Фредерик Форсайт - День Шакала
Лебель взорвглся.
— Почти тридцать часов, — заорал он. — Больше суток…
Он хлопнул трубку на место. Карон вскинул бровь.
— Карточка, — устало объяснил Лебель, — шла до Парижа из Вентимильи. Сейчас разбирают вчерашние утренние карточки со всей Франции. Говорят, что их за двадцать пять тысяч. И это за один только день. Зря я погорячился. Одно по крайней мере мы знаем: он здесь. Совершенно точно. Во Франции. Если я явлюсь завтра на вечернее заседание с пустыми руками, они с меня шкуру спустят. Кстати, позвони главному инспектору Томасу и поблагодари его еще раз. Передай, что Шакал во Франции и мы займемся им сами.
Едва Карон переговорил с Лондоном, как позвонили из штаб-квартиры ПЖ в Лионе. Лебель выслушал сообщение и торжествующе посмотрел на Карона. Трубку он прикрыл рукой.
— Теперь он наш. Вчера вечером он на двое суток снял номер в «Отель дю Серф», что в Гапе.
Убрав руку, он заговорил в трубку:
— Значит, так, комиссар. Я не имею права сообщать вам, зачем нам понадобился этот Дугган, но поверьте мне, это очень важно. Я хочу, чтобы вы сделали следующее…
Он говорил десять минут, а когда кончил, затрещал телефон на столе Карона. Опять звонили из ДСТ, сообщили, что Дугган въехал во Францию в белой «альфе-ромео», двухместной спортивной модели под номером MI-61741, взятой напрокат.
— Дать команду по всем полицейским участкам задержать ее? — спросил Карон.
Лебель с минуту подумал.
— Нет, еще не время. Если он разъезжает по окрестностям, его, чего доброго, задержит какой-нибудь деревенский жандарм, который решит, что дело идет об угнанном спортивном автомобиле. Шакал убьет любого, кто попытается перехватить его. Винтовка должна быть спрятана где-то в машине. Важно, что он снял номер на двое суток. К тому времени, как он вернется, нужно стянуть к отелю целую армию. Попробуем, если удастся, обойтись без жертв. А сейчас пошли, а то вертолет улетит без нас.
Пока происходил этот разговор, полицейские силы Гапа в полном составе перекрывали все дороги, ведущие из города и от гостиницы, а снайперы занимали посты в кустарнике возле застав. Так приказал Лион. В Гренобле и Лионе полицейские с автоматами и карабинами размещались в «черных мариях», пригнанных из двух автопарков. На базе в Сатори близ Парижа подготовили вертолет, на котором комиссар Лебедь собирался лететь в Гап.
Даже в тени под деревьями полуденный зной был изнурителен. Раздевшись до пояса, чтобы не слишком пачкать одежду, Шакал проработал над машиной два часа.
Ближе к четырем он закончил покраску и отошел на несколько шагов. Автомобиль поблескивал темно-синим глянцем, краска в основном уже высохла. Работа явно не профессиональная, но вполне сойдет, если, понятно, к машине особо не приглядываться, тем более в сумерках. Два отвинченных номерных щитка лежали на траве вниз номерами. У каждого на обороте белой краской был выведен несуществующий французский номер с двумя последними цифрами 75 — знак парижской регистрации. Шакал знал, что машины с такими номерами чаще всего встречаются на дорогах Франции.
Документы на прокат и страховые квитанции, выданные на белую итальянскую «альфу», никоим образом не годились для синей французской, и если дорожный патруль его остановит, то без документов ему крышка. Стирая вымоченной в бензине тряпкой следы краски с рук, он раздумывал только об одном: трогаться сразу же, рискуя, что дилетантство его работы будет бросаться в глаза при ярком солнечном свете, или выждать до сумерек.
Раз уж стало известно его новое имя, прикинул он, станет известен и пограничный пункт, через который он въехал во Францию, а там начнутся розыски автомобиля. До убийства оставалось еще несколько дней, и ему было просто необходимо отыскать место, где он мог бы затаиться и подготовиться. Значит, нужно попасть в департамент Коррез, двести пятьдесят миль по сельской местности, и быстрее всего этот путь проделать в автомобиле. Рискованно, но другого выхода не предвидится. Что ж, прекрасно, и чем скорее, тем лучше, пока каждый полицейский автоинспектор во Франции не начал высматривать «альфу-ромео» с белокурым англичанином за рулем.
Он привинтил новые номерные щитки, выбросил остатки краски и обе кисти, натянул шелковую спортивную рубашку и куртку и включил двигатель. Выехав на шоссе, он посмотрел на часы. Было без девятнадцати четыре.
