Андрей Завадский - Вечер потрясения
Вмонтированный к кресло радиомаяк начал посылать тревожные сигнал в тот миг, когда сработала система катапультирования, и пилот был уверен, что спасатели, получив точные координаты, уже вылетели за ним. Нужно было лишь немного переждать, укрывшись от врага, спутав следы, всего пару часов, пока вертолеты с "Уоспа" доберутся до этих мест. Едва ковыляя, летчик, прихватив с собой спрятанный в кресле аварийный запас – оружие, аптечка, и даже немалая сумма денег, разумеется, в долларах – двинулся прочь от места приземления, уже слыша вдалеке рев моторов. Противник, не удовлетворенный победой, пытался получить все, что можно, и капитан Карузо понимал, что по его следу уже движутся охотники, и они очень быстро обнаружат парашют, а затем и парашютиста. Пилот успел пройти не более мили, превозмогая боль, бранясь вполголоса сквозь зубы, но упорно шагая вперед, когда его все же настигла погоня.
Страх, охвативший пилота в тот миг, когда на гребне холма появились русские солдаты, посланные за ним, Джованни Карузо, была так силен, что капитан машинально нажал на спуск. И немедленно в ответ к нему устремился поток пуль, с визгом высекавших искры из камней, свистевших в считанных дюймах, мешая теперь уже целиться, заставляя впустую тратить драгоценные патроны. Никто и никогда не рассчитывал, что летчику, оказавшемуся на враждебной территории, придется вести такой ожесточенный бой – напротив, следовало затаиться, спрятаться как можно надежнее до прибытия спасателей. Капитан Карузо не смог справиться с собой, и теперь с ужасом считал оставшиеся патроны, паля наугад куда-то вверх и даже не надеясь, что эти выстрелы остановят врага. Мысль была только одна – лишь бы не бросили вниз пару гранат, быстро и эффективно разобравшись с проблемой.
Удерживая пистолет обеими руками, опираясь на локти, Карузо раз за разом нажимал на спусковой крючок, чувствуя толчки отдачи. Он не сумел затаиться, чтобы русские просто прошли мимо, и теперь оставалось только одно – принять бой, подороже продав свою жизнь. В очередной раз нажав на курок, пилот услышал лишь сухой щелчок бойка – тринадцатизарядный магазин опустел слишком быстро. Заученным движением Джованни Карузо выщелкнул пустую обойму, быстро вставив новую, вторую и последнюю из тех, что входили в снаряжение летчика, но взвести затвор он уже не успел.
Автоматная очередь – выпущенная сзади, в спину – ударила чуть правее вжавшегося в каменистую землю пилота, и тот, развернувшись, увидел стоящего во весь рост русского солдата, совсем еще мальчишку в казавшейся непомерно большой каске, почти сползавшей на глаза. Русский что-то крикнул, и в голосе его звучал испуг, растерянность, но "Калашников" в его руках был направлен точно в грудь пилоту, и руки эти не дрожали.
– Вот черт! – с досадой бросил Джованни Карузо, видя, как со всех сторон к нему бегут вражеские солдаты с оружием наизготовку. – Проклятье!
Пистолет с лязгом упал на землю – американский пилот понял, что очень боится умереть, а это сейчас под пристальными "взглядами" полудюжины автоматных стволов, было проще простого. Покорно бросив оружие, Джованни Карузо поднялся на ноги, не забыв поднять руки повыше над головой. Он двигался так медленно, как только мог, понимая, что взвинченные до предела русские в ответ на любое резкое движение, едва почувствовав опасность, просто изрешетят его на месте.
– Я сдаюсь, – крикнул Карузо, не представляя, владеет ли хоть кто-то из его противников английским языком. – Не стреляйте! Я безоружен!
Русские солдаты переглянулись, затем один из них что-то отрывисто приказал, и другой подобрал лежавший у ног американца "Зиг-Зауэр". Толчок ствола в спину был красноречивее и доходчивее любых команд, и пилот, по-прежнему окруженный настороженными врагами, двинулся в указанном направлении.
Гул турбины обволакивал со всех сторон, довлея над прочими звуками, заглушая их, да и трудно было звукам проникнуть под многослойную броню танка Т-80УК. Создатели боевой машины постарались на славу, втиснув в сорок шесть тонн веса мощное вооружение – даже противотанковые ракеты – обеспечив надежную защиту, высокую подвижность на любой местности, но о комфорте для экипажа не то, чтобы забыли совсем, но явно думали уже напоследок. И все же, несмотря на шум, тесноту, отсутствие кондиционера – для американцев, наверное, вовсе немыслимый факт – полковник Алексей Басов не променял бы свою "восьмидесятку" ни на какой "Абрамс" или "Леопард". Реклама, она и есть реклама, кто знает, каково в бою чудо американской или немецкой технической мысли, а вот на Т-80 Басов сам ходил в атаку, когда в лоб разом лупило по полдюжины гранатометов "Муха" и управляемых ракет, порой выпущенных с сотни метров и даже меньше, и точно знал, чему обязан тем, что остался жив в той мясорубке.
