Оса Ларссон - Кровь среди лета
— Предупреди, если будем проезжать что-нибудь достойное внимания, — попросил он Ребекку.
Та криво усмехнулась.
«Здесь все достойно внимания, — подумала она. — Вечернее солнце в просвете между соснами. Мошкара, клубящаяся над кустами иван-чая в придорожной канаве. Трещины в асфальте. И все то, что лежит на дороге, расплющенное и мертвое».
Встреча со священниками должна была состояться не раньше завтрашнего утра. Однако по телефону пастор сказал Торстену следующее:
— Если приедете вечером во вторник, дайте мне знать. Я покажу вам две красивейшие церкви Швеции, в Кируне и Юккас-ярви.
— Едем во вторник! — решительно заявил Торстен. — Хорошо бы поговорить с ним до начала совещания. Надень что-нибудь поприличнее.
— Сам надень что-нибудь поприличнее, — огрызнулась Ребекка.
В самолете они сидели рядом с женщиной, которая сразу же завязала разговор с Торстеном. Она была высокого роста, в просторной льняной куртке и с огромным медальоном на шее, изображающим что-то из «Калевалы». Когда Торстен сообщил ей, что направляется в Кируну в первый раз, она восторженно хлопнула в ладоши. А потом принялась давать советы, что ему обязательно следует посмотреть.
— Со мной мой собственный гид, — кивнул Торстен в сторону Ребекки.
Женщина повернулась к ней.
— Вы уже бывали в Кируне?
— Я родилась там.
Попутчица оглядела Ребекку с головы до ног — и в глазах ее мелькнуло недоверие.
Ребекка отвернулась к окну, предоставив Торстену одному продолжать разговор. Она знала, что в Кируне будет выглядеть чужой в этом сером костюме и туфлях от «Бруно Магли»,[10] и ей это не нравилось.
«Ведь это моя родина», — с возмущением подумала она.
Тем временем самолет пошел на посадку. Внизу открылся город: скопление зданий, упорно цепляющихся за склоны гор, богатых железом. А вокруг болота, низкорослые леса да реки. Ребекка затаила дыхание.
Однако в аэропорту она все-таки чувствовала себя чужой. Направляясь к автомобилю, они с Торстеном встретили группу возвращающихся домой туристов. От них пахло потом и кремом от комаров. Их лица были обветрены и загорели на сентябрьском солнце. Выделялись только белые «гусиные лапки» у глаз, оттого что в горах туристы постоянно щурились.
Ребекка представляла, каково им сейчас. Она знала эту боль в ногах и усталость в мышцах после недельного пребывания в горах. Туристы выглядели довольными и немного сонными. На них были яркие куртки и брюки цвета хаки, в то время как Ребекка надела плащ с шарфом.
Когда машина проезжала мимо реки, Торстен оживился, разглядывая в окно рыбаков.
— Надеюсь, и нам представится возможность присоединиться к ним, — сказал он.
— Разумеется, и ты ее не упустишь. Думаю, ты хорошо впишешься в их компанию, — ответила Ребекка.
— Думаешь? Какая досада, что я никогда не приезжал сюда раньше! Я ведь не бывал севернее Евле.
— Зато сейчас ты по уши счастлив. Ты ведь давно мечтал побывать на севере: увидеть здешние горы, ущелья… Может, возьмем отпуск в следующий раз и побродим немного?
— О’кей.
— И чтоб никаких жалоб типа «какого черта мы поднялись сегодня в такую рань».
— Разумеется.
— Даже в шутку.
— Да, да…
Ребекка припарковала автомобиль возле часовни. Пастора[11] нигде не было видно, и они по гравийной дорожке направились к красному деревянному дому с белой отделкой. Неподалеку протекала река. Она обмелела, как и всегда в это время года.
Торстен отчаянно отбивался от комаров. Ребекка позвонила несколько раз, но никто не открыл. Они уже собрались уходить, как вдруг увидели, что по ту сторону штакетника к дому приближается человек.
Он окликнул гостей и помахал им рукой. Когда мужчина подошел, Торстен с Ребеккой увидели на нем рубашку с воротником священника.
— Здравствуйте, вы, должно быть, из бюро «Майер и Дитцингер». — Сначала незнакомец протянул руку Торстену Карлссону, в то время как Ребекка отступила на полшага, заняв секретарскую позицию. — Стефан Викстрём.
Ребекка тоже представилась просто по имени и фамилии.
Перед ней стоял мужчина сорока с лишним лет в джинсах, кроссовках и рубашке с белым воротником.
«Священник по жизни, — подумала Ребекка. — Даже вне своих церковных обязанностей».
— Вы договаривались о встрече с пастором Бертилом Стенссоном, — продолжал Викстрём. — К сожалению, он не смог прийти сегодня вечером и поэтому попросил меня показать вам церковь.
Ребекка с Торстