Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov
Калачов продолжил оперативку:
– Если кто-нибудь чувствует, что не тянет или кому-то не нравится мой стиль руководства – пишите рапорт прямо сейчас. Другой возможности не будет, – его холодный взгляд вновь цепанул каждого из присутствующих. – Есть желающие? – никто не шелохнулся. – Хорошо. Лиза, докладывай.
Елизавета Юшкевич пришла в ФСБ 20 лет назад и начинала свою работу в отделе Калачова. Генерал ценил её за смекалку, решительность, ответственность и работоспособность. Если бы для решения поставленных задач его поставили перед выбором: всё управление или одна Лиза, он безусловно остановился бы на втором варианте.
– Ничего, Геннадий Васильевич. Никто ничего не знает и даже не слышал про прорывные изобретения, как технологий, так и техники.
Юшкевич возглавляла отдел научной аналитики и вполне разбиралась во всех перипетиях российской академической и прикладной науки. Она продолжила:
– Я провела анализ всех современных перспективных разработок. В наше время их не так уж много. Поверьте мне, ничего такого, что могло бы заинтересовать зарубежных партнёров, нет. Все специалисты-атомщики заняты исключительно перебазированием мощностей на юг. Даже для этого людей не хватает. Куда там до прорывных разработок. Ракетчики так же пытаются спасти то, что есть, с минимизацией потерь. Космос у нас в упадке. Давно в упадке. Из работающих пусковых комплексов остался только Байконур. Морские платформы, как вы понимаете, теперь недоступны. Тихий океан далеко, в Атлантику выхода нет, а из Чёрного моря вода ушла. Есть планы по сооружению платформы на Каспии. Но это тема не очень перспективна для появления какого-либо ажиотажа вокруг неё. По остальным отраслям такая же история.
– Кир, – обратился генерал к компьютерному гению ФСБ Кириллу Целовальникову, которого все по аббревиатуре называли Кацэ. Причём Кирилла это не раздражало, даже наоборот.
«Гений» в ответ развёл руками:
– Командор, буду предельно краток – голяк.
С лёгкой руки Кирилла все сразу стали именовать генерала командором. Калачов, казалось, не обращал на этот факт никакого внимания. Работе не мешает и ладно. Целовальников оказался в команде по настоятельной рекомендации Юшкевич. Поэтому другие кандидатуры генерал даже не рассматривал.
Он продолжил планёрку:
– Влад, что у тебя?
Руководитель отдела анализа стратегических разработок вероятного противника Влад Ахтаров только пожал плечами.
Его генерал тоже прекрасно знал и позвал в новое управление одним из первых.
Калачов что-то отметил в планшете, затем поднял вопросительный взгляд на Алису Андрееву:
– Алиса, хоть ты порадуй!
Стройная симпатичная блондинка, по внешнему виду – совсем девочка, сразу же оживилась:
– Я проверила всех, так сказать, списочных учёных. Все сколько-нибудь значительные персоны находятся на месте, и занимаются привычным делом. Каким? Тем же, чем и раньше занимались. Ничего прорывного. Далее… Понятно, что в связи со всеобщим массовым переселением на юг кое-кого не могут найти. Но я сверялась – все отсутствующие не были заняты чем-то особенным, что могло бы нас заинтересовать. Так, ерунда всякая.
– Списки отсутствующих есть?
– Да, сорок три человека. Семнадцать из них умерли по факту. Вот список оставшихся двадцати шести. Я, как вы просили, в бумажном виде составила.
– Правильно, ещё не хватало светиться с этой проблемой в сети, – Калачов забрал скоросшиватель и пролистал документы:
– Тут вот целая куча ботаников отсутствует – 7 человек. Эта отрасль нас не интересует? Чем они занимались?
– Они нашлись. Там карандашом помечено. Двадцать шесть отсутствующих – это без них. Они в командировке в группе Соболевского. Глеб Олегович сказал, что вы в курсе насчёт академика.