– Первый, я третий, – в шлемофоне раздался искаженный помехами голос командира мотострелкового батальона. – Мы захватили американского летчика. Понял меня, первый?
– Принято, третий. Американец живой? Доставить его ко мне, немедленно! Я сам буду вести допрос!
– Понял, первый! Есть доставить немедленно!
Танковый батальон вырвался вперед, оторвавшись от главных сил полка, и боевой машине пехоты БМП-2 пришлось потратить немало времени, чтобы, двигаясь на предельной скорости, буквально убивая двигатель и трансмиссию, нагнать танки. Американца со связанными за спиной ремнем от автомата руками буквально вынесли из десантного отсека, и тот, уставившись на замершую посреди равнины громаду русского танка Т-80, не сразу увидел выбравшегося из боевой машины командира полка.
– Товарищ полковник, старший лейтенант Силантьев, – навстречу Басову шагнул командир взвода, лично сопровождавший "посылку". – Пленный доставлен, товарищ полковник!
Алексей смерил взглядом американца, затянутого в летный комбинезон, стоявшего, расправив плечи, но, все же опустив взгляд, чтобы не видеть русских солдат, с оружием наготове обступивших пленника.
– I'am colonel Belyavsky, Russian Army, – представился Алексей, кое-как подобрав слова полузабытого чужого языка. – Your Name end rank!
Пленный американец был довольно высок для пилота, худощав и смуглокож, явно уроженец южных краев, более знойных, чем какой-нибудь Мэриленд или Висконсин. Он хмуро взглянул на полковника, процедив сквозь зубы с явной неохотой:
– Сaptain Caruso, US Marine Corps, – и, помедлив пару секунд, добавил еще: – I'am Pilot.
– Морская пехота значит, – усмехнулся Басов. – Да еще и крылатая? Кто знает хорошо английский? – Полковник обвел взглядом стоявших рядом офицеров: – Вы, лейтенант? Тогда переводите все, что я скажу, и постарайтесь, чтобы он все понял, и чтобы я тоже понял, что отвечает этот янки!
Американец молча слушал речь Белявского, кажется, не понимая ни слова из произнесенного в его присутствии. Но как только старший лейтенант, медленно подбирая слова, запинаясь, обратился к нему, пленный летчик дрогнул, выпрямившись, точно подброшенный пружиной.
– Вы пилот авиации морской пехоты, – произнес Басов, и переводчик эхом повторил его слова. – Мы сбили ваш штурмовик. Где вы базируетесь? На авианосце? Каково было ваше задание? Отвечайте!
Американец медлил с ответом совсем недолго, как раз столько, чтобы на лице командира полка проступил гнев, но еще не успел вырваться наружу. И все же здравый смысл и желание жить сообща смогли победить гордость.
– Универсальный десантный корабль "Уосп", – перевел старший лейтенант. – Мое звено получило приказ атаковать обнаруженные воздушной разведкой русские танки, ваши танки. И мы выполнили этот приказ!
– С ваших кораблей на берег уже высажен десант? Где он находится, каковы его задачи?
– Не так далеко отсюда, вы движетесь как раз навстречу нашим морским пехотинцам. Они уничтожат вас, как только обнаружат, полковник. У вас нет надежной защиты от атак с воздуха, тем более нет авиационного прикрытия, атаковать в этих условиях глупо!
– Это я решу сам, капитан! – зло бросил Басов. – Какова численность десанта, его вооружение? Есть тяжелая техника?
– Экспедиционный батальон. Много боевых машин LAV, несколько танков "Абрамс", вероятно, взвод, приданный для усиления. Точно мне ничего не известно – авиация действует по заявке наземных сил, выполняя конкретные задачи.
– На "Уоспе" еще остались самолеты?
– Да, сэр, – холодно ответил пленный, и в голосе его, в выражении лица, появилась гордость и превосходство. – У нас достаточно штурмовиков и боевых вертолетов, чтобы сжечь все ваши танки до единого в этих степях! Вам лучше сдаться прямо сейчас, сложив оружие и сохранив жизни ваших солдат, полковник. Если вы настоящий командир, вы должны понимать, когда можно рискнуть, а когда лучше проявить благоразумие, когда риск приведет только к бойне!
Пленник с вызовом посмотрел в глаза Басову, и тот, вдруг содрогнувшись всем телом, изменился в лице. Но вместо страха и растерянности в глазах его блеснула ярость.
