Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...

Владимир Николаевич дышал тяжело, прерывисто, и Коновалюк, не без оснований, побаивался, как бы у того не случился сердечный приступ. Потому Тарас Гнатович пропустил момент, когда президент Польши, неожиданно, поднял вопрос о том, что решил президент Украины по поводу дальнейшего пребывания Яценко на посту премьера после вчерашнего заседания Совета по национальной безопасности? Хольм моментально отреагировал на поставленный в риторической форме вопрос, и также высказал недоумение по поводу явного нарушения законодательства Украины. Но, как он тут же заметил, данный вопрос может решать только президент Украины. Козаченко хмыкнул в кулак: ай, да Хольм. И свою позицию не сдаёт, и с «быком» портить отношения не хочет. А Даниил Леонидович, вяло улыбаясь, что-то промямлил, по поводу того, что мол, Владимир Николаевич справляется с работой, и что действительно, данный вопрос поднимался вчера на заседании совета безопасности. Однако, его, временно, оставили открытым, в связи с тем, что не имелось подходящей кандидатуры. Но, президент, как гарант Конституции, прекрасно понимает, что происходит элементарное нарушение основного закона страны. И потому, в ближайшее время сделает соответствующие выводы.

Яценко, наклонив голову, глядя в столешницу стола, молча слушал диалог, в духе монолога, направленный против него.

В ту минуту Тарас Гнатович внимательно всматривался в своего «патрона» и неожиданно пришёл к выводу: а ведь он будет драться до конца. До крови. Сжатые кулаки бывшего премьера, желваки на лице выдавали с головой всё недовольство теперь уже явно бывшего главы Кабинета министров. А в том, что бывшего, сомневаться не приходилось.

Когда протокольная часть была завершена, и встал вопрос о новых моментах встречи, Владимир Николаевич медленно поднялся и произнёс:

— Благодарю за столь интересную встречу. Признателен господину Хольму, за его приезд к нам, на Украину. Благодарен господину президенту Польши. Но, вынужден откланяться. К сожалению, у меня имеются ещё некоторые дела.

Верховный комиссар Евросоюза по вопросам внешней политики и безопасности несколько растерялся. Подобного хода событий он никак не предполагал. Протокол требовал, чтобы премьер-министр находился при продолжении круглого стола. Однако, президент однозначно дал понять, что Яценко недолго будет занимать данный пост. А потому… Хольм сокрушённо покачал головой: всё провалилось. А Шлоссер едва сдержал себя, чтобы не выругаться: и далась Хольму эта должность премьера… Законник… Теперь Яценко поедет на свой съезд, в Южнодонецк. Это и так понятно. Там будет создана новая коалиция, в противовес Майдану. Подобное противостояние может привести только к одному: военному конфликту. А значит, он не справился с поставленной задачей. Детали переговорного процесса будут тщательно изучены. И эксперты, которые подчиняются Хольму, придут к однозначному выводу, что именно его поведение стало той отправной точкой, которое нарушило, хоть и зыбкое, но всё-таки мирное существование двух противоположных лагерей.

Глава прибывшей комиссии быстро поднялся и прошествовал вслед за командой Яценко.

— Владимир Николаевич, — комиссар остановил Яценко возле дверей, и потому их обоих было прекрасно видно всей журналисткой братии, которая ожидала в холле результатов круглого стола. — Я бы не хотел, чтобы эта встреча стала последней. — Хольм широко улыбнулся, как бы давая понять тем, кто стоял за дверью, что у него с премьером состоялся конструктивный и продуктивный диалог. Яценко поддержал игру. И про его улыбку трудно было сказать, что она вымученная, а широкая рука крепко сжала узкую ладонь комиссара.

— Я бы тоже этого не хотел, господин Хольм. — оба повернулись в сторону камер и на несколько секунд замерли, улыбаясь и пожимая друг другу руки. — Вы поговорите со своими людьми, господин комиссар. Вы понимаете, о ком я веду речь. Придите к общему соглашению. А я буду ждать вашего звонка.

Яценко стремительно покинул дворец, не отвечая ни на один вопрос журналистов. А потом всю дорогу молчал, нервно покусывая ногти, и иногда, в порыве несдержанности, хлопая ладонью по коже сиденья. А в аэропорту его прорвало.

Коновалюк повторил вопрос:

— Так как же с Пупко, Владимир Николаевич?

Яценко нервно сплюнул на взлётную дорожку.

— Понял, как? Они со своим тестем прокатили меня по полной программе. Так что, в штабе ему теперь делать нечего. Возьми под свой контроль всё. Продумай план дальнейших действий. Мне нужно нечто такое, чтобы выбило почву из-под ног «банкира».

— Что конкретно?

