Массимо Фелизатти - Агава
— А где же семья?
Тот резко оборачивается, словно вопрос этот застал его врасплох.
— Семья? Ах да, здесь его брат. — Он показывает на пожилого, слегка сутулящегося господина с усталым лицом, который без всякого интереса слушает, что ему говорит какой-то генерал. — Жена и дочь сюда не придут, они ждут нас у часовни, на кладбище. — И, заметив удивление, промелькнувшее в глазах Фаиса, добавляет: — Они сами так захотели.
Ответив, Страмбелли возобновляет беседу с Ренгой.
Эльвино Фаис какое-то мгновение стоит, опустив голову и наморщив лоб. Потом отходит от беседующих в поисках тени. Солнце палит немилосердно, и тени нигде нет. Уже половина второго. Странное время для похорон государственного масштаба. У Фаиса под фуражкой ужасно чешется голова. Струйка пота стекает по шее, рубашку хоть выжимай. Генерал неторопливо отходит все дальше. На противоположной стороне площадки под деревом стоят офицеры с венками, и он направляется к ним. Под широкой кроной пинии немного прохладнее. Отойдя в сторонку, он снимает фуражку и вытирает голову носовым платком.
От голоса, внезапно раздавшегося за его спиной, генерал вздрагивает и резко оборачивается. Стоящий перед ним человек с улыбкой протягивает ему руку. Должно быть, он с самого начала укрылся в тени, потому что его гладкое загорелое лицо выглядит свежим и на костюме ни складочки, словно он и не сидел в машине. Фаис пожимает своей вспотевшей ладонью его сухую руку. Мауро Данелли де Мария, президент крупнейшего государственного объединения заводов черной металлургии.
— Какой печальный повод для встречи, не правда ли, генерал? — говорит он, подкрепляя свои слова сдержанным кивком.
Фаис, прежде чем сунуть платок в карман, вытирает им вспотевшие ладони.
Данелли, выходец из аристократической семьи, очень рано с блеском защитил диссертацию и, продемонстрировав незаурядные администраторские способности, вывел захудалую фирму по производству электронного оборудования (большую часть акций которой он приобрел в результате отчаянно смелой операции) в число ведущих. Сразу же после этого он женился на дочери другого предпринимателя, который не мог похвастать знатным происхождением, зато владел солидными пакетами акций. Свое восхождение по ступенькам власти Данелли начал с того, что уступил государству тридцать процентов акций своего предприятия, обеспечив себе главенствующую роль благодаря контролю над мелкими швейцарскими и панамскими компаниями, входившими в состав некоего подставного акционерного общества. Операция эта, как поговаривали, принесла ему семь миллиардов прибыли, причем два из них, если верить слухам, были переведены на текущий счет тогдашнего министра государственных участий3. Через каких-нибудь три года Мауро Данелли был уже президентом государственной компании, контролировавшей не только всю итальянскую черную металлургию, но также авиастроение и электронную промышленность.
Инженер Данелли едва заметно улыбается, рассматривая офицеров, которые томятся на солнце перед входом в госпиталь. Наконец выносят гроб.
— А знаете, я ведь приехал сюда ради вас. Мне не хотелось, чтобы наша встреча носила слишком официальный характер.
Фаис настораживается. Вялость и расслабленность сразу проходят — срабатывает инстинкт самосохранения.
— Сорок пять минут тому назад, — продолжает Данелли, — мой самолет приземлился в аэропорту Чампино. Пилот ждет меня: через час он должен доставить меня обратно в Неаполь. Сегодня вечером я жду очень важных гостей, так что мне обязательно надо вернуться вовремя.
На слове «важных» Данелли делает особый упор: собеседник должен понять и то, что встреча с этими гостями имеет для него действительно большое значение, и то, что существуют еще какие-то другие обязательства и, следовательно, другие лица, к которым даже он относится с почтением.
Фаис встречался с этим человеком только по официальным поводам, и дело ограничивалось обычно приличествующими случаю фразами и рукопожатием. Сейчас он смотрит на него с любопытством. Данелли, должно быть, уже за сорок, но благодаря атлетическому сложению и здоровому цвету лица он выглядит моложе — этакий мужчина без возраста. Подобные люди и в шестьдесят не очень меняются. А вот Фаису не удалось справиться со своим дряхлеющим телом — в глаза сразу бросаются и животик, и дряблая кожа. К таким типам, как Данелли, он испытывает безотчетную тайную зависть: небось обходится без диеты.
