Джеффри Арчер - Воровская честь
— Я уже подтвердил ваш заказ.
— Спасибо, — сказал Аль-Обайди, глядя из окна на Сену. Канук отвесил низкий поклон:
— Я позабочусь, чтобы вас встретили в аэропорту, когда вы вернётесь, ваше превосходительство, и чтобы в этот раз все было готово к вашему прибытию. А пока пойду принесу ваш паспорт, если позволите.
Аль-Обайди сел за свой стол. «Интересно, — подумал он, — сколько времени я пробуду простым главой представительства в Париже, когда Саддам узнает, кто спас ему жизнь?»
Тони набрал номер на своём личном телефоне.
Трубку взял заместитель начальника тюрьмы, ответивший утвердительно на вопрос Кавалли о том, находится ли он один в своём кабинете. Второй вопрос ему пришлось выслушать более внимательно, прежде чем давать ответ:
— Если Долларовый Билл в этой тюрьме, то он прячется лучше, чем Леонора Хелмсли от налогов.
— Но в материалах окружного суда указано, что он был приписан к вам вечером 16 июня.
— Может быть, он и был приписан к нам, но у нас он никогда не появлялся, — сказали ему на другом конце провода. — А за восемь дней можно было восемь раз добраться до нас из окружного суда в Сан-Франциско, если, конечно, они опять не стали заковывать заключённых в цепи и гнать их своим ходом. Впрочем, это была бы не такая уж плохая идея, — добавили с нервным смешком.
Кавалли было не смешно.
— Держи рот на замке, а ушки на макушке и дай мне знать, как только услышишь что-нибудь, — сказал он и положил трубку.
После того, как ушла его секретарша, Кавалли ещё целый час сидел за своим столом и обдумывал, что ему делать дальше.
Глава XXVI
Второе внеочередное совещание министра иностранных дел и его заместителя состоялось во вторник утром, и опять в срочном порядке. Причиной его послужил звонок от самого президента, заставивший обоих дипломатов сломя голову броситься во дворец.
Из разговоров, от которых раскалились телефоны в то утро, Ханна смогла понять только, что ажиотаж вызван звонком двоюродного брата Саддама из Женевы. Казалось, что с этого момента заместитель начисто забыл о докладе, который готовил об американском ракетном ударе по штаб-квартире Мухбарат. Выскочив в панике из кабинета, он оставил секретные бумаги разбросанными по всему столу.
Ханна осталась на своём рабочем месте, надеясь, что в течение дня ситуация прояснится, и, пока оба дипломата находились во дворце, продолжила просмотр старых дел, из которых уже почерпнула столько сведений, что ими можно было бы заполнить несколько шкафов в МОССАДе, если бы у неё был канал передачи.
Дипломаты вернулись в конце дня, и заместитель, похоже, испытал облегчение, увидев, что мисс Саиб все ещё находится на своём рабочем месте.
— Мне нужно составить письменный отчёт о том, что было согласовано на утреннем совещании у президента, — сказал он. — Все это в высшей степени конфиденциально. Скажу без преувеличения: если что-нибудь из этого станет известно широкой публике, мы с вами можем оказаться в тюрьме или хуже того.
— Надеюсь, — сказала Ханна, надевая очки, — я никогда не подавала повода для беспокойства в этом отношении.
Заместитель посмотрел на неё пристальным взглядом и начал быстро диктовать:
— Президент пригласил министра иностранных дел и меня во дворец на конфиденциальное совещание этим утром — поставьте сегодняшнюю дату. Баразан Аль-Тикрити, наш уважаемый посол в Женеве, связался прошлой ночью по телефону с президентом и сообщил, что после длительного и кропотливого наблюдения им был раскрыт сионистский заговор с целью выкрасть сейф в Швеции и использовать его в качестве средства для нелегального проникновения в Ирак. Сейф подлежал доставке в Багдад после снятия эмбарго в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН № 661. Президент возложил ответственность за поимку террористов на генерала Хамила, — Ханне показалось, что она увидела, как заместителя передёрнуло, — в то время как министру иностранных дел было приказано разобраться с тем, какую роль в этом заговоре сыграл его подчинённый Хамид Аль-Обайди.
Наш посол в Женеве обнаружил, что Аль-Обайди посетил техническую фирму «Свенхалте АЦ» в шведском городе Кальмар в понедельник 28 июня без какого бы то ни было разрешения своих начальников. Во время посещения ему стало известно о краже сейфа и о том, что он находится на пути в Багдад. После своей поездки в Кальмар Аль-Обайди останавливался на ночь в нашем представительстве в Париже, где имел все возможности проинформировать Женеву или Багдад о сионистском заговоре, но он даже не пытался сделать это.