— Не знаю. — Яценко отвечал нервно, резко, проглатывая слова, и брызжа слюной. Тарас Гнатович морщился, но терпеливо ждал продолжения фразы. — Придумай, что-нибудь. Найди людей. Подключи мозги. Только наши мозги. Местные. А этих москвичей сраных, что Луговой прислал, гони в три шеи.

— Конфликт с Луговым может привести к критическим последствиям.

— У нас уже, благодаря ему, наступили критические последствия. — отмахнулся Яценко. — «Бабки» брать все мастера. А где результат? Я тебя спрашиваю, где результат? — Владимир Николаевич встал напротив Тараса Гнатовича и скрутил перед его лицом кукиш. — Вот он, результат. Во всём полном объёме. В общем так. — Владимир Николаевич попытался несколько успокоиться. — Все обязательства с Луговым порвать. И не смотри на меня, как на дегенерата. Нам теперь связь с ним только мешает. Пусть его люди возвращаются домой. Неустойку выплати. Чтобы всё было честь по чести. Начинаем с нуля. Как теперь говорят, в новом формате. Первое: всех наших людей, что сейчас сидят в поездах под Киевом, верни назад. Нечего им тут делать. Итак, треть из них переагитировали. На месте от них пользы будет больше. Второе: сам оставайся в Киеве и будь постоянно на связи. У «банкира», после провала с Кузьмичёвым остаётся только один выход: Онойко. А потому, мне нужно, чтобы ты тоже установил с ним контакт. Он хочет политреформу? Будет ему политреформа. Козаченко, как только начнётся съезд, и он поймёт, куда склоняется восток и юг, наверняка, предложит социалистам принять их условия. И, естественно, будет договариваться с учётом того, что он своё предложение не сдержит. А вот мы ему, как раз, этого и не позволим сделать.

Яценко отвёл Коновалюка в сторону. Тарас Гнатович с удивлением смотрел на патрона. Нет, зря про него говорят, мол, недалёк умом. Далёк — недалёк, а смотри, какой новый план продумал. Загодя. Да такой, к какому и не придерёшься.

— Как только узнаешь о том, что «банкир» вступил в контакт с Онойко, — продолжал мысль Яценко, — тут же организуй с ним встречу. Детали продумай сам. Действуй по обстановке. Главное, чтобы старик согласился тебя выслушать. Твоя задача, убедить его пойти на соглашение со всеми. И с ними, и с нами. И не бойся обещать от моего имени. Онойко знает, я своё слово держу.

— Но, в таком случае, мы теряем полномочия президента.

— А мы уже проиграли. Это разве что дураку не понятно. А потому, плевать я хотел на президентские полномочия. Пусть «банкир» их берёт себе. После принятия политреформы главной фигурой станет премьер. Вот на это нам теперь и следует делать упор.

— Зачем же тогда съезд в Южнодонецке?

— Для того, чтобы требования Онойко прошли без сучка и задоринки, мне следует хорошенько напугать наших оппонентов. Чем и займусь в Южнодонецке. Как мне сказали грамотные люди, господин Козаченко использовал любопытную вещь, под названием «манипуляция массовым сознанием». Почему бы и нам не взять на вооружение эту штуку? Создать иллюзию, будто кто-то хочет повторить Чехословакию и Сербию. — Яценко запахнул полы пальто. А всё-таки, минусовая температура воздуха, плюс сильный ветер пробирали до костей. — И ведь поверят. Ещё как поверят. Даже в штаны наложат. И вот тогда они кинутся в ноги Онойко. Если не раньше. — Владимир Николаевич тронул рукав Коновалюка. — А тут ты, с точно таким же предложением, о поддержании политреформы. Пусть старик переходит на сторону Козаченко. Главное, чтобы Рада приняла решение о принятии нового закона именно в трактовке Онойко. Мы, конечно, для проформы, ещё поборемся, для того, чтобы все видели, что без боя не сдаёмся. А основные силы, Тарас Гнатович, следует поберечь. — Владимир Николаевич посмотрел на дальнюю рулёжку. По ней разбегался авиалайнер. Набрав нужную скорость, он задрал нос и медленно, тяжело взмыл в воздух. — А ты знаешь, Тарас, я даже благодарен тому, что произошло. Теперь, по крайней мере, вижу, кто со мной, а кто против меня. Исходя из последнего, я и буду решать в дальнейшем, кто, что да как. Такие то вот дела, друг мой, Тарас.

Даниил Леонидович сидел, скрестив перед собой руки, и тупо смотрел в центр стола. Ну, вот, кажется, и всё. С Яценко все связи оборваны. Окончательно и бесповоротно. «Банкир» уединился с Хольмом и Шлоссером. Теперь, понятно, им не до него. Теперь остаётся главное: сдать полномочия, и свалить из этой проклятой страны.