…Понятно, что административный совет сможет окончательно утвердить вашу кандидатуру лишь после официального сообщения о вашем выходе на пенсию… — продолжает развивать свою мысль Данелли. — Но это не помешает установить предварительные контакты, так сказать. Вы знакомы с деятельностью компаний, выпускающих самую разнообразную продукцию — от танков до ракет. Последние недели мы как раз ведем переговоры относительно одного очень важного заказа, который может открыть перед нами новые международные рынки, прежде всего — в Иране и на Ближнем Востоке. Мы уже проторили туда дорогу, поставив кой-какую металлургическую продукцию. В качестве поставщиков к этой операции будут привлечены и предприятия других важных отраслей производства: я имею в виду, главным образом, производство электронной аппаратуры и вооружения.
Фаис поражен. Он, командующий корпусом карабинеров, имеет свои источники информации» позволяющие ему быть в курсе всех или почти всех дел такого рода. Но ни о чем подобном он еще не слышал.
Данелли доволен.
— Сведения эти пока совершенно секретны — соглашения еще не окончательно оформлены, так как право первого хода принадлежит ФРГ, а американцы выходят из себя. Но мы и о них не забываем.
Вдруг на его лицо ложится тень, он как бы всматривается в белые стены госпиталя и в его зарешеченные окна. Потом встряхивает головой, словно отгоняя от себя неприятную мысль, и продолжает:
— Вы слышали про историю с «гепардами»?
Вопрос настолько неожидан, что Фаис в первый момент даже теряется.
— Вы имеете в виду зенитные самоходные установки «гепард»? А что за история?
Данелли пристально смотрит на него и с улыбкой говорит:
— Неважно. Фирма «Эндас» уже несколько лет производит «гепарды» по западногерманской лицензии. Но мы готовы к следующему шагу, то есть к выпуску машины нового поколения — того же типа, но со скоростью уже не семьдесят, а девяносто километров в час, а главное, с мощнейшим зенитным вооружением. Мы даже подумываем о том, чтобы скопировать для наземного применения кое-что из оснастки истребителей и соединить системы наведения с компьютером.
Фаису все это не нравится. Данелли твердо и неотвратимо навязывает ему свою волю. Ведь знание — это почти соучастие. Взять на свои плечи груз подобной доверительной информации, значит позволить вовлечь себя в опасную игру, в которой можно запутаться. И, пока не поздно, он пытается отразить атаку.
— Не понимаю, почему вы обсуждаете со мной столь деликатный вопрос, ведь мое нынешнее положение еще…
— Для нас вы уже свой человек, — говорит Данелли, глядя на него испытующе.
— Но формально я еще на государственной службе. Данелли снисходительно кивает:
— Да, нам известно, что ваш министр занимает в этом вопросе определенную позицию… — И, не дождавшись ответа Фаиса, продолжает: — Ваш опыт координатора нам будет в высшей степени полезен. Кроме того, нам хотелось бы, чтобы вы взяли на себя вопросы безопасности. Что касается подбора кадров, то тут вам будет предоставлена полная свобода действий. С некоторых пор у нас возникли кое-какие проблемы. После реформы секретных служб контроль над этим сектором несколько ослаблен, по крайней мере в отношении предприятий, подобных нашему. Учтите, нам ведь тоже приходится иметь дело с активизацией профсоюзов и политизацией персонала. Надеюсь, вы меня понимаете? Работать над нашим проектом — все равно что ходить по лезвию ножа, и главное здесь — соблюдение секретности.
«Мне надо подумать», — хочется сказать Фаису. Но из осторожности он медлит с ответом. Данелли ведет игру, ничего не опасаясь, и раскрывает свои карты. Проявить сейчас осторожность, значит поставить себя в неловкое положение.
— Вы, конечно, понимаете, генерал, — Данелли бросает взгляд на часы, — что наш разговор носит совершенно конфиденциальный характер. Никаких исключений, ни для кого, ни на каком уровне. Вы человек военный, и с меня достаточно вашего слова.
Возле часовни наметилось какое-то движение, напоминающее прилив и отлив: одни офицеры выходят оттуда, другие входят.
— Хотелось бы, чтобы вы уже сейчас начали налаживать контакты с надежными офицерами, которые смогут сразу приступить к созданию крепкой службы безопасности, способной оградить наши предприятия от любых неприятностей. Для вас это труда не составит, а ваша должность открывает перед вами большие возможности и может служить своего рода ширмой. Многие после недавней перетряски секретных служб оказались, мягко говоря, не у дел, кое-кого отстранили от оперативной работы.
