Джеффри Арчер - Воровская честь
Аль-Обайди посмотрел на часы. Если они будут ехать с такой же скоростью, он не успеет до закрытия таможни в полночь.
Когда позднее в тот день Скотт приземлился в аэропорту королевы Алии и ступил на лётное поле, первое, что он ощутил, была сорокаградусная жара. Даже в рубашке с открытым воротом, джинсах и кроссовках он чуть не расплавился на солнце, прежде чем добрался до здания аэропорта. Оказавшись внутри, он с облегчением обнаружил, что воздух в нем охлаждался кондиционерами, а его единственный чемодан появился на транспортёре так же быстро, как это было бы в Штатах. Он сверил часы и перевёл их на центральновосточное время.
Чиновнику иммиграционной службы не часто доводилось видеть шведские паспорта, но поскольку его отец тоже был инженером, он пожелал господину Бернстрому счастливого пути.
В зеленом коридоре Скотта остановил таможенник, который что-то жевал, и приказал ему открыть свою объёмистую парусиновую сумку. Порывшись в ней, он проявил интерес только к длинной, тонкой картонной трубке, лежавшей на дне. Скотт снял колпачок с конца трубки, вытянул из неё и развернул большой плакат, глянув на который таможенник перестал жевать от удивления и пропустил иностранца.
Миновав главный зал, Скотт вышел на улицу в поисках такси и оглядел пёстрое скопление припаркованных машин, по сравнению с которыми нью-йоркские жёлтые кебы казались роскошными лимузинами.
Сев в стоявшее первым такси, он велел шофёру отвезти его к Римскому театру в центре города. Одиннадцать миль до Аммана заняли сорок минут, и, когда машина остановилась возле древнего театра, Скотт протянул шофёру две купюры по десять динаров — достаточно, как сказали ему эксперты в Лэнгли, чтобы оплатить такую поездку. Шофёр положил деньги в карман, но не снизошёл до улыбки.
Скотт посмотрел на часы. До встречи ещё оставалось время. Он прошёл мимо сооружения третьего века, которое, как гласили путеводители, стоило посмотреть, и миновал три квартала, время от времени уступая дорогу шумным толпам. Добравшись до заправочной станции «Шелл», повернул направо, оставив позади шумных покупателей, затем повернул налево и сразу после этого опять направо. Местных жителей на пути попадалось все меньше, а выбоин на дороге все больше. Ещё один поворот налево, затем направо, и он оказался в обещанном тупике. Когда дорога упёрлась в свалку металлолома, он улыбнулся при виде знакомого зрелища.
К тому времени, когда Аль-Обайди добрался до границы, уже стояла кромешная тьма. Все три ряда, ведущие к таможенному посту, были забиты грузовиками, покрытыми на ночь брезентом. Такси остановилось перед шлагбаумом, и шофёр объяснил своему пассажиру, что на другой стороне ему придётся нанять иракскую машину. Аль-Обайди поблагодарил шофёра и, дав ему щедрые чаевые, отправился в начало очереди у навеса таможни. Уставший служащий окинул его ленивым взглядом и сказал, что таможня закрыта до утра. Аль-Обайди предъявил свой дипломатический паспорт, и тот быстро поставил штамп и пропустил его обладателя, понимая, что за этим последует немало красненьких. Воодушевлённый Аль-Обайди прошагал милю между двумя таможенными постами и подошёл к началу ещё одной очереди, ещё раз предъявил паспорт и вновь встретил улыбку таможенника.
— Вас ждёт машина, посол, — сказал служитель таможни, указывая на большой лимузин, припаркованный возле шоссе. Рядом с ним стоял в ожидании улыбающийся шофёр. Он притронулся к околышу фуражки и открыл заднюю дверцу.
Аль-Обайди расцвёл. Главный администратор, должно быть, предупредил, что он будет возвращаться через границу поздно ночью. Он поблагодарил таможенника, вышел к шоссе и скользнул на заднее сиденье лимузина. В нем был кто-то ещё и, похоже, тоже ждал его. Рот Аль-Обайди стал растягиваться в улыбке, когда взметнувшаяся к его горлу рука вдруг повалила его на пол. Руки посла оказались заломленными за спину, и на них защёлкнулась пара наручников.
— Как вы смеете? — закричал Аль-Обайди. — Я посол! Вы что, не знаете, с кем имеете дело?
— Знаем, — ответили ему, усаживая на сиденье. — Ты арестован за измену.
Скотт должен был признать, что ТБ с мадам Бертой идеально вписался среди гор американских машин и грузовиков, громоздившихся на свалке. Он подбежал к грузовику, запрыгнул в кабину с пассажирской стороны и пожал руку Крацу, у которого, похоже, гора свалилась с плеч при виде его. Когда Скотт увидел, кто сидит за рулём, он сказал:
— Рад видеть вас вновь, сержант Кохен. Следует ли понимать это, что вы смухлевали в триктрак?
