Сергей Магомет - Человек-пистолет, или Ком
— Как наш ДОГОВОР? — первым делом спросила Жанка.
— Какой договор?.. Ах, тот… Ну, в порядке…
— Что-то у тебя голос не очень уверенный.
— Уверенный, уверенный!.. Расскажи-ка лучше мне о своих вчерашних похождениях!
— Это ужасно смешная история.
— У тебя все ужасно смешное!
— Нет, правда!
— Ладно, — буркнул я. — Вечером расскажешь.
— А мы встретимся? — обрадовалась Жанка.
Этот ее искренний возглас наполнил меня таким счастьем, что под перекрестными взглядами Оленьки и Сэшеа я заерзал на своем стуле, словно пойманный на месте преступления.
До конца рабочего дня матушка звонила с напоминаниями еще не раз. «Что за новость? Должно быть, — решил я, — что-то импортное достала».
После работы, встретившись с Жанкой, я отправился вместе с ней к родителям на «Пионерскую». Но дороге Жанка рассказала мне свою версию происшедшего вчера.
— Последнее время Саша просто с ума сошел от любви ко мне. Честное слово! Не смейся! Он признался, что ради меня бросил семью и что вообще, кроме меня, ему ничего в жизни не нужно, поэтому мы с ним должны начать новую жизнь, в которой не будет места лжи и ограниченности…
— И замкнутости, — вставил я.
— Да, он именно гак говорил… Он просил меня встретиться с ним и обещал пойти со мной, куда я только захочу… В пятницу я согласилась и сказала, что хочу в «Лиру», а он сказал, что мое желание для него закон. Вот!
— А дома наврала, что пошла с тобой в библиотеку…
— Я ведь думала, что ты меня пригласишь…
— Ну и как провели вечерок?
— Обыкновенно. Саша угостил меня коктейлем. Мы танцевали. Потом он проводил меня домой и все огорчался, что еще не весна и что он не может полюбоваться мной в синем плаще и синих чулочках…
— Идиот! — не выдержал я.
— Нет, не идиот, — возразила Жанка. — Но, конечно, странный. Говорил, что питает исключительное уважение ко всей нашей семье, к ее укладу, глубоко чтит моих родителей и чрезвычайно тепло относится к Лоре и тебе.
— А ты говоришь, не идиот… Ладно, ближе к делу! Что же случилось вчера?
— Он снопа просил о свидании. Я согласилась выйти, но только для того, чтобы (после нашего с тобой ДОГОВОРА) объяснить ему, что мы с ним больше не будем встречаться… Мне прямо жаль его сделалось, когда я увидела, как он ждет — только что не подпрыгивает от счастья!.. Подбежал, сияя, словно нашел сто рублей, и, не давая мне вставить слова, снова заговорил о своей любви и о том, как он видит нашу будущую жизнь.
— Интересно.
— Мы должны были стать настоящими друзьями, ничего друг от друга не таить, обо всем друг другу рассказывать и, конечно, никогда друг друга не предавать. Он говорил, что мы будем духовно развиваться, вместе наслаждаться великими музыкальными и литературными произведениями… А он, Саша, станет со временем великим поэтом или музыкантом, и все свое творчество посвятит мне. А когда я почувствую, что достигла физической зрелости, мы с ним будем наслаждаться и физически, и он меня всему научит, потому что этому обязательно нужно учиться, что это — целое искусство…
— Да, он все детально предусмотрел… — кивнул я. — И что же ты?
— Я сказала, что с этим искусством тоже немного знакома, и поинтересовалась, видел ли он порнографические фильмы. Он замялся. Было видно, что не видел. «А я смотрела», — сказала я. Он как-то сразу захрип и сказал, что не верит, и если я смотрела, то должна рассказать, тогда, мол, он поверит…
— Надо же, какой недоверчивый!
— Да, ему очень хотелось поговорить на эту тему. Но я сказала, что если перескажу ему хотя бы один эпизод, то боюсь, он меня изнасилует! — засмеялась Жанка
— Разговорилась — рассердился я. — Давай покороче. Тоже мне секс-террористка!
— Я могу вообще не рассказывать, — обиделась Жанка. — Но он, честное слово, прямо-таки ужасно захрип. Он настаивал, что если я смотрела, то мы непременно должны это обсудить как вид искусства. Тогда я заявила, что это очень неприлично и что, вообще, мы не будем больше встречаться, потому, что я теперь принадлежу другому человеку…
Мы переезжали Москву-реку по метромосту, и кривые, ярко освещенные набережные разворачивались под нами, поспешно вытягиваясь из темных, боковых арок соседнего Бородинского моста, словно синеватая сабельная сталь из ножен.
— Смотри! — сказал я Жанке.