Аль-Обайди покинул Париж следующим утром, и хотя нам известно, что он вылетел в Иорданию, его никто пока не видел на границе. Президент распорядился, чтобы при появлении на любой из наших границ Аль-Обайди был арестован и доставлен прямо к генералу Хамилу в штаб Совета революционного командования.
Ханна стремительно водила карандашом по страницам своего блокнота для стенографии, стараясь успеть за начальником.
— Сейф, — продолжал заместитель министра иностранных дел, — в настоящее время находится на борту старого армейского грузовика, который должен прибыть к границе с Иорданией в течение следующих сорока восьми часов. Всем таможенным органам направлена директива о том, что сейф является личной собственностью президента и поэтому должен быть незамедлительно пропущен через границу для дальнейшего следования в Багдад. Наш посол в Женеве после продолжительного разговора с господином… — заместитель сверился со своими записями, — Петерссоном убеждён, что группа, сопровождающая сейф, состоит из агентов ЦРУ, МОССАДа и, возможно, даже британской САС. Как и президент, посол считает, что их единственной целью является возвращение Декларации независимости. Президент распорядился, чтобы документ не убирали со стены в зале совета, так как это может насторожить какого-нибудь внутреннего агента, который предупредит, чтобы группа террористов не въезжала в страну. Двадцать человек из президентской гвардии уже выехали к границе с Иорданией, — продолжал заместитель. — Они будут вести наблюдение за продвижением сейфа и докладывать непосредственно генералу Хамилу. Как только агенты Запада будут схвачены и брошены в тюрьму, средства массовой информации всех стран узнают о том, что их целью являлось убийство президента. Президент немедленно появится на публике и выступит по телевидению с разоблачением американских и сионистских поджигателей войны. Сайеди считает, что ни американцы, ни израильтяне никогда не признают настоящей цели этого рейда, но и не смогут отрицать факт его проведения. Сайеди полагает, что из всего этого можно извлечь большую пользу — ведь если объявить о попытке покушения на его жизнь в день публичного сожжения Декларации независимости, американцам будет труднее предпринять ответные действия. Президент требует, чтобы начиная с завтрашнего дня ему докладывали о развитии событий каждое утро в девять часов и каждый вечер в шесть. Министр иностранных дел и я должны докладывать непосредственно ему. Если Аль-Обайди будет задержан, президент должен быть извещён немедленно в любое время дня или ночи.
Карандаш Ханны бегал по блокноту не останавливаясь минут двадцать. Когда заместитель министра подошёл к концу, она мысленно попыталась оценить значение всей располагаемой информации.
— Мне нужен только оригинал отчёта, и как можно скорее. Копий быть не должно. На диктофон ничего не записывать. Все ваши стенографические записи должны быть уничтожены, как только меморандум будет передан мне.
Ханна кивнула, а заместитель снял трубку и стал набирать внутренний номер начальника.
Ханна вернулась в свою комнату и принялась медленно печатать надиктованное, стараясь запомнить основные моменты. Через сорок пять минут на стол заместителя лёг полный текст отчёта.
Он внимательно прочёл его, сделал несколько добавлений своей рукой и, удовлетворённый, отправился по коридору в кабинет министра.
Ханна вернулась за свой стол, понимая, что группа, везущая сейф, неумолимо движется в ловушку Саддама. И если они получили её открытку…
Когда Аль-Обайди приземлился в Иордании, он не мог не испытывать чувство триумфа.
Пройдя таможенный досмотр в аэропорту королевы Алии и оказавшись на дороге, он выбрал самое современное такси, какое только смог найти. «Шевроле» конца семидесятых было без кондиционера и имело пробег 187 000 миль. Он велел шофёру как можно скорее отвезти его к иракской границе.
Все шесть часов пути машина не покидала правого ряда, а состояние дороги было таким, что заснуть Аль-Обайди мог лишь на несколько минут. Когда шофёр наконец выбрался на автомагистраль, скорость возросла не намного из-за разлитой по дороге нефти, которую грузовики нелегально брали в Басре, чтобы потом втридорога перепродать в Аммане, и которая, как время от времени Аль-Обайди заверял Ассамблею ООН, была выдумкой Запада. Он видел также, как в другую сторону шли грузовики с продовольствием, которое, как он знал, исчезнет на чёрном рынке задолго до того, как ему попасть в Багдад.