— Два дубля в финале — и я за рулём, профессор, а вот как курду удалось добраться до полуфинала — одному Богу известно, — сказал Кохен, запуская двигатель. — Но поскольку он мой приятель, все считают, что это я подделал кости.
— И где сейчас Азиз? — спросил Скотт.
— В кузове с мадам Бертой, — сказал сержант. — Там, где ему самое место. Имейте в виду, он знает подворотни Багдада не хуже, чем я кабаки Брикстона, так что он может оказаться полезным.
— А остальная команда?
— Фельдман с другими просочился через границу ещё ночью, — сказал Крац. — Они уже, наверное, ждут нас в Багдаде.
— Тогда им лучше держаться подальше от чужих глаз, — заметил Скотт, — потому что после воскресной бомбардировки смерть может оказаться для них наименьшим из зол в этом городе.
Крац промолчал, а сержант медленно подал многотонную машину со свалки и выехал на улицу. На этот раз дорога становилась шире с каждым поворотом.
— План, согласованный в Стокгольме, остаётся в силе? — спросил Скотт.
— С двумя уточнениями, — сказал Крац. — Вчера я все утро звонил в Багдад. После семи попыток мне удалось напасть на кого-то в министерстве промышленности, кто знал о сейфе, но вековая беда арабов в том, что, если они не видят вещь перед собой, они не верят, что она существует.
— Итак, нашей первой остановкой должно стать министерство промышленности? — сказал Скотт.
— Похоже на то, — ответил Крац. — Но мы хоть знаем теперь, что везём вещь, которая им нужна. А как, кстати, насчёт той вещи, которая им не нужна?
Скотт расстегнул молнию на сумке и достал картонную трубку.
— Выглядит не так уж внушительно, чтобы рисковать за неё жизнью, — сказал Крац, когда Скотт сунул её назад в сумку.
— А второе уточнение? — спросил Скотт.
Крац вынул из внутреннего кармана почтовую открытку и протянул её Скотту. С открытки на него смотрел Саддам Хусейн, обращавшийся к Совету революционного командования. Рядом с его головой был нарисован квадратик, заполненный звёздочками. Скотт перевернул открытку, и в глаза ему бросился знакомый почерк:
«Жаль, что вас нет здесь».
Скотт продолжал молчать.
— Обратил внимание на дату?
Скотт посмотрел на верхний правый угол: 4.07.93 г.
— Так что теперь мы знаем, где находится Декларация, и она также подтвердила точную дату, когда Саддам собирается раскрыть свой секрет перед всем остальным миром.
— Кто такая Этель Рабин? — спросил Скотт. — И как к тебе попала эта открытка?
— Ханна жила у неё на квартире в Лондоне. Её муж является легальным представителем МОССАДа в Англии. Как только открытка пришла, он отнёс её прямо в посольство, а оттуда её переправили дипломатической почтой. Этим утром она уже была в нашем посольстве в Аммане.
Когда они выехали за пределы города и покатили по разбитым и залитым нефтью дорогам, Скотт принялся изучать пустынную местность.
— Извините за медленную езду, профессор, — сказал Кохен, — но если я резко заторможу на такой дороге, то нас с мадам Бертой пронесёт ещё метров сто, прежде чем мы остановимся.
Пока Кохен медленно вёл машину к границе, Крац ещё раз обговорил с ними все мыслимые ситуации, которые могли поджидать их впереди, и закончил тем, что вновь напомнил им схему внутреннего расположения штаб-квартиры Баас.
— А система сигнализации? — поинтересовался Скотт, когда тот подошёл к концу.
— Тебе надо запомнить только, что красные кнопки возле выключателей приводят в действие сигнализацию и в то же время закрывают все выходы.
Скотт кивнул и только какое-то время спустя спросил:
— А Ханна?
— Тут ничего не изменилось. Моя главная задача по-прежнему состоит в том, чтобы доставить тебя внутрь, а затем вернуть с оригиналом документа. С ней же как повезёт, хотя она, очевидно, знает, что происходит.
Никто из них больше не произнёс ни слова, пока сержант Кохен не свернул с шоссе на большую гравийную площадку, уставленную грузовиками. Он поставил машину так, что только самый любопытный мог заметить то, что они собирались делать, затем выпрыгнул из кабины, подтянулся через задний борт и осклабился при виде курда, возлегавшего, привалившись спиной к сейфу. Вдвоём они быстро сняли брезент, укрывавший массивную конструкцию, пока Скотт с Крацем забирались к ним в кузов.
— Как она вам, профессор? — спросил Азиз.
