Фредерик Форсайт - День Шакала
Утренний звонок от главного инспектора Томаса отодвинул надежды на скорую поимку неуловимого убийцы еще дальше. Снова всплыла фраза «на нуле», правда, на этот раз, к счастью, лишь в разговоре с Кароном. Участники вечернего совещания еще не знали, что след Калтропа, очевидно, ведет в тупик. Но в десять часов придется сообщить им об этом. Если он не сумеет предложить им другое имя, можно представить, как опять будет издеваться Сен-Клер и укоризненно промолчат остальные.
Карон выдвинул предположение, что британская полиция могла спугнуть Калтропа в его отсутствие, пока он был в городе по своим делам, что паспорта на другое имя у него не оказалось, что он затаился и отказался от операции.
Лебель вздохнул.
— О большей удаче не приходится и мечтать, — сказал он своему помощнику, — но не рассчитывай на нее. Британский Особый отдел сообщил, что в ванной не нашли ни умывальных, ни бритвенных принадлежностей, а соседу Калтроп якобы говорил, будто уезжает поразмяться и порыбачить. Если Калтроп не взял с собой паспорта, так потому только, что он ему больше не нужен. Не рассчитывай, что он наделает кучу ошибок. Чем дальше, тем больше не нравится мне этот Шакал.
Тот, за кем охотилась полиция двух стран, решил избежать мучительных «пробок» на убийственном отрезке Гранд-Корниш от Кана до Марселя и объехать стороной южный участок магистрали RN-7 за Марселем, где она поворачивает на север к Парижу. Он знал, что в августе обе дороги представляют собой изощренный вариант земного ада.
Чувствуя себя в безопасности под чужим именем и с чужими документами, он решил, свернув с побережья, неспешно проехаться через Приморские Альпы, где на высоте было не так жарко, и далее по холмистой Бургундии. Особенно торопиться было некуда, день, выбранный им для охоты, был еще неблизок, и он знал, что приехал ео Францию с небольшим опережением графика.
От Кана он повернул на север по шоссе RN-85, миновал живописный городок Грае и поехал к Кастеллану, где бурный Вердон, усмиренный высокой плотиной в нескольких милях вверх по течению, уже послушно стекал по Савойе, чтобы у Кадараша влиться в Дюранс.
Днем он проехал Систерон, где дорога плавно заворачивала в северном направлении, все еще следуя вдоль левого берега Дюранса в его верхнем течении до самой развилки, а там шоссе RN-85 шло прямо на север. Сумерки застали его в небольшом городке Гап. Он успел бы проехать дальше, до Гренобля, но спешить было некуда, а в августе в маленьком городке снять номер больше шансов, и он решил поискать гостиницу в сельском стиле. Сразу за городом он обнаружил здание «Отель дю Серф» с великолепной остроконечной крышей — бывшую резиденцию какого-то савойского герцога, сулившую непритязательный уют и хорошую кухню.
Несколько номеров были свободны. Отказавшись от привычного душа, он понежился в ванне и облачился в шелковую сорочку, вязаный галстук и серый костюм с сиреневым отливом.
Отужинал он в обшитом панелями зальчике с видом на лесистый склон, под громкий треск цикад, доносившийся из соснячка. Было тепло, окна закрыли лишь после того, как в середине ужина одна декольтированная дама в платье без рукавов заметила метрдотелю, что стало прохладно.
У Шакала осведомились, не будет ли он против, если закроют окно, у которого он сидит, и указали ему глазами на даму, попросившую об этом. Шакал обернулся и посмотрел на нее. Она ужинала одна — красивая женщина лет под сорок, с белыми нежными руками и полной грудью. Шакал утвердительно кивнул метрдотелю и едва заметно поклонился женщине. Та ответила холодной улыбкой.
Еда была великолепна. Он заказал пятнистую речную форель на рашпере, обжаренную над огнем, и шашлык на угольях с тимьяном и сладким укропом. Пил он местное кот-дю-рон, густое, с тонким букетом, подававшееся в бутылках без этикетки. Очевидно, бочковое вино из подвала; хозяин рекомендовал его как фирменное. Оно было почти на всех столах — и недаром.
Доедая шербет, Шакал услышал за спиной низкий и властный голос женщины, приказавшей метрдотелю подать ей кофе в общую гостиную, тот кланялся, величая ее «мадам баронесса». Через несколько минут Шакал, распорядившись, чтобы ему тоже подали кофе в гостиную, прошел за нею следом.
