Энн Перри - Реквием в Брансвик-гарденс
– Это удобно. – Она присела на краешек стула, стоявшего у края камина. – Едва ли находящаяся в забытьи персона способна чем-либо помочь вам.
Затем Клариссса чуть качнула головой:
– Простите. Я уклонилась от темы, так ведь? Я не особо симпатизировала Юнити, однако весьма сочувствую собственному отцу. И совершенно не верю в то, что он столкнул ее вниз, как бы она ни досаждала ему. Во всяком случае, преднамеренно он не мог этого сделать. Они могли столкнуться… она могла толкнуть его и поскользнуться? – Кларисса посмотрела на Питта с надеждой. – В том случае, если он отступил в сторону или попытался оттолкнуть ее от себя? Это ведь возможно, правда? Тогда мы имеем здесь трагическую случайность, а она может произойти со всяким.
Суперинтендант сел напротив нее:
– Ваш отец рассказал другое, мисс Парментер. Он сказал, что совсем не выходил из кабинета. A служанка вашей матери и его камердинер оба слышали, как мисс Беллвуд воскликнула: «Нет, нет, преподобный!» И ваша сестра тоже слышала это.
Кларисса молчала. На лице ее отражались горечь и смятение, вместе с полным отказом поверить в то, что ее отец может быть способен на осознанное покушение на убийство.
– А могло ли случиться так, что он оказался в подобной ситуации, а затем солгал, чтобы не оказаться замешанным в ней? – спросил Питт, надеясь на то, что она даст утвердительный ответ. Подобный ответ примирит все свидетельства и тем не менее не оставит места убийству.
Задумавшись на несколько секунд, девушка подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Да. Да, он мог так поступить.
Томас видел, что она лжет. Дело обстояло именно так, как говорила Трифена. Кларисса ставила любовь к отцу выше правды. И он подумал, что, должно быть, и сам поступил бы так же, оказавшись в схожей ситуации.
– Благодарю вас, мисс Парментер, – объявил он. – Простите за то, что побеспокоил вас. Насколько я слышал, в вашем доме сейчас гостит некий священник?
Мисс Парментер чуть напряглась:
– Да. Вы хотите повидаться с ним? Не думаю, что он тоже сможет помочь, однако вы должны быть полностью в курсе всех передвижений, не так ли? Я схожу за ним. – Она поднялась и направилась к двери, а затем повернулась, заметив, что ее собеседник также встал: – Что вы намереваетесь предпринять, суперинтендант? Вы ведь не можете арестовать моего отца, не располагая конкретными доказательствами или его личным признанием?
– Да, не могу.
– Но вы и не обязаны этого делать, так ведь? – Это был вызов – утверждение, в справедливости которого Кларисса отчаянно нуждалась.
– Пока не обязан.
– Хорошо! Я позову к вам священника.
Девушка заспешила прочь из комнаты легкими быстрыми шагами, a Питт остался в одиночестве, получив возможность обдумать ту странную ситуацию, в которой оказался. Судя по показаниям Трифены, горничной и камердинера, получалось, что между Юнити Беллвуд и Рэмси Парментером произошла бурная ссора, и будучи весьма раздраженной, молодая особа вылетела из комнаты. Хозяин дома выскочил следом за ней, продолжая ссору, и наверху лестницы между ними произошла какая-то стычка. Юнити закричала, а потом упала вниз с такой силой, что пролетела до самого низа и сломала шею. Но ведь это абсурдно – затевать драку из-за представлений о Боге и о происхождении человека! Доказывать оба тезиса подобным образом – самое последнее дело. Любой телесный конфликт между средних лет священником и молодой ученой дамой выглядел в высшей степени непристойным. Кларисса, единственная, кто не верил в это, была, несомненно, права.
И тем не менее невозможно было отрицать, что все произошло именно так.
Суперинтендант не питал ни малейшей надежды на то, что молодой священник сможет чем-то помочь ему. Скорее всего, он станет поддерживать Рэмси Парментера из профессиональной и религиозной лояльности и отрицать, что знает что-либо о случившемся.
Дверь открылась, и в ней появился удивительно симпатичный мужчина: стройный, чуть ниже Питта, темноволосый, наделенный тонким орлиным лицом и веселым и чувственным ртом. На нем был пасторский воротничок.
– Привет, Томас, – негромко проговорил он, закрывая за собой дверь.
Полицейский был настолько ошеломлен, что на мгновение потерял дар речи. Вошедшим оказался Доминик Кордэ, муж покойной сестры Шарлотты, жены Питта, убитой почти десять лет назад, когда они с Шарлоттой только что познакомились. Если Доминик не вступил в новый брак, они должны были оставаться свояками.
