Андрей Добрынин - Кольцевой разлом
- А если разобраться, так уж ли они неправы?- произнес Шарль, доставая из сумки бутылку коньяка. - Ты меня прости, я в России недолго и могу ошибаться, но мне показалось, что атмосфера здесь очень гнилая. Надо было что-то менять, но если те, кто стоят у власти, этого не понимают, то происходит то, что происходит. Кстати, эти парни, которые заняли Центр, могли бы устроить такое кровопролитие, что весь мир содрогнулся бы, а они вместо этого устраивают пункты по снабжению продовольствием. И отстреливать они могли бы не только бандитов,а в первую очередь своих политических противников. Однако пока они вроде бы этого не делают...
- Как знать?- возразил Тавернье.
- Связь с Центром есть, но пока о таких вещах ничего не слышно,- сказал Шарль. - А ведь в Центре, я полагаю, живет много людей, которые активно неприятны тем, кто сейчас владеет Центром.
Тавернье вскочил и забегал по комнате, возмущенно жестикулируя.
- Это типичная психология толпы!- восклицал он. - Значит, мы должны благодарить террористов за то, что они еще не всех расстреляли? Ты это хочешь сказать?
- Да ничего я не хочу сказать,- буркнул Шарль и одним духом опрокинул в рот полстакана коньяка. - Уф... Не хочешь после трудного дня?
- Нет, уволь,- отказался от коньяка Тавернье. - С какой стати я буду по всякому поводу подрывать здоровье?.. А то, что сейчас происходит,- это фашизм, самый настоящий коммуно-фашизм. Я предупреждал о том, что его корни в российском обществе очень глубоки. Имперское мышление осталось, стремление к "твердой руке" осталось,привычка к иждивенчеству осталась. На такой почве можно вырастить все, что угодно, любые мятежи.
- Тебе, конечно, виднее, Франсуа, ты человек ученый...- сказал Шарль. -Но вот насчет имперского мышления: мы же с тобой были в Белоруссии, видели, что происходит там и что показывают по телевизору здесь. И там, и здесь живут русские, разница между которыми не больше, чем между парижанами и жителями, скажем, Бордо. И если они хотят объединиться, то честно ли мешать этому, без конца показывая по телевизору кучку людей, протестующих против объединения, потому что им за это платят? Я допускаю - Франции и вообще Западу объединение русских невыгодно,но тогда надо прямо сказать: господа, мы преследуем свою конкретную политическую выгоду, а не какие-то там высокие идеалы. Россия может демократизироваться сколько угодно, но для нас она все равно враг, и плевать мы хотели на то, о чем мечтают русские: нам важно то, к чему стремимся мы. Извини, Франсуа, но, по-моему, по отношению к России мы ведем себя по-свински.
- Я веду себя так, как мне подсказывает совесть!- пылко воскликнул Тавернье. - В демократическом обществе все имеют возможность отстаивать свое мнение, и незачем для этого браться за оружие...
Шарль хотел было возразить, но тут раздался телефонный звонок. Тавернье снял трубку и, услышав голос на том конце провода, яростно замахал рукой на Шарля, призывая того замолчать. Шарль повиновался и с интересом уставился на своего компаньона: Тавернье побледнел, напрягся и сразу охрип. Разговор шел по-французски. Прозвучала занятная фраза:
- Вы звоните из Москвы? Как же так, ведь вас разыскивают?..
Затем речь зашла о каких-то материалах. Повесив трубку, Тавернье с тяжелым вздохом потянулся к бутылке, щедро плеснул коньяку в стакан Шарля и залпом выпил.
- Бьюсь об заклад - не догадаешься, кто звонил,- произнес Тавернье.
- Ну почему же,- возразил Шарль, которого неожиданно осенила догадка. -
Сдается мне, что это был наш друг Виктор Корсаков. Или я ошибаюсь?
- Да, верно. Как ты догадался?- с удивлением воззрился Тавернье на компаньона. - А, наверное, ты видел его в городе!
- Ничего подобного,- возразил Шарль. - Просто я вдруг подумал, что не может быть в мире такой заварухи, в которой он не принимал бы участия. А потом я смотрел на твое лицо. Не представляю, кто еще мог бы заставить тебя так побледнеть.
- Еще бы,- пробормотал Тавернье. - Он не ответил ни на один мой вопрос, но я уверен - он в Центре, с мятежниками, и наверняка он у них не на последних ролях. После всего, что они устроили, мне не хотелось бы иметь никаких дел с этим человеком...
- Но я так чувствую, что придется,- заметил Шарль.
- В том-то и беда,- вздохнул Тавернье. - Он - моя величайшая жизненная удача, и он же - мое проклятие. Ты знаешь, какие материалы он нам давал. Он обещает еще что-то. Отказываться нельзя. У меня же он просит сущий пустяк: получить по "Интернету" завтрашние парижские газеты и передать его человеку. Этот человек явится уже с какими-то материалами. Как сказал Корсаков, "лиха беда начало".
