Джеффри Арчер - Говорить ли президенту?
— Значит, в 8.15 я у вас с докладом, сэр, — сказал Марк.
— И еще, Марк, настоятельно рекомендую вам не встречаться с доктором Декстер. Я не хочу в последний момент провалить всю операцию из-за вашей личной жизни. Не обижайтесь.
— Не буду, сэр.
Марк вышел, ощущая себя пешкой. К операции привлечены двадцать агентов. Долго ли они работали до того, как директор сообщил ему об этом? Двадцать человек пытаются выяснить, Декстер это или Харрисон, не зная зачем. Но все-таки только он и директор знают все подробности. Марк боялся, что директор знает больше, чем он. Может, будет умнее не встречаться с Элизабет до завтрашнего вечера. Он сел в машину и поехал назад к зданию Дирксена. Потом вспомнил, что оставил в справочной стенограммы слушаний. Приехав, он почувствовал, что его неудержимо тянет к телефонным будкам. Он должен позвонить ей, узнать, как она чувствует себя после аварии. Он набрал помер центра Вудро Вильсона.
— О, она уехала из больницы — не так давно.
— Спасибо, — сказал Марк. С бьющимся сердцем он позвонил ей домой.
— Элизабет?
— Да, Марк. — Ее голос звучал — холодно? испуганно? устало? Сотни вопросов пронеслись в его мозгу.
— Можно мне приехать прямо сейчас?
— Да. — Раздался щелчок.
Марк вышел из будки, чувствуя, что ладони вспотели. Прежде чем ехать к Элизабет, нужно сделать еще одну работу: забрать эти чертовы бумаги со слушаний в сенате по законопроекту о владении оружием.
Марк пошел к лифту. Ему казалось, он слышит за собой шаги. И неудивительно: за ним шло несколько человек. Дойдя до лифта, он нажал кнопку «Вверх» и бросил быстрый взгляд в ту сторону, откуда доносились шаги. Среди толпы служащих сената, конгрессменов и зевак за ним наблюдали двое. А может быть, они охраняли его? Третий, мужчина в темных очках, изучающий плакат «Медикэра», острым глазам Марка казался еще больше похожим на агента, чем двое других.
Директор говорил, что подключил к делу двадцать агентов, трое из которых, по-видимому, получили инструкции наблюдать за Марком. Черт. Значит, очень скоро они вслед за ним окажутся возле дома Элизабет, и директор, конечно, сразу же будет поставлен об этом в известность. Ну уж дудки, решил Марк. Это не их собачье дело! Он оторвется от «хвоста». Нужно уберечь ее от любопытных взглядов и злых языков. Поджидая лифт, который придет первым, он быстро обдумывал ситуацию. Двое агентов теперь направились к нему, но третий у плаката «Мэдикер» по-прежнему не шелохнулся. Может, он и не оперативник вовсе, но все же что-то говорило о том, что это агент, какая-то аура, то, что чувствуют другие агенты с закрытыми глазами.
Марк сосредоточился на лифте. Справа зажглась стрелка, и двери медленно открылись. Марк пулей вскочил в лифт и, став лицом к кнопкам, стал смотреть в коридор. Двое оперативников зашли за ним и встали сзади. Человек, стоявший возле плаката «Мэдикер», тоже направился к лифту. Двери стали закрываться. Марк нажал кнопку «Стоп», и двери снова открылись. Нужно дать ему возможность зайти, чтобы в лифте оказались все трое, подумал Марк, но третий и не думал заходить. Он просто стоял и смотрел, как будто ждал другого лифта. Может быть, он просто хочет спуститься вниз и никакой он не агент. Марк мог поклясться… Двери стали закрываться, и Марк, улучив самый удобный момент, выскочил наружу. Неудачно. О’Малли тоже успел протиснуться вслед за ним, в то время как его коллеге пришлось медленно, но неотвратимо вознестись на восьмой этаж. Теперь осталось два «хвоста». Приехал другой лифт. В него немедленно шагнул третий агент. Очень умный ход или просто действие непрофессионала, подумал Марк, и остался ждать снаружи. За его плечом стоял О’Малли. Куда дальше?
Марк зашел в лифт и нажал кнопку нижнего этажа, но О’Малли с легкостью поспевал за ним. Марк нажал на «Стоп» и не спеша вышел из лифта. За ним с непроницаемым лицом следовал О’Малли. Третий неподвижно стоял в лифте. Видимо, они работают вместе. Марк прыгнул назад и снова нажал на кнопку. Двери закрывались ужасающе медленно, но О’Малли уже сделал два шага и явно не успевал вскочить в лифт. Когда двери захлопнулись, Марк улыбнулся. От двоих он избавился: один беспомощно стоял на нижнем этаже, второй ехал вверх, а Марк опускался в подвальный этаж с третьим.
На пятом этаже О’Малли столкнулся с Пирсом Томпсоном. Оба едва переводили дыхание.
— Где он? — крикнул О’Малли.
— Что значит, где он? Я думал, он с тобой.