Из Сомерсет-хаус главному инспектору Томасу позвонили в четверть одиннадцатого. Звонил старший инспектор, возглавляющий группу. Голос у него был усталый, однако с ноткой оптимизма: он надеялся, что его сообщение избавит их всех от каторжного труда по розыску сотен свидетельств о смерти, которых не существовало в природе, поскольку владельцы паспортов благополучно здравствовали.
— Александр Джеймс Квентин Дугган, — лаконично объявил он, когда Томас поднял трубку.
— Ну, а дальше? — спросил Томас.
— Родился 3 апреля 1929 года в Сэмборн-Фишли, приход святого Марка. Ходатайство о паспорте подано в обычной форме и обычным порядком 14 июля сего года. Паспорт выписан на другой день и 17 июля выслан почтой по адресу, указанному в ходатайстве. Адрес, скорее всего, фиктивный.
— Почему? — спросил Томас. Он не любил, когда его заставляли ждать.
— Потому что Александр Джеймс Квентин Дугган погиб в автомобильной катастрофе в родной дересне 8 ноября 1931 года двух с половиной лет от роду.
Томас подумал с минуту.
— Пускай остальные заканчивают проверку, вдруг обнаружится еще одна фальшивка, — распорядился он. — Передай командование второму старшему, а сам выясни, что это за адрес, на который выслали паспорт. Как только выяснишь, немедленно позвони. Если в доме живут, побеседуй с хозяином. Привезешь мне все сведения об этом лже-Дуггане и дубликат фотокарточки, представленной с ходатайством. Хочу поглядеть на нашего друга Калтропа в его новом обличье.
Старший инспектор позвонил около одиннадцати. В Пэддингтоне по указанному адресу находилась лавчонка, торгующая табачными изделиями и газетами, одна из тех, что выставляют в витрине карточки с адресами проституток. Разбудили владельца, живущего над лавкой, и тот признался, что получает и передает корреспонденцию своих клиентов, не имеющих постоянного адреса. За определенную мзду. Инспектор показал хозяину Калтропа, но тот не опознал его. Ему также показали карточку Дуггана с ходатайством, и он сказал, что второго человека вроде бы припоминает, но ручаться не станет. Может, тот был в темных очках. Из тех, кто ходит к нему покупать разложенные под прилавком журналы с голыми девчонками, многие носят темные очки.
— Забирай его, — приказал Томас, — и являйся сам.
Затем он поднял трубку и заказал Париж.
Второй раз вызов из Лондона поступил в разгар вечернего совещания. Комиссар Лебель. объяснял, что Калтроп, безусловно, не может находиться во Франции под собственным именем, разве только он тайно высадился на берег из рыбацкой лодки и перебрался через границу, в каком-нибудь богом забытом месте. Лично он считает, что профессионал не станет этого делать: стоит ему уже во Франции попасть под выборочную проверку документов, как его тут же схватит полиция, потому что документы-то у него не в порядке, то есть в паспорте не будет отметки о въезде.
Есть две возможности, заявил Лебель. Этот тип не стал обзаводиться фальшивым паспортом, полагая, что ему ничего не грозит. В этом случае полицейский налет на его лондонскую квартиру должен был застать его врасплох. Лебель объяснил, почему он в это не верит: люди главного инспектора Томаса обнаружили, что в шкафу — нехватка одежды, в белье — недостача, а умывальных и бритвенных принадлежностей и вовсе нет; стало быть, человек собрался заранее и отбыл из своей лондонской квартиры. К тому же соседу своему Калтроп якобы говорил, что прокатится в автомобиле по Шотландии. Ни британская, ни французская полиция не видели оснований верить словам Калтропа.
Либо же Калтроп раздобыл фальшивый паспорт: эту версию и обрабатывает сейчас британская полиция. То ли он покамест за границей готовится к операции, то ли уже пробрался во Францию, не вызвав ни у кого подозрений.
Это предположение вызвало негодующий взрыв.
— Уж не хотите ли вы сказать, что он может находиться во Франции, даже в центре Парижа? — запротестовал Александр Сангинетти.
— Дело в том, — объяснил Лебель, — что он действует по графику, и график этот известен только ему. Мы ведем расследование семьдесят два часа. Почем знать, на какой стадии мы подключились? Одно несомненно: убийца знает, что нам известно о существовании заговора против жизни президента, но чего мы успели добиться, он знать не может. Поэтому у нас есть реальные шансы арестовать его, застав врасплох, как только станет известно его новое имя и установлено точное местонахождение.
Но совещание и не думало успокаиваться. Одна мысль о том, что убийца может находиться в какой-нибудь миле от них и что в его графике покушение на президента может быть помечено завтрашним днем, вызывала у всех острую тревогу.