В небе у него над головой протрещал вертолет, направляясь на восток. До селения Ди было семь миль. Он достаточно хорошо знал французский, чтобы не читать названия на английский манер,[42] но совпадение все же заметил. Он не был суеверен, однако, когда он въехал в центр поселка, глаза у него сузились. На главной площади, рядом с памятником погибшим воинам, посредине дороги стоял рослый полицейский из мотопатруля в черной кожаной форме. Он знаком приказал ему съехать на правую обочину и остановиться. Шакал помнил, что трубки с частями винтовки все еще закреплены на раме машины, ни пистолета, ни ножа у него не было. Какое-то мгновение он колебался, не зная, то ли ему остановиться, то ли сбить полицейского крылом автомобиля и ехать дальше, а там бросить машину через дюжину миль и попробовать с четырьмя местами багажа на руках без зеркала и воды превратиться в пастора Енсена.
За него решил полицейский. Как только «альфа» начала притормаживать, полицейский о ней забыл, повернулся кругом и стал изучать дорогу в противоположном направлении. Шакал съехал на обочину, смотрел и ждал.
С дальнего конца поселка до него донесся вой автомобильных сирен. Что бы ни случилось, действовать было уже поздно. В поселок влетела колонна из четырех полицейских «ситроенов» и шести «черных марий». Патрульный отскочил в сторону и вздернул руку, отдавая честь, колонна пронеслась мимо «альфы» и свернула на дорогу, по которой приехал Шакал. Сквозь зарешеченные оконца, отчего французы прозвали «черных мэрий» «салатницами», он разглядел сидевших в ряд полицейских в шлемах и с автоматами на коленях.
Колонна исчезла так же мгновенно, как появилась. Патрульный опустил руку, лениво махнул Шакалу, чтобы тот ехал дальше, и прошествовал к своему мотоциклу возле памятника. Он все еще пытался зэвести мотоцикл, когда синяя «альфа» исчезла за углом, повернув на запад.
Они достигли «Отель дю Серф» без десяти пять. Клод Лебель, приземлившийся по другую сторону городка и доставленный к гостинице в полицейском автомобиле, подошел к парадному входу в сопровождении Карона, который под наброшенным на правую руку плащом прятал заряженный и взведенный пистолет-пулемет МАТ-49. Указательный палец он держал на спуске. К этому времени весь городок знал, что что-то происходит, не знал только хозяин гостиницы. Отель вот уже пять часов держали в кольце, но хозяина беспокоило только одно: почему не появляется продавец форели со свежим уловом.
Портье вызвал хозяина, который потел над счетами у себя в конторе. По мере того как тот отвечал на вопросы Карона, стоявший рядом Лебель все больше горбился.
Через пять минут гостиницу наводнили полицейские в форме. Они допросили служащих, перерыли номер, обыскали двор. Лебель в одиночестве вышел на дорожку у подъезда и уставился на близлежащие холмы. К нему подошел Карон.
— Вы думаете, шеф, что сюда он уже не вернется?
Лебель кивнул.
— Он удрал, ясное дело.
— Но ведь он же снял номер на двое суток. Вам не кажется, что хозяин с ним заодно?.
— Нет. Он и его персонал говорят правду. Где-то нынче утром Шакал передумал. И выехал. Сейчас вопрос стоит так: куда, к черту, он отправился и не начал ли подозревать, что мы знаем, кто он на самом деле?
— Откуда ж ему подозревать? Об этом он знать не может. Здесь наверняка просто совпадение. Наверняка.
— Дай-то бог, дорогой Люсьен.
— Сейчас мы располагаем только номером его машины.
— Да. Тут моя ошибка. Нужно было распорядиться задержать автомобиль. Свяжись-ка с радистами из полиции в Лионе — воспользуйся передатчиком одной из наших машин — и дай команду по всем полицейским участкам. Экстренное задание. Разыскивается белая «альфа-ромео» с итальянским номером MI-61741. Проявлять осторожность, водитель может быть вооружен и опасен. Ну, и дальше все по форме, сам знаешь. И еще одно: газетчикам ни слова. Вставь в приказ, что подозреваемый, вероятно, не знает о том, что его подозревают, и, если он по чьей-то милости услышит об этом по радио или прочтет в газетах, я спущу с виновного шкуру. Я скажу лионскому комиссару Гайяру, чтобы принял здесь командование на себя. После этого возвращаемся в Париж.
— Вы олух, господин комиссар, олух. Вы держали его в руках и дали ему улизнуть.
Для пущей выразительности Сен-Клер привстал и гневно уставился нэ макушку Лебеля по ту сторону длинного полированного стола красного деревэ. Комиссар продолжал изучать бумаги с таким видом, будто Сен-Клера вообще не существует.