— Чудесно — согласилась она.
— А ты хотела бы гам жить — спросил я, показывая па украшенные колоннадой лоджии огромных мансард, венчающих величественный дом сталинской готики.
— Конечно! — воскликнула Жанка.
— А не будешь, — тут же охладил я ее, — если все-таки выбрала меня. Мы влетели в черный туннель. Жанка неожиданно сильно расстроилась.
Она не понимала таких шуток.
— Ну-ну, сестренка, — усмехнулся я. — Нам-то, кажется, грех жаловаться на жизнь, а?..
Она не ответила.
— Ладно, — сжалился я, — всё у тебя еще будет, всё!..
— Так что же Сэшеа? — спросил я.
— Очень разозлился… Сказал, что не верит ни одному моему слову. Требовал, чтобы я сказала, как зовут этого другого. А когда я отказалась, заявил, что я весьма опытная кокетка, что он это понял, когда я прижималась к нему во время танцев в «Лире» (я и не думала к нему прижиматься!), и, наконец, что если мы сейчас поцелуемся, нам обоим будет очень хорошо, это он обещает… По его словам, я только о том и мечтала… Я уже хотела назвать твое имя, чтобы он отвязался со своими поцелуями, как появился Валерий. Он подошел к нам, стукнул Сашу, и тот уже ко мне не приставал… Вот и всё Ужасно смешно получилось.
— Действительно, — сказал я.
Сломанная челюсть Сэшеа уже не вызывала у меня никакого сочувствия. Теперь меня интересовало другое.
— И куда же ты потом с Валерием пошла? В каком направлении?
— Ни в каком… Он просто отвел меня домой… Валерий сказал, что отвечает за меня перед тобой, потому что вы с ним друзья, и что не допустит, чтобы около меня вертелись всякие там…
— Интересно.
— А я сказала, что мы с тобой и без него прекрасно разберемся в наших отношениях.
— Прямо так и сказала?
— Конечно… А зачем нам третьи?
— А он?
— Сказал, что это правильно, но что в любом случае я могу на него рассчитывать… Советовал, чтобы мы с тобой были поосторожнее. Если маман что-то проведает, поднимется большой шум.
— А что она может, проведать? — заинтересовался я.
— Мало ли, — уклончиво ответила Жанка. — Она только того и ждет!.. Если хоть что-то проведает, — повторила она, — тебе и правда несдобровать! Ты им очень мешаешь. Маман вообще ищет способ тебя заранее «нейтрализовать»… Но ты не должен ничего бояться, — успокоила она меня, — ведь у тебя есть я. Маман зря старается.
— Что же она так старается, как будто только во мне препятствие? — пробормотал я немного погодя. — Если бы Лора спешила со мной расстаться, то как бы я мог возражать?.. Но ведь Лора не хочет расставаться…
— Это она сама тебе сказала?
— Не только в словах дело…
— А в чем еще? ревниво воскликнула Жанка. — Как же наш с тобой ДОГОВОР?! — возмутилась она.
— Договор дороже денег! — поспешил заверить ее я. Жанка пристально и недоверчиво смотрела на меня.
— А как маман собирается «нейтрализовать» меня? — спросил я, чтобы отвлечь се от обсуждения моих взаимоотношений с Лорой.
— Ну, — неохотно отозвалась она, — у маман есть даже два способа…
— Даже два? — удивился я. — Какие же?
— Тебе приятен этот разговор?
— Не очень. Но страшно любопытно, какие такие у маман способы.
— Ну, например, отправить тебя на принудительное лечение от алкоголизма…
— Спасибо ей… Но если что, я ведь и добровольно не отказался бы… Непонятно только, для чего ей это нужно. Если Лора захочет развестись со мной, я и так ничего не смогу с этим поделать…
— Но нужно же будет отсудить у тебя квартиру, — объяснила Жанка.
— Отсудить квартиру?! — изумился я, поначалу не поверив своим ушам.
— Ну да, — нетерпеливо подтвердила Жанка. — Маман боится, что в случае развода ты будешь претендовать на кооператив.
— Господи! Да я и не стал бы этого делать! Плевать мне на кооператив!
— А она так не думает.
— Ну, я могу ей об этом сказать, успокоить.
— Вряд ли она тебе поверит, — возразила Жанка.
— Пожалуй, — согласился я и тут же рассмеялся, — И поэтому она, бедная, ночи не спит — все измышляет, как меня «нейтрализовать»!.. И вот досада, первый способ уже не годится: с некоторого времени я перешел на трезвый образ жизни… А какой же, интересно, второй способ? Надеюсь, посильнее, чем первый?
Мы оказались в подъезде родительского дома и стали подниматься по лестнице.
— Черт с ним, — махнул я рукой, — потом расскажешь…
