Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov
Секретарша фыркнула:
– Фи! Так выкиньте его в ведро! Завтра отсюда будут вывозить горы ненужных бумажек, которые даже на растопку негодны.
Бузмаков посчитал, что она посмеялась над его папкой с бумажными документами. Это Шелихов вернул в техпроцесс допотопное делопроизводство. Свой шаг он объяснил предельно просто: «При минус шестидесяти электронное устройство сдохнет, а бумага стерпит». «Они здесь не знают, как трудно там, на севере – в Москве», – подумал в досаде технолог. Но эту тему развивать не стал. Не в ней суть.
– Вы не поняли. Это не изобретение, – Вит сделал театральную паузу, нагнав на выражение лица максимум серьёзности и значимости. – Это не изобретение. Это спасательный круг для всего человечества. Правда-правда. Я не вру. Иначе меня бы здесь не было. Я в этом участвовал, – он вновь потряс папкой. – Я там был, я видел и я в полной мере понимаю значение этого изобретения.
Сказано было очень веско. Женщина отвлеклась от своего занятия:
– Я не могу вам помочь. При всём моём уважении. Гольдберг не врёт: институт закрыт, коллектив распущен, а все документы в течение этой недели будут отправлены в мусоросжигательный крематорий.
– Что же делать?
– Вам надо найти человека, который бы выслушал вас, понял и смог помочь.
– Кого?
– Я не знаю никого другого, кроме академика Соболевского.
– Да был я там! Был! Но его нет. Он в длительной командировке.
– Соболезную. Но другой кандидатуры у меня нет.
– Кошмар, – Бузмаков плюхнулся на стул.
– Не знаю, сходите к Рашеву. Хотя он ничем не лучше Гольдберга. Одного поля ягоды. Но вдруг?
– А он здесь?
– Да. Он ещё две недели будет здесь неотлучно. Ему поручены работы по ликвидации института. Кабинет «614».
Бузмаков ушёл, и Ирина на время забыла о нём, погрузившись в свои насущные дела…
… Примерно через час она вышла на крыльцо с картонной коробкой в руках и стала искать взглядом машину своего брата, который обещал её подвезти. Но брата не было. Зато с высоты крыльца она увидела голову Бузмакова. Изобретатель стоял на автобусной остановке в толпе беженцев, заполонивших улицы города. «Не уж-то договорился с Рашевым? – удивилась секретарша Гольдберга. – Иначе как объяснить, что спустя целый час этот парень всё ещё здесь. Очевидно, разговор был долгим».
Неожиданно рядом с парнем тормознул микроавтобус с сильно затемнёнными окнами. Выдвижная дверь отъехала в сторону. Из темноты салона протянулись чьи-то руки, и тело технолога тут же исчезло в утробе фургона. Дверь захлопнулась, автомобиль взвизгнул покрышками, распугав прохожих, и моментально исчез из виду. Всё это выглядело нереальным. Нереальным до такой степени, что уже через пару минут женщине стало казаться, что всё это ей привиделось. А был ли Бузмаков? Кто его знает? Может и не был. Столько событий, столько волнений, столько потерь. Трудно одинокой женщине выживать в эпицентре катастрофы вселенского масштаба. Очень трудно. И в этот момент Ирочка чихнула. Вонь подпалённой резины подтвердила, всё, что она видела – вполне реально.
Глава пятнадцатая
3 апреля
Москва
Если увидишь межгалактический звездолёт – это за нами
Бабушка вздохнула и сунула последний малюсенький ломтик лимона в чашку с морковным чаем. Внук и его помощница ещё пять дней назад уехали в свою лабораторию. Старая женщина не стала им мешать и осталась дома.
У них дела, у них любовь. А я там с боку припёку. Третий лишний. Пусть вкалывают. Изобретают и любят друг друга, не отвлекаясь на бэушную старпёрку. Бэушную? О! Слово «бэушная» созвучно слову «бабушка». Хм, так я не «бабушка» – я «бэушка». Как всё верно в этом мире. Как всё взаимосвязано! Да… уже скоро восемьдесят пять стукнет. Пожила. Нет, нельзя старикам путаться под ногами молодых. И лучше мне вообще уехать. Чтобы им совсем не мешать. Шестого апреля последний день эвакуации. Я записалась на пятое. Всё уже собрано. Давно собрано. Ещё пять лет назад собрано, когда впервые заговорили о полной эвакуации. Поэтому суетиться не приходится. Осталось только дождаться молодёжь. Надо всё же уговорить их тоже эвакуироваться. Говорят, что, когда уйдёт последний караван, город будет оставлен навсегда. Где они там запропастились? Ох-ох-ох-хохох… Ждать да догонять – хуже некуда. А ведь обещал проводить. Ух-ух-ух-хухух… Вздох за вздохом – ожидания, наполненные волнением. Что ты волнуешься!? Раз обещал, значит, приедет. Старушка, разгоняя «чёрные» мысли, дёрнула плечами и хлопнула в ладоши. Включился головизор. Показывали последние новости. Кадры с орбиты сосредоточились на «итальянском сапоге». Через весь Апеннинский полуостров протянулась странная отчётливо видимая тёмная полоса. Было очевидно, что это не горы и не автострада. Наезд орбитальной камеры плавно смикшировался с картинкой, получаемой с дронов. Оказалось, что полоса – это нескончаемый людской поток, медленно двигающийся на юг. В наше время только слишком богатые люди могут себе позволить роскошь передвигаться на автомобиле на большие расстояния. Бензин теперь в большой цене. В баснословно большой. Дрон снизился и полетел над головами людей навстречу вектору движения толпы. Мрачные, грустные, усталые лица. Абсолютно все с рюкзаками за плечами. Многие толкают телеги, коляски или идут, опираясь на руль загруженных поклажей велосипедов. Электросамокатов, электроскутеров и прочих завоевавших города электротранспортных средств не наблюдается. Как и электроавтомобилей. Это и понятно: заряжать их стало негде.
Старая женщина напряглась. Дежавю? Где-то она уже видела такой поток. Так-так-так… Да, точно – в молодости. Видела тогда, когда потоки мигрантов двигались с юга на север Европы. Это был афро-азиатский потоп, изменивший этническую основу континента. Изменивший революционно, кардинально и навсегда. Поэтому сейчас этнический состав человеческого потока был практически таким же. Можно даже сказать, что сейчас здесь доминируют потомки тех самых мигрантов, которые много лет назад с силой прорывались на европейский материк. Теперь вектор миграций сменился на противоположный. Впрочем, есть различия. В начале века поток мигрантов состоял исключительно из молодых парней. Теперь на юг двигались женщины, дети, старики. Парней было мало. Это и понятно: они давно уже прорвались в Африку.
Бабушка вздохнула: «Господи, несчастные люди». В это время картинка сменилась, и на экране показались военные. Диктор стал рассказывать о том, что семь лет назад страны НАТО оккупировали Алжир, Марокко и Ливию. Местное население было либо сильно ущемлено в правах, либо изгнано со своих территорий. Северная Африка в современных климатических условиях быстро превратилась в «страну обетованную». Сахара перестала быть пустыней. Обилие дождей превратили её в благоденственный край. Поэтому желающих на этот кусок пирога было хоть отбавляй. Борьба шла нешуточная. Оккупационный режим жестоко расправлялся с неугодными. Партизаны и борцы за независимость в большом количестве болтались на виселицах во всех областях Южного Средиземноморья. Кроме борьбы с повстанцами перед завоевателями стояла ещё одна почти неразрешимая проблема: что делать с мигрантами, хлынувшими
