Джозеф Файндер - Московский клуб
Мэтьюсон взглянул на президента США, стоящего на самом почетном месте, который, широко улыбаясь, махал рукой русским. Адмирал почувствовал огромную гордость: впервые в истории США президент приехал в СССР для того, чтобы отдать дань уважения русской революции. Холодной войне не возродиться уже никогда.
В самом начале одиннадцатого по ступеням Мавзолея вбежали несколько маленьких девочек с белыми бантами в волосах и огромными букетами красных гвоздик, обернутыми в целлофан. Они преподнесли цветы, купленные, конечно, подчиненными Горбачева, членам Политбюро и гостям Советского государства.
Мэтьюсон видел, что члены Политбюро уже порядком устали стоять на трибуне и махать руками. Он слышал, как стоящая рядом с ним женщина, очевидно, жена какого-то большого начальника, держа своего ребенка на руках, возбужденно шептала ему:
— Ты видишь Горбачева? Это Горбачев! А вот это — президент Соединенных Штатов!
Полковник МВД Никита Власик устало смотрел на Шарлотту Харпер печальными глазами и думал о том, что ему, видно, придется поверить в эту безумную историю.
Это был тот самый человек, который однажды — казалось, это было сто лет назад, хотя это случилось только несколько недель назад, — арестовал ее.
Он тогда посоветовал ей не влезать больше ни в какие неприятные истории. Шарлотта чувствовала к полковнику какое-то странное расположение.
Власик без улыбки кивнул и, сделав жест лейтенанту, стоящему рядом с ним, подождать секунду, сказал Шарлотте:
— Знаете, теперь вы еще больше напомнили мне мою дочь. У меня такое впечатление, что из всех живущих на земле людей только вы и она стали бы пробираться через посты таким дурацким способом. — После этого полковник обратился к лейтенанту:
— Ваня, мы не можем медлить ни секунды.
Было 11 часов 03 минуты.
В 11.05 кагебист, оставив тело убитого им солдата в зале, опять запер дверь в арсенал. Он получил приказ и должен был выполнить его во что бы то ни стало. Все вокруг пропахло газом и внутри, и снаружи арсенала. Выходя в коридор, кагебист осмотрелся, нет ли кого поблизости, и подумал, что сейчас его вырвет от этой вони.
Табло таймера на баллоне с газом показывало, что до взрыва осталось шесть минут.
Пропан продолжал со свистом выходить из цилиндра.
В 11.07 в двери в Кремлевской стене прямо за Мавзолеем появилась группа милиционеров. Они несли топоры, огнетушители и другое снаряжение для тушения пожаров. Чтобы не привлекать внимания толпы, они обежали Кремль и вошли в Мавзолей с этой стороны. И все же их присутствие вызвало переполох на обзорных трибунах. Они бежали гуськом, их было девять человек. Группа скрылась в задней двери Мавзолея.
Вбежав внутрь, они распределились по всему помещению для поиска.
Долго искать не пришлось. Вонь была ужасающая. Весь Мавзолей пропах пропаном. Уже через сорок пять секунд милиционеры обнаружили источник утечки.
Кагебист, стоявший на часах у дверей арсенала, увидев бегущих к нему милиционеров, поднял пистолет, но тут же был застрелен ими.
Таймер показывал 11.09.
Орудуя топорами, им удалось взломать замок и открыть дверь. В комнате страшно воняло.
Милиционеры, знатоки своего дела, сразу увидели баллон и, переступив через тела, пробежали внутрь для того, чтобы как можно быстрее размонтировать систему.
От газа все сильно кашляли.
У них совершенно не оставалось времени.
Двое или трое уже упали на пол, надышавшись пропаном. Они не взяли с собой противогазы. Кто же знал, что такое случится? Оставались секунды, считанные секунды, а провода были страшно перепутаны, какой-то клубок. И, даже разорвав их, можно было не остановить, не прекратить этого сводящего с ума, гипнотического, ужасающего мерцания табло. Стрелка приближалась к 11.10. Приближалась неуклонно. Милиционеры видели время взрыва на отдельном табло. В 11.10 маленький черный детонатор издаст легкий щелчок, и пластиковая взрывчатка…
Вырвать провода! Отсоединить пластик от источника тока!
Но брикетов пластика было так много.
Этого не сделать за восемь оставшихся секунд. Вся эта штука взорвется. А вместе с ней и Мавзолей, и все они, и люди, стоящие на трибуне. Все будут испепелены.
В 11.09 минут 55 секунд один из милиционеров обнаружил место подсоединения и, нырнув к проводам, выдернул их.