– Первый раз слышу. Чем они занимаются?
– Не знаю. Гаков сказал, чтобы их не трогали. Они точно не имеют отношения к «Прометею».
– Ну ладно, это отдельная тема. А вот здесь, я смотрю, у тебя отмечен целый отряд из «НИИ прикладной нанохимии». Сразу девять человек отсутствует.
– Проверяла. Этот институт сейчас в стадии закрытия, как бесперспективный. Основной коллектив уже давно распущен. Была одна лаборатория, которая работала до последнего момента в Москве, но как я выяснила, там занимались разработкой морозоустойчивых полимеров для прокладок.
– Каких «прокладок»? – не понял Калачов. – Выражайся яснее.
Алиса слегка улыбнулась уголками рта, осмыслив весь перечень всевозможных прокладок, и пояснила:
– Уплотнительных. Для различных машин и механизмов.
– Да, прокладку, хоть и хорошую, вряд ли назовут «Прометеем». Всё у тебя? – он тут же перевёл взгляд на следующего из присутствующих: – Артём.
Артём Шустицкий, научный эксперт, доложил:
– Лингвистический и психофизический анализ сообщений о «Прометее» говорит о вероятности события выше 83 %. Анализ традиционной деятельности зарубежных спецслужб, их наработок в области провокаций, секретных операций и контропераций прямо указывает, что данное событие имеет место быть. Другими словами, всё говорит о том, что «Прометей» существует. И существует он на территории нашей страны. Его появление оценивается зарубежными спецслужбами как высшая категория опасности – явная стратегическая угроза для их государств. Семантический анализ «Прометея», как ни странно, указывает на происхождение этого термина здесь, у нас в России. Американцы и их союзники никогда не берут в качестве кодового обозначения термины, у которых совершенно отсутствует агрессия и «мышечная масса». «Прометей» абсолютно не агрессивен. Наоборот – он даёт людям счастье. Использование подобных «мягких» кодовых слов – давняя традиция наших стратегических разработок и военных обозначений. В качестве примера можно вспомнить цветочную тематику для обозначения грозного артиллерийского оружия российской армии: «Гиацинт», «Фиалка», «Пион», «Акация» и так далее. Страны НАТО никогда не назовут своё оружие подобными терминами. В их традиции применение таких кодовых обозначений, как: «Терминатор», «Сатана», «Незримый хищник», «Скорпион», «Полуночная смерть», «Аллигатор» и т.д. Секретные службы США именуют свои операции по тем же лекалам, что и Пентагон – «Копьё Нептуна», «Укус вампира», «Годзилла», «Скелет пересмешника» и т.д. Поэтому наш отдел рекомендует искать «Прометей» у нас. Он существует и представляет стратегическую ценность, как для нашей страны, так и для любой другой.
Калачов дослушал, покивал и подвёл итог услышанного:
– Хорошо, отрицательный результат – тоже результат. Пока условно отрицательный. Это нормально. Давайте, прямо сейчас проведём мозговой штурм на тему: разработку в какой области можно было бы назвать кодовым словом «Прометей». Высказываемся по часовой стрелке. Влад, начинай!
– Во-первых, предположу, что искомый объект никак не связан с научными разработками нашего военно-промышленного комплекса. Здесь известны все направления научного интереса. Финансирование, профиль и структура, деятельность каждого научного сообщества – всё прописано до мельчайшей детали. Поэтому, естественно, мы не могли что-то упустить. Тем более такое, что поставило на уши всю резидентуру вероятного противника. Я считаю, что надо искать в тех областях научных изысканий, где открытие может произойти случайно, но эффект от его воплощения в жизнь может иметь далеко идущие последствия. Наш интерес должен быть направлен, как в сторону научных разработок нестратегического значения, не имеющего никакого отношения к ВПК, так и к учёным-самоучкам, что несколько затрудняет
