Эд Макбейн - Убийца Леди
— Продолжай.
— Восьмерка — это очевидно; он вырезал ее из рекламы пива «Баллантайн».
— Что-нибудь еще?
— Со словом «убить» все просто. Рекламщики не жалуют это слово, если только речь не идет о дезодорантах, которые убивают неприятные запахи в ванной. «Убейте неприятный запах…» — и дальше название их продукта. Во всяком случае, сомнений у нас не возникло. Он брал «Таймс» за 23 июня.
— А сегодня — 24 июля, — напомнил Хоуз.
— Да.
— Иными словами, он задумал убийство уже давно, сочинил письмо и держал его целый месяц, пока не установил для себя дату убийства.
— Похоже на то. Если только не взял старую газету, попавшуюся ему в руки.
— Похоже также на то, что версия с психом отпадает.
— Хоуз, мне кажется, тут дело серьезное, — заявил Гроссман. — Я переговорил с нашим психологом. По его мнению, вряд ли псих способен ждать целый месяц, чтобы составить письмо и отправить его. Психолог называет отправку письма вынужденным актом. А еще он говорит: парень действительно хочет, чтобы его остановили; он также считает, что в письме зашифрованы некие подсказки. Этот тип как бы помогает нам себя поймать.
— И как же он нам помогает? — поинтересовался Хоуз.
— Психолог не знает.
— Ммм… Ладно, у тебя есть еще что-нибудь для меня?
— Все. Нет, погоди. Парень курит сигареты. На конверте обнаружены крупинки табака. Мы исследовали их, но они могут принадлежать сигаретам любой популярной марки.
— Хорошо, Сэм. Спасибо большое.
— Не за что. Так я пришлю пальчики мальчишки. Пока.
Гроссман повесил трубку. Хоуз взял со стола фотокопию письма, открыл дверь и направился к лейтенанту Бирнсу. По пути он понял: в детективном отделе творится что-то странное.
Вначале его внимание привлекли шум, визг и возмущенные крики. Потом глазам его предстала картина, способная порадовать сердце ура-патриота. Можно было подумать, что на календаре 4 июля и Америка празднует День независимости. В глазах рябило от красных, белых и синих полос. Хоуз невольно зажмурился. В комнате толпились по меньшей мере восемьсот мальчишек в синих полотняных штанах и красно-белых футболках. Они навалились на деревянную загородку, облепили все столы и стойки, забились во все мыслимые и немыслимые уголки.
— Молчать! — крикнул лейтенант Бирнс. — Прекратить шум!
Шум в отделе постепенно стих.
— Добро пожаловать в начальную школу «Гровер-парк»! — с улыбкой приветствовал Хоуза Карелла.
— Господи, — удивился Хоуз, — до чего же у нас исполнительные патрульные!
Исполнительные сверх всякой меры патрульные дотошно выполнили полученный приказ. Они хватали на улицах всех мальчишек в синих штанах и футболках в красную полоску. Свидетельства о рождении они не спрашивали, поэтому возраст доставленных мальчишек колебался от семи до тринадцати лет. Кроме того, полицейские на всякий случай брали не только мальчишек в футболках. Некоторые были в рубашках, некоторые в майках. Словом, полиция проявила потрясающую работоспособность. На глазок подсчитав присутствующих, Хоуз понял, что мальчишек все же меньше чем восемь сотен. Может быть, всего семьсот. Ну, по меньшей мере три дюжины, уж это точно. Очевидно, в магазинах нашего квартала устроили распродажу красно-белых полосатых футболок. Или образовалась новая уличная банда, и мальчишки выбрали полосатую футболку своей формой.
— Ребята, кто из вас сегодня утром принес сюда письмо? — спросил Бирнс.
— Какое еще письмо? — отозвался кто-то.
— Какая разница? Ты его принес?
— Не-а, — промычал мальчишка.
— Тогда помолчи. Так кто из вас приносил письмо?
Никто не ответил.
— Давайте сознавайтесь, — поторопил ребят Бирнс.
Один восьмилетний малыш, очевидно насмотревшийся голливудских боевиков, пропищал:
— Я хочу позвонить моему адвокату!
Остальные мальчишки расхохотались.
— Молчать! — рявкнул Бирнс. — А теперь слушайте все. Мы не сделаем вам ничего плохого. Мы просто пытаемся найти человека, который передал вам письмо. Вот и все. Так что тому, кто доставил письмо, бояться нечего.
— А что он натворил, тот тип? — полюбопытствовал мальчик лет двенадцати.
— Это ты принес письмо?
— Нет. Мне просто интересно, что натворил тот тип.
— Кто из вас принес письмо? — повторил вопрос Бирнс. Все мальчишки покачали головами. Бирнс повернулся к Марчисону: — Ну как, Дэйв? Узнаешь его?
— Трудно сказать, — ответил тот. — Точно помню одно: он был блондином. Всех темноволосых можно отпустить. И рыжих тоже — тут есть парочка рыжих. Это не они. Тот парнишка был светленький.