Но поможет ли это?..
— Все назад! — раздался голос.
Счетчик замер. Милиционер, лежа среди перепутанных проводов, облегченно вздохнул. Бомба была размонтирована.
Дело было сделано.
Тут он увидел знакомое лицо, и двое людей подошли друг к другу. Они пожали один другому руки и первым словом, произнесенным задыхающимся милиционером, было слово «старообрядец».
А на трибуне Мавзолея стояли президенты США и СССР и приветливо махали толпе на площади. Рядом с ними выстроились в ряд члены Политбюро и самые почетные представители американской делегации. Американцы, замерзшие и усталые, думали о том, долго ли им еще придется торчать на холоде. Их советские коллеги, более привыкшие к продолжительным церемониям, изредка махали народу и стояли неподвижно, стараясь сохранить тепло тела.
Маленький белый листочек был незаметно передан милиционером-караульным офицеру госбезопасности в штатском, стоящему на трибуне, тот отдал его члену Политбюро Александру Яковлеву и дальше — Горбачеву.
Быстро прочитав записку, Президент спрятал листок и опять начал смотреть с трибуны вниз.
Президент США повернулся к нему.
— Случилось что-то серьезное? — вежливо спросил он.
— Нет, — ответил Горбачев. — Возникла небольшая проблема, но она уже решена.
Шарлотта, находясь под защитой двух милиционеров, стояла у пропускного пункта рядом с Историческим музеем, совсем недалеко от Красной площади. Крики, приветствия и воинственная музыка парада были оглушительны. Наконец к ним подъехала старая, ржавая «Лада», похожая на раздавленного жука. Она так надеялась, что милиция сможет отыскать их, и их нашли.
Сначала она увидела Стефана, затем Светлова. Шарлотта выгнула шею, стараясь угадать по выражению их лиц, что же произошло. Она была напугана. Неужели его?..
И тут из машины вышел Чарли. Измученный, усталый, он практически выполз, сполз с заднего сиденья. Он выглядел очень больным. Что случилось? Как все вышло? — спрашивал его тревожный взгляд.
Ей очень захотелось перепрыгнуть через железную ограду, подбежать к нему, сказать, что все в порядке. Сердце ее переполняли эмоции, напряжение отступило, нахлынуло чувство любви и жалости, сотни оттенков чувств… И тут самообладание оставило ее, и она расплакалась.
Чарли с трудом пошел навстречу к Шарлотте по мощеной дороге, но, увидев ее ответ, ее улыбку, говорящую, что все нормально, почувствовал, как все вокруг завертелось. Перед глазами замелькали круги, они двоились, троились, все тело стало легким и светлым, все стало прекрасным, спокойным, безмятежным и белым-белым.
Эпилог
Нью-Йорк
Спустя шесть месяцев
Дальше события разворачивались полным ходом.
Первое, что ощутил Стоун после медленного пробуждения, было тепло и бархатная мягкость прижавшейся к нему голой спины Шарлотты. А затем — утренний свет яркого майского солнца, заливающий комнату.
Ее близость возбудила его, и он медленно просунул руку в уютное тепло между ее ног. Он начал нежно массажировать пушистые волосы на ее лобке, все усиливая давление. Она еще не совсем проснулась, но волосы повлажнели. Другой рукой Чарли ласкал ее грудь, соски стали твердыми и выпуклыми. Он поцеловал ее шею, прижался к плечам. Она зашевелилась и издала гортанный стон.
Прошло уже шесть месяцев, а тайна оставалась тайной.
Они знали, что Соня была убита на Красной площади; Яков и его сыновья наконец получили визу на выезд в США. Об этом распорядилось Политбюро.
Здоровье Абрама Крамера не улучшалось. Вернее всего, он уже никогда не выздоровеет и не станет нормальным.
Они знали также, что переговоры на высшем уровне дали больше надежд, чем практических результатов, что часто случается с переговорами подобного ранга. Но зато за время их ведения никто из советских или американских лидеров не пострадал. За одним, конечно, исключением. Американские репортеры в один голос окрестили эту встречу «безрезультатной и незначительной».
Единственным действительно важным событием они считали преждевременную смерть, вызванную ударом, председателя КГБ СССР. Но репортажи в массе своей были, конечно, ошибочными.
Фрэнк Парадизо получил новое назначение — поехал послом в Лиссабон. Директор ЦРУ Тэд Темплтон и его заместитель Рональд Сэндерс сразу после американо-советской встречи на высшем уровне объявили о своей отставке. Оба сказали, что делают это по семейным причинам и что они только ждали окончания переговоров.