— Нет, я потерял его на первом этаже.
— Черт! Теперь ищи ветра, — сказал Томпсон. — Что этот шустрила про нас, собственно, воображает? Кто будет докладывать директору?
— Не я, — ответил О’Малли. — Ты старший офицер, вот и докладывай.
— Исключено, — отрезал Томпсон. — Ты же не хочешь, чтобы все лавры достались этому сукиному сыну Матсону — он-то по-прежнему с ним. Нет, нужно его найти. Займись первыми четырьмя этажами, а мне оставь четыре верхних. Как только обнаружишь его, сразу дай сигнал.
Доехав до подвального этажа, Марк остался стоять в лифте. Третий вышел и в нерешительности остановился. Большой палец Марка снова нажал на кнопку «Закр. дверей». Двери послушно закрылись. Вот он и один. Он попытался не останавливаясь проехать первый этаж, но ничего не вышло: кто-то вызвал лифт. Он молился, чтобы это не был кто-то из тройки. Оставалось ждать. Двери открылись, и он сразу вышел. Никаких агентов, никого у плаката «Мэдикер». Он бросился к вращающимся дверям в конце коридора. Дежурный охранник подозрительно посмотрел на него и положил руку на кобуру. Прорвавшись сквозь круговерть дверей, он выскочил наружу и побежал что было сил. Потом огляделся. Прохожие вокруг шли ровным шагом, никто не бежал. Он был в безопасности.
Проспект Пенсильвании — он ловко пробирался между машинами, под скрежет тормозов и сердитые возгласы. Добравшись до стоянки, прыгнул в свою машину, пытаясь нащупать в карманах мелочь. Почему шьют такие брюки, в которые сидя невозможно засунуть руку? Он быстро расплатился за стоянку и поехал в направлении Джорджтауна — к Элизабет. Взглянул в зеркало заднего обзора. «Форда»-седана видно не было. Ему удалось оторваться. Он улыбнулся. Наконец-то удалось перехитрить директора. На углу Пенсильвании и 14-й улицы на светофоре стал зажигаться красный свет, и он нажал на газ. Теперь можно было расслабиться.
Черный «бьюик» проскочил на красный свет. К счастью, поблизости не было дорожной полиции.
Когда Марк прибыл в Джорджтаун, к нему возвратилась нервозность — уже другая нервозность, связанная не с директором и его миром, а с Элизабет и ее миром. С колотящимся сердцем он нажал кнопку звонка.
Появилась Элизабет. Она выглядела опустошенной и усталой и не сказала ни слова. Он прошел за ней в гостиную.
— Ты оправилась от аварии?
— Да, спасибо. А откуда ты знаешь, что я попала в аварию? — спросила она.
— Позвонил в больницу, — быстро нашелся Марк. — Там и сказали.
— Ты говоришь неправду, Марк. В больнице я ничего никому не говорила и уехала рано, сразу после звонка отца.
Марк не мог смотреть ей в глаза. Он сел и уткнулся глазами в ковер.
— Я… я не хочу лгать тебе, Элизабет. Пожалуйста, не…
— Почему ты преследуешь моего отца? — требовательно спросила она. — Неудивительно, что когда вы встретились в «Мейфлауэр», твое лицо показалось ему знакомым. Ты регулярно посещал его заседания в комиссии и наблюдал дебаты в сенате.
Марк молчал.
— Ладно, можешь не объяснять. Я же не слепая. И вот к каким выводам я пришла. Я — часть операции ФБР. Боже мой, ты ведь трудишься до поздней ночи, верно, агент Эндрюс? Для человека, отобранного работать на таком участке, как дочери сенаторов, ты чертовски неумел. И много дочерей сенаторов тебе удалось соблазнить за эту неделю? Удалось добыть что-нибудь ценное из этой грязи? А почему, собственно, не заняться еще и женами? Твое мальчишеское обаяние, думаю, возымеет на них большое действие. Хотя, должна признаться, я тебе почти поверила, несчастный пройдоха.
Несмотря на то, что во время своей обличительной речи Элизабет изо всех сил пыталась сохранить ледяное спокойствие, она закусила губу. К горлу подкатил комок. Марк по-прежнему не мог посмотреть на нее. В ее голосе слышались гнев и слезы. Но через секунду она справилась с собой. Голос сделался ледяным.
— А теперь, пожалуйста, оставь меня, Марк. Сейчас же. Я все сказала и надеюсь больше никогда тебя не встречать. Может быть, тогда я снова смогу хоть немного уважать себя. Уходи! Ползи назад, в тину.
— Ты все неправильно поняла, Элизабет.
— Знаю, знаю, бедный непонятый агент. Конечно, ты любишь меня ради меня самой. И в твоей жизни нет другой девушки, — с горечью проговорила она. — По крайней мере, пока ты не приступил к новому делу. Что ж, считай, что задание только что для тебя закончилось. Иди поищи еще чью-нибудь дочь и соблазняй ее враньем про любовь.