Кордэ подошел к стоявшему возле камина стулу и сел на него. Он заметно постарел с момента их с Томасом последней встречи. Теперь ему было по меньшей мере сорок лет. На его лбу и около глаз проступили тонкие черточки. Шедшие от носа к уголкам рта морщины сделались глубже, а на висках появилась первая седина. Юношеская дерзость и плавность давно оставили его черты. С некоторым внутренним сопротивлением Питт отметил, что новый облик идет этому человеку. Суперинтендант еще не до конца забыл, что во времена его знакомства с Шарлоттой она любила Доминика.
– Не могу поверить, – серьезным тоном проговорил Кордэ, не сводя глаз со своего свояка. – Рэмси Парментер – человек серьезный и сострадательный, посвятивший свою жизнь науке и Церкви. Конечно, Юнити Беллвуд была способна вывести из терпения даже святого, однако абсолютно нереально предполагать, будто преподобный Парментер мог преднамеренно столкнуть ее с лестницы. Должно существовать другое объяснение.
– Несчастный случай? – спросил Питт, обнаружив, что язык снова повинуется ему, но все еще стоя. – Насколько хорошо ты знаешь его?
Насколько Томас мог судить, докучала ему теперь совсем другая мысль, а именно: «Какого черта ты делаешь в этом доме, да еще в священном сане? Ты, ты, на всем белом свете! Ты, бывший мужем Сары, совращавший девиц и по меньшей мере непростительно флиртовавший с другими молодыми женщинами!»
Доминик едва не улыбнулся, однако улыбка скончалась на его губах, так и не успев родиться.
– Рэмси Парментер помог мне в момент, когда я был близок к отчаянию, – искренне проговорил он. – Его сила и терпение, его спокойная вера и бесконечная доброта вернули меня от края саморазрушения и направили по лучшему из возможных путей. Впервые на собственной памяти я смотрю в будущее, усматривая в нем цель и пользу для ближних. Этому научил меня Рэмси – собственным примером, а не словами.
Он посмотрел на Питта:
– Я понимаю, что по должности ты обязан выяснить, что именно произошло здесь сегодня утром, и честь требует, чтобы ты исполнил свои обязанности до конца, вне зависимости от того, куда приведет тебя расследование. Но ты ищешь правду, a из моего знакомства с Рэмси с полной уверенностью следует, что он не мог применить силу против кого бы то ни было, и даже против Юнити, вне зависимости от того, как бы она его ни провоцировала. – Священник склонился вперед с настойчивым выражением на лице: – Подумай об этом, Томас! Если ты разумный человек и пытаешься убедить кого-то другого в существовании, цели и красоте Бога, то едва ли набросишься на этого человека с кулаками. Такой поступок просто не лезет ни в какие ворота!
– Религиозное чувство весьма редко подчиняется разуму, – напомнил ему полицейский, садясь в противоположное кресло. – Разве ты не заучил это еще до того, как тебе позволили носить этот воротник?
Доминик чуть-чуть покраснел:
– Ну, конечно. Но сейчас девяносто первый год, конец девятнадцатого века, а не шестнадцатое столетие. Мы живем в век разума, a Рэмси Парментер – один из самых разумных людей среди всех моих знакомых. Если бы ты поговорил с ним побольше, то сам бы понял это. А о том, что произошло утром, мне нечего тебе рассказать. Я был у себя в спальне… готовился выйти из дома на встречу с прихожанами.
– А ты слышал, как кричала мисс Беллвуд?
– Нет. Дверь в мою комнату была закрыта, к тому же она находится в противоположном крыле здания.
– Миссис Уикхэм, похоже, допускает, что ее отец может оказаться виновным в убийстве. И потом, горничная и камердинер слышали, как Юнити выкрикнула его имя, – заметил Питт.
Кордэ вздохнул.
– Смерть Юнити очень расстроит Трифену, – печальным тоном произнес он. – Они весьма симпатизировали друг другу. Трифена ее просто обожала. По правде говоря, мне кажется, что она успела позаимствовать некоторые из ее верований. – Он глубоко вздохнул. – Насчет слуг не могу ничего сказать. Думаю только, что оба они ошибаются. Но как и в чем – не знаю.
Свидетельство слуг явно смущало Доминика. Он пытался найти основания, позволяющие опровергнуть эти показания, но никак не мог их обнаружить. И потому казался глубоко несчастным.
Суперинтендант вполне понимал затронутое чувство верности другу… потрясение, вызванное столь близкой и внезапной кончиной, приводит в телесный трепет большинство людей, эмоционально ранимых и теряющих в подобной ситуации способность мыслить с привычной легкостью и следовать доводам рассудка.
