Джозеф Файндер - Московский клуб
В конце концов ему удалось разобрать, что она кричала.
— Вы должны остановить это! Там бомба! Там бомба! Вы должны помочь!
Милиционер остановил женщину как раз в тот момент, когда она уже пробегала мимо кордона.
— Как вы сюда пробрались? — грубо спросил он, отталкивая ее назад. — Уходите сейчас же, пока вас не пристрелили!
— Нет, — сказала Соня. — Мне нужно поговорить с кем-нибудь из начальства. Это очень важно. Вы должны выслушать меня!
Тут к милиционеру подошел кагебист и, постучав его по погону согнутым пальцем, спросил:
— Что тут происходит, товарищ?
— Да вот тут какая-то сумасшедшая все орет и орет что-то.
— Давайте я с ней поговорю. — Он подошел к женщине. — Скажите мне, что случилось.
— В Мавзолее бомба! Она может взорваться в любую минуту! Послушайте меня! Я не сумасшедшая!
— Пройдемте со мной, — предложил офицер. — Я хочу отвести вас к своему начальнику.
Он взял ее под локоть и отвел дальше от Исторического музея. Найдя там узкий проход в какой-то двор, он завел Соню туда и опять спросил:
— Ну, так что вы там узнали?
— О, слава Богу, вы выслушаете меня… — проговорила Соня и тут увидела, что кагебист вытаскивает револьвер и прицеливается ей в грудь. — Пожалуйста, не надо…
Она посмотрела на него с мольбой и вдруг почувствовала вспышку гнева. «Боже, спаси меня! Спаси меня, спаси Якова, спаси Стефана!» — пронеслось у нее в мозгу.
Только бы он не выстрелил…
Не в силах вымолвить ни слова, она глядела на него, медленно качая головой.
Он выстрелил только один раз, прямо ей в сердце. Звук выстрела потонул в грохоте бравурной музыки, доносящейся с Красной площади.
Ровно в одиннадцать часов щелкнул клапан таймера на небольшом баллоне с пропаном, стоящем в центре арсенала в подвале Мавзолея Ленина. Газ начал со свистом выходить, наполняя помещение.
80
11.02 утра
Солдат Кремлевского полка Илья Розанов предпочел бы, конечно, быть сейчас не здесь, а на улице, перед Мавзолеем, принимая участие в почетной смене караула. Но он стоял в почетном карауле месяц назад. И сменял он другого караульного в кромешной тьме ночи, а затем стоял перед входом в Мавзолей, будто аршин проглотил, не имея права шевельнуться, хотя на него никто и не смотрел.
Это было, конечно, паршиво, что сегодня была не его смена. 7 Ноября — величайший праздник в стране. В этот день вся Россия, включая его родной Ставрополь, сидела у телевизоров, глядя на парад на Красной площади. А в этот раз — и весь мир. Ведь сегодня впервые в истории СССР на церемонии празднования Дня Октябрьской революции присутствовал президент США. Он стоял на трибуне Мавзолея, отдавая дань уважения русской революции.
Ну да ладно, бывают приказы и похуже, чем охрана тыла Мавзолея.
Что ни говори, а он и здесь мог многое увидеть. Он видел, например, как члены Политбюро появились на улице и обошли Мавзолей по парапету для того, чтобы занять свои места на обзорной трибуне. В какой-то момент ему даже показалось, что он заметил и самого президента США!
Правда, он-то рассчитывал, что они пройдут прямо мимо него, через дверь в Кремлевской стене. Но они по какой-то причине выбрали другой, подземный маршрут. Зато он мог видеть некоторых важных персон, стоящих на трибуне для почетных гостей с другой стороны Мавзолея.
Кремлевский полк, в котором служил Розанов, иногда называли просто дворцовой охраной. Эти ребята в серо-голубых красивых шинелях и каракулевых шапках были сливками Советской Армии, людьми, заслужившими высокое доверие столицы их Родины. Когда пришла смена, Илья, закоченевший на страшном холоде, решил немного погреться внизу, в арсенале Мавзолея. Но тут он вспомнил, что по каким-то непонятным причинам последние несколько дней это помещение было заперто.
Об этом ходило много разговоров, и его командир, комендант Мавзолея, был просто взбешен этим. Какое право Павличенко имел закрывать арсенал? Он сказал, что это сделано с целью обеспечения безопасности. Но его командир, комендант Мавзолея, пережил уже четырех председателей КГБ и еще больше Генеральных секретарей. И ему было, конечно, обидно, что в его владения так бесцеремонно вторгаются. Помещение арсенала всегда использовалось в дни торжеств на Красной площади: для сбора персонала, отдачи приказов и т. д. и т. п. А сегодня охрану пришлось собирать на улице, недалеко от Кремлевской стены. Это было неслыханно.
Но Илью Розанова сейчас волновало совсем другое: в данном положении получалось, что единственное место, где он мог отогреть окоченевшие руки, это туалет несколькими уровнями ниже земли, глубоко под Мавзолеем.
Он сделал охраннику, стоящему неподалеку, знак, что его уже сменили, и вошел в заднюю дверь. С площади доносились неясные звуки торжества: кто-то что-то говорил громким голосом, его приветствия и лозунги подхватывались дружным хором собравшихся людей.
Войдя внутрь, Розанов направился к лестнице, ведущей в туалет, но заметил что-то странное. Он почувствовал запах газа, довольно сильную вонь. Чем ниже спускался Илья, тем сильнее и отчетливее становился запах. Создавалось впечатление, что он шел из арсенала. Розанов поинтересовался про себя, слышал ли эту вонь кто-нибудь. Воняло каким-то явно легковоспламеняющимся газом.
Перед запертой дверью арсенала стоял почему-то не солдат Кремлевского полка, а кагебист.
— Эй, — обратился Розанов к этому манекену, — ты что, не слышишь вони?
Парень повернулся, увидел мундир Ильи и рискнул заговорить.
— Думаешь, это опасно? Я нюхаю это уже минут десять.
— Какой-то газ, — сказал Розанов, подойдя ближе. — И он идет оттуда, — он указал на дверь арсенала.
— Не подходи! — вдруг угрожающе предупредил караульный.
— Он наверняка ядовитый, — заявил Илья. — Ты можешь умереть от этого. Давай-ка посмотрим, — он подошел еще ближе.
— Назад! — повторил кагебист. — Я получил приказ никого не подпускать к двери.
— Слушай, — твердо сказал Розанов, — в приказе же не было сказано, что ты должен стоять как последний идиот и нюхать отравляющий газ.
Это, казалось, убедило караульного.
— Слушай, давай посмотрим. Кто знает, может, найдем утечку газа, вызовем коменданта. Глядишь, звание повысят, верно? Павличенко любит, когда в кризисных ситуациях проявляется инициатива.
Кагебист наконец согласился.
— Ладно, только давай быстрее. Если кто-то придет, мне конец. Мне приказано стрелять в каждого, кто приближается к двери. — Он повернулся к Илье спиной и отпер двойную дверь, обитую железом. — Так и говорили: стреляй, кого увидишь, все вопросы потом, — продолжал распространяться он.
В комнате было совершенно темно, свет проникал только через открытую дверь из коридора. Вонь была ужасная, в воздухе висел какой-то туман. Розанов услышал отчетливое шипенье.
— Не трогай! — закричал он, заметив, что кагебист протянул руку к выключателю. — Тут же полно газа! Искра пройдет — и все! Все взорвется!
И тут Илья увидел в центре зала баллон, из которого и выходил со свистом газ. И провода, протянутые по всей комнате, ведущие к брикетам пластика и гранатам. Бомба? Здесь?!
— Что, черт побери… — это было все, что он успел сказать прежде, чем повернулся к двери, увидел другого кагебиста, внезапно появившегося в дверном пролете, и был заколот штыком в горло.
Начало церемонии празднования показалось адмиралу Мэтьюсону весьма впечатляющим. Он стоял в толпе почетных гостей на одной из трибун. Мавзолей с этого места был виден отлично; Мэтьюсон был не более чем в десяти ярдах от этого знаменитого сооружения.
Организация мероприятия была очень хорошей. Руководитель демонстрации, человек в сером костюме, стоял на нижней балюстраде, направляя толпу, инструктируя, когда начинать выкрикивать лозунги. По площади проехали два открытых автомобиля. В первом стоял командующий Московским военным округом, во втором — министр обороны СССР. Когда они появились, солдаты начали кричать «ура». Огромное войско, тысячи людей кричали в один голос, как механические роботы.
Затем по площади пошли танки, ракетные установки на толстых резиновых шинах, тачанки, влекомые четверками лошадей, — дань прошлому Красной Армии. Они прогромыхали по булыжнику площади, затянутой теперь серо-голубой дымкой выхлопных газов.
Толпы людей, бодро, но безрадостно марширующих внизу, с красными бантами на лацканах, понятия не имели о тщательнейших мерах предосторожности, предпринятых организаторами этого мероприятия. А Мэтьюсон знал, что в подземных переходах на подходе к Красной площади собраны тысячи солдат, вооруженных автоматами. А на открытых трибунах вокруг Мавзолея стоят сотни людей в штатском под пальто которых спрятаны пистолеты. Охрана встречи на высшем уровне была организована по первому разряду.