— Стив, оставь только блондинов, — распорядился Бирнс, и Карелла зашагал по комнате, хлопая по плечу темноволосых мальчишек и приказывая им идти домой. После окончания отбраковки в комнате осталось четыре мальчика. Остальные столпились по другую сторону деревянной загородки и с интересом наблюдали за происходящим.
— Прочь отсюда! — рявкнул Бирнс. — Ступайте домой!
Мальчишки с большой неохотой стали спускаться вниз.
Из четырех оставшихся блондинов двоим было по меньшей мере по двенадцать лет.
— Они слишком большие, — покачал головой Марчисон.
— Вы двое можете идти, — распорядился Бирнс, и мальчишки вышли. Бирнс повернулся к одному из оставшихся: — Сынок, сколько тебе лет?
— Восемь.
— Что скажешь, Дэйв?
— Это не он.
— А второй?
— Тоже не он.
— Что ж… — Казалось, Бирнса скрутил внезапный приступ острой боли. — Хоуз, задержи тех мальчишек, пока они не вышли на улицу. Запиши их фамилии, ради Христа! Мы объявим их по рации. Иначе нам целый день будут доставлять одних и тех же. Быстрее!
Хоуз перемахнул через загородку и кубарем скатился по лестнице. Нескольких мальчишек удалось задержать в дежурке, остальных он отловил уже на улице и отправил всех обратно в участок. Один мальчик нерешительно вздохнул и похлопал по голове огромную немецкую овчарку.
— Подожди здесь, Принц, — попросил он собаку. — Меня опять вызывают. — И вернулся в здание.
Хоуз посмотрел на собаку. В мозгу у него что-то щелкнуло. Он торопливо взбежал на второй этаж и ворвался в кабинет начальника.
— Собака! — воскликнул детектив. — Что, если это собака?
— А? — не понял Бирнс. — Ты задержал мальчишек?
— Да, но это может быть собака!
— Что — собака?
— Леди! Может, это собачья кличка?
Карелла поддержал его:
— Может, он и прав, Пит. Как ты думаешь, скольких собак на нашем участке зовут Леди?
— Не знаю, — буркнул Бирнс. — По-вашему, псих, который прислал письмо, имеет в виду…
— Есть такая вероятность.
— Ладно, садитесь на телефон. Мейер! Мейер!
— Что, Пит?
— Перепиши фамилии мальчишек. Господи, здесь настоящий сумасшедший дом! — Бирнс грузно повернулся и затопал к себе в кабинет.
Карелла позвонил в общество собаководов. Оказалось, что на территории участка зарегистрирована тридцать одна собака женского пола по кличке Леди. И только одному богу известно, сколько собак с такой же кличкой живут у своих владельцев без всякой регистрации!
Полученными сведениями Карелла поделился с начальством.
Бирнс заявил: если человек хочет убить собачонку по кличке Леди, это его личное дело, и он, Бирнс, не намерен тратить силы всего полицейского участка на розыски всех паршивых сук на его территории. После убийства собаки кто-нибудь обязательно сообщит в полицию; собако-убийцу найдут, — а может быть, и не найдут.
Он приказал Хоузу, пока суд да дело, позвонить в «Истерн шиппинг» и разузнать, имеются ли в округе магазины канцтоваров, торгующие бумагой, на которой было написано письмо.
— И закройте эту проклятую дверь! — крикнул он, когда Карелла вышел.
Глава 6
11:32.
Солнце почти достигло зенита; лучи его плавили асфальт и бетон, отчего вверх от тротуаров поднимались волны жара.
В парке тоже не ощущалось ветерка.
Человек с биноклем сидел на вершине каменной гряды, но там было не прохладнее, чем на аллеях парка. Одетый в синие габардиновые брюки и хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами, он сидел по-индейски, скрестив ноги, упершись локтями в колени, и смотрел в бинокль на полицейский участок через дорогу.
На лице его играла довольная улыбка.
Человек видел, как из здания участка с криком выбежали мальчишки. Его улыбка расплылась еще шире — отправленное им письмо приносит плоды. Машина пришла в движение. Он с удовольствием наблюдал за результатами. В нем росло странное пульсирующее возбуждение. Интересно, поймают ли они его?
«Нет, им меня ни за что не поймать! — думал он. — Хотя, возможно…»
Человеком владели противоречивые чувства. Он пытался отделаться от назойливых мыслей, но в то же время его воображение рисовало сцены отчаянной погони, перестрелки, схватки и — кульминацию всего — тщательно спланированное убийство. Сегодня вечером он совершит убийство. Да. Пути назад нет. Вот именно. Он должен убить; все решено. Он понимает: другого выхода у него нет, вот именно, нет. Сегодня он убьет. Им его не остановить… хотя, может, у них и получится. Нет, куда им! У них кишка тонка его остановить!