Последние слова Тавернье произнес по-русски. Шарль кивнул:
- Думаю, ты рассудил правильно. Надо помочь нашему другу.
Тавернье невесело усмехнулся в ответ.
Событиям, происходившим в центре Москвы, во властных верхах России придавалось чрезвычайное значение - это становилось ясно, стоило только посмотреть на состав участников первого заседания специального антикризисного штаба. Штаб возглавил сам президент. Он вошел последним в банкетный зал своей резиденции, когда там уже сидели руководители всех силовых ведомств, все правительство в полном составе, начальник Антитеррористического центра, представители крупнейших телекомпаний, газет, банков, мэр Москвы со своими заместителями и еще много разных чиновников, создававших, несмотря на немалые размеры помещения, ужасную тесноту. С личного разрешения президента самое начало заседания должно было заснять телевидение: населению следовало знать, что власти следят за происходящим и принимают меры. Поэтому в конце зала грудились со всей своей техникой и вполголоса переругивались операторы. Жаркий день за окнами и многолюдье в зале сказались, видимо, на самочувствии президента: несмотря на работающие кондиционеры, лицо его было серым, блестело от обильной испарины, говорил он явно через силу и подолгу обдумывал каждую следующую фразу. Его речь заключала в себе гневные слова по поводу терроризма вообще и доморощенных российских террористов в частности, мечтающих о ниспровержении молодой демократии и возвращении к тоталитарному режиму. За этим последовали обещания в кратчайшие сроки подавить мятеж и покарать его участников.
- Российская демократия в этот тяжелый час покажет всему миру, что она способна защитить себя. Те, кто хотел подорвать в мире доверие к новой российской государственности, жестоко просчитаются. Граждане нашей страны могут не сомневаться в том, что власть сумеет поставить на место зарвавшихся террористов. Наши зарубежные друзья могут быть уверены в том, что мы не свернем с избранного нами курса и не уступим кучке оголтелых авантюристов, готовых ввергнуть в хаос столицу и всю страну ради воплощения своих безумных замыслов...
Засняв президента, проговаривающего все эти общие фразы, операторы с шумом удалились. Следующим пунктом в повестке дня значился доклад министра внутренних дел, которому было далеко до оптимизма президентской речи. Вооружившись указкой, министр вышел к плану центра Москвы, укрепленному на стене зала, и начал описывать сложившуюся обстановку, не слишком заботясь о том, чтобы щадить нервы собравшихся.
Министр ВД: На сегодняшний день обстановка в центре Москвы следующая. Мятежниками, численность которых ориентировочно оценивается в три-три с половиной тысячи человек, захвачены ключевые с военной точки зрения здания по внутреннему обводу Садового кольца. Выбор объектов для захвата, организация системы огня, высокая дисциплинированность боевиков и некоторые другие детали говорят о том, что мы имеем дело с крепкой и сплоченной организацией профессиональных военных, которая долго накапливала силы в подполье, а теперь проявила себя вот такой громкой акцией. Я не утверждаю, что все кадры этой организации являются бывшими офицерами, но то, что все ее члены прошли неплохую военную подготовку, не подлежит сомнению. Следовательно, первоначальный костяк организации составили все же военные - может, бывшие, а может, и такие, которые до настоящего времени числятся в кадрах. Нельзя не задуматься о моральном состоянии нашего офицерского корпуса, если из его среды выходят, причем в немалом количестве, люди, способные на столь авантюристические и безответственные действия...
Реплика с места: - А чего вы хотели, если людям зарплату не платят по полгода? Какое тут будет моральное состояние?
Реплика с места: - Почему вы только об офицерском корпусе говорите? А что, этим мятежникам кроме офицеров никто не помогает? Посмотрите, как они метро вывели из строя,- наверняка кто-то из работников метрополитена им помогал!
Министр ВД: - На вопросы я отвечу потом, а сейчас разрешите мне продолжить доклад. Итак, внутренний периметр Садового кольца представляет собой как бы линию обороны, занятую мятежниками. Какие объекты на данный момент ими захвачены помимо зданий, расположенный по этой линии, мы пока в точности не знаем. Некоторые особо важные объекты я, однако, могу указать. Это здание Совета Федерации на Большой Дмитровке, здание Общественно-политического центра на Трубной площади, все здания театров на Театральной площади, электростанцию и дом культуры энергетиков на Раушской набережной напротив Кремля и ряд других. Обращают на себя внимание два обстоятельства: во-первых, бандиты избегают захвата зданий с более или менее значительной охраной, способной оказать серьезное сопротивление. Видимо, они стараются сберечь своих людей и без крайней надобности не подставлять их под пули. Отсюда следует, что наступательных действий со стороны мятежников ожидать не следует, по крайней мере в ближайшее время. Во-вторых, бандиты не трогают зданий с хорошо развитыми подземными коммуникациями, соединенных с так называемым "вторым метро". Видимо, они опасаются атаки снизу, из-под земли...
