу, выпустил воздух и, закрыв рот, сглотнул. Положив руку в перчатке на лоб, он медленно вытер испарину.

- Всего двести крузейро, - сказала ему Цуруко.

Человек в белом, не сводя с нее взгляда, придвинулся вплотную и набрал в грудь воздуха. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз: она была на полголовы ниже его. - Дорогая моя, - мягко сказал он. - Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вы знаете об этом человеке. Если он был молод - то насколько молод? Как он выглядел?

Цуруко, растерявшись от его присутствия вплотную к ней, сказала:

- Ему было, я думаю, года двадцать два - двадцать три. Мне не удалось внимательно рассмотреть его. Очень высокий. Симпатичный. У него были короткие курчавые каштановые волосы.

- Это хорошо, - сказал человек в белом, - хорошее описание. Он был в джинсах...

- Да. И в такой же куртке - ну, вы знаете, короткая и синяя. И еще у него была сумка из авиакомпании, на ремне, - она показала себе на плечо. - В ней у него и был диктофон.

- Очень хорошо. Вы весьма наблюдательны, Цуруко. Какая авиакомпания?

Она опечалилась.

- Я не заметила. Но сумка была бело-синей.

- Значит, бело-синяя сумка авиакомпании. Хватит и этого. Что еще?

Нахмурившись, она покачала головой, припоминая, и откровенно обрадовалась:

- Его имя было Хантер, сеньор!

- Хантер?

- Да, сеньор! Хантер. Он назвался совершенно от­четливо.

Человек в белом криво усмехнулся.

- Не сомневаюсь. Продолжайте. Что еще?

- По-португальски он говорил плохо. Он сказал, что я была «большая помощник» ему, все остальные ошибки такого же рода. И произношение у него было неправиль­ным.

- Значит, он пребывал тут недолго, так? Вы оказа­лись «большая помощник» и для меня, Цуруко. Дальше.

Сдвинув брови, она беспомощно пожала плечами.

- Это все, сеньор.

- Прошу вас, попытайтесь вспомнить что-нибудь еще, Цуруко. Вы даже не представляете, насколько это важно для меня.

Она закусила костяшки сжатых в кулачок пальцев и, посмотрев на него, покачала головой.

- Он не сказал вам, как с ним связаться на случай, если я организую другую вечеринку?

- Нет, сеньор! Нет! Ничего такого. Я бы сказала вам.

- Подумайте.

Растерянность и напряжение на ее лице внезапно сменились оживлением.

- Он живет в отеле. Это поможет вам?

Карие глаза вопросительно уставились на нее.

- Он сказал, что поест в отеле. Я спросила его, не принести ли ему чего-нибудь - он проголодался, дожи­даясь меня - и он мне так и сказал, что, мол, он поест в отеле.

Человек в белом посмотрел на Цуруко и сказал:

- Видите? Значит, было что-то еще.

Он сделал шаг назад и, осмотревшись, открыл бумаж­ник. Оттуда он вытащил четыре банкноты по сто кру­зейро и протянул их ей.

- Благодарю вас, сеньор!

Каваяма, улыбаясь, подошел поближе.

Человек в белом дал и ему четыре бумажки и по одной Мори и Иошико. Засовывая бумажник обратно во внутренний карман, он улыбнулся Цуруко и поблагода­рил ее:

- Ты хорошая девушка, но на будущее должна боль­ше думать об интересах своего патрона.

- Я буду, сеньор! Обещаю!

Каваяме он сказал:

- Не будьте слишком строги к ней. Право же!

- О нет, не сейчас, конечно! - Каваяма улыбнулся, выпрастывая руки из карманов.

Человек в белом взял свою шляпу и атташе-кейс со столика с лампой и, улыбнувшись приседающим женщи­нам и Каваяме, отвернулся от них и направился к группе ждавших его поодаль людей.

Улыбка теперь сползла с его лица; глаза сузились. Оказавшись среди них, он шепнул по немецки:

- Проклятая желтая шлюха, я бы ей сиськи отрезал!

Он рассказал им историю о диктофоне.

Блондин сказал:

- Мы проверили и улицу, и машины; поблизости никаких молодых американцев в джинсах.

- Мы найдем его, - сказал человек в белом. - Он одиночка; группы активно действуют лишь в Рио и Буэнос-Айресе. И он любитель, причем не только в силу возраста - ему года двадцать два, двадцать три - но и потому, что назвался Хантером, что, как известно, в переводе значит «охотник»; ни один более-менее опыт­ный человек не позволит себе таких шуточек. И он глуп, в противном случае, он бы не обмолвился этой суке, что остановился в гостинице.