След Полония - Никита Александрович Филатов
Виноградов ожидал продолжения. Он еще не определился, как следует себя вести, и поэтому предоставил собеседнику возможность проявить инициативу.
— Ты еще пить не бросил?
— Нет, пока употребляю.
— Вот и отлично. Иди за мной. Держи дистанцию на всякий случай.
— Ну, как скажешь… — Жизненный опыт подсказывал Виноградову, что если кто-то с кем-то действительно захотел пообщаться, то рано или поздно он свое намерение осуществит. Только в следующий раз это может произойти в более грубой и неинтересной форме. А тут представлялась возможность сочетать безусловно приятное с относительно полезным. — Ведите меня, таинственный незнакомец!
И старые приятели на некотором расстоянии друг от друга направились в сторону Сохо…
— Какой же ты подозрительный…
— Потому и живой до сих пор.
Идти пришлось не далеко и не близко — ровно столько, сколько нужно, чтобы провериться пару раз, но и не слишком устагь от игры в шпионов.
— Нравится?
— Дорого здесь, наверное.
— Зато спокойно.
Пивная, спрятавшаяся от туристов на тихой и немноголюдной улочке, называлась «Мальборо хэд». Особый колорит ей придавало потемневшее от времени резное дерево, а также многочисленные драконы и химеры, подглядывающие за посетителями из всех углов.
— Присаживайся. Здесь у них зал для курящих, хотя вообще-то… Куришь?
— Бросил в очередной раз. Примерно год назад.
— Молодчина! Завидую. Я тоже стараюсь поменьше, но пока не очень-то получается… — вздохнул Литвинчук, выкладывая на столик перед собой сигареты и зажигалку. — Что тебе заказать? Из выпивки? — Литвинчук поднял палец, подзывая официанта. — Водочка, джин, виски, пиво?
— Ну, виски, наверное. Скотч…
— Имеешь какие-то особые предпочтения?
Виноградов пожал плечами:
— Да, пожалуй, «Гленливет».
— Ого, — удивился Литвинчук.
— Прочитал у Михаила Любимова, — пояснил Виноградов свою, неожиданную для собеседника, осведомленность о дорогих сортах традиционного шотландского напитка. — Он же здесь, в Лондоне, довольно долго проработал.
— Да, знаю, тоже тот еще… англофил, — поморщился Литвинчук. — Вот все они такие, чекисты старой школы, — сначала нашпионят и нагадят повсюду, а потом в детективных романах слезу проливают: ах, какие мы были наивные, как мы любили несчастное прогрессивное человечество и еще больше — командировочные в иностранной валюте!
— Тем не менее пишет Любимов достаточно честно и хорошо, — заступился Владимир Виноградов за отставного полковника, много лет назад перешедшего из КГБ в литературу.
— И черт с ним! Я, может, тоже пишу… Не читал?
— Нет, не читал, только слышал, — вынужден был признать Виноградов. — У нас ведь твоя книга не переводилась.
— Понятное дело! — скривил губы в улыбке Литвинчук. — Чего жрать-то будем? Выбрал? Тогда я к стойке подойду, закажу… здесь так принято.
Кухне в заведениях подобного рода англичане не придают слишком уж большого значения, однако меню выглядело вполне достойно. Виноградов остановился на тушеной свинине по-испански. Сам Литвинчук, по рекомендации бармена, заказал себе рыбный пирог и какую-то зелень вместо гарнира.
Спиртное принесли почти мгновенно:
— Ну-ка, Володя, давай — за встречу!
— Будь здоров, Алексей!
Виноградов пригубил «Гленливет» и в очередной раз пришел к выводу: даже очень хорошее виски все-таки чем-то напоминает не очень хороший коньяк…
— Рад тебя видеть. — Литвинчук одним махом опрокинул в себя половину заказанной водки. — Именно тебя!
— Спасибо, — поблагодарил Владимир Александрович, ожидая продолжения.
И оно, конечно же, последовало:
— Значит, я не ошибся — и ты по-прежнему служишь в Конторе?
— Ошибся. Я уже давно член коллегии адвокатов, гражданский человек…
— Опять под прикрытием? Действующий резерв — или как это теперь у вас называется? — В голосе Литвинчука слышалась только легкая жалость импотента к приятелю, подхватившему триппер. — Не надоело?
— С чего ты взял? Нет, просто уволился — работаю, зарабатываю себе на хлеб с маслом.
— А чего же тогда приехал?
Виноградов подержал на языке остаток виски, почувствовал вкус и проглотил.
— Когда-то человека искушала плоть — теперь его искушает разум.
— Хорошо сказано. Но это не ответ.
— Сначала ты попросил… потом — они…
— Генерала видел?
— Да, имел такое удовольствие.
— Сам, лично? — уточнил еще раз Литвинчук. — А где, если не секрет?
— В Москве, у него в кабинете.
— Что стоит на столе в кабинете? Справа.
Владимир Александрович задумался:
— Железный Феликс, кажется — да, такой бюст…
— Верно.
— Слушай, Леха, а не пошел бы ты в задницу со своими вопросами? — Кажется, коллекционное шотландское виски давало о себе знать уже после пары глотков.
Но Литвинчук уже радостно хлопнул Виноградова по плечу:
— Засуетились, значит. Значит, все — точно в цвет… в «десяточку»! — Обернувшись к стойке бара, он сделал приглашающий жест. — Опять повторим то же самое? Или ты что-нибудь другое будешь пить?
Владимир с сомнением посмотрел на дно стакана:
— Знаешь, я тоже, наверное, водочки.
— Правильно! И не надо мне тут делать вид, будто тебе очень нравится это ячменное пойло.
— А я и не делаю.
Водку здесь можно было заказывать «дринками» — специальными порциями то ли по сорок, то ли по пятьдесят граммов. Так что, пока на кухне готовилась заказанная еда, мужчины успели опустошить свои рюмки и взять еще по одной, под горячее.
— Так, а теперь за что?
— Третий тост, — напомнил Виноградов.
— Да, верно, совсем забыл… не чокаясь!
Моряки в России, по старой традиции, третьим тостом желают удачи всем, кто находится в рейсе, вдали от родных берегов. Ветераны бесчисленных войн и вооруженных конфликтов, наоборот, поминают всех тех, кто уже никогда не вернется с боевого задания…
— Слушай, а где сейчас Димка? Забыл фамилию — здоровый такой, со шрамом…
— Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою.
— Жаль… — В подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не намного умнее.
— Игоря не забыл? Подрывника? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.
— Тоже Чечня?
— Нет, уже дома, в Питере… — Виноградов чуть подался назад, чтобы не мешать официанту расставлять принесенные блюда. — Он уволился еще в позапрошлом году и работал с какими-то бандитами, в речном порту: цепь на шее в полкило чистого золота, квартира на Мойке, в доме, где Собчак жил, «БхМВ» со спецномерами, седьмой модели… Вот под эту «семерку» бомбу ему и подложили: двух прохожих — насмерть, а Игоря — в Военно-медицинскую академию.
— Где найдешь, где потеряешь…
— Точно, — кивнул Виноградов.
Один погиб прошлой осенью, заступившись в пригородной электричке за какую-то тетку, другого зарезали в Душанбе, на базаре, третьего просто-напросто не откачали после инфаркта…
Продолжать список общих знакомых, ушедших из жизни, можно было бы еще долго, но Виноградову вдруг расхотелось это делать, и он переключил внимание на еду:
— Смотри-ка ты — не хуже, чем в Мадриде!
Тушеная свинина по-испански была и в самом деле приготовлена великолепно.
— А ты что, и там побывал?
— Пришлось. Дело прошлое…
— Помянем, может, ребят? Еще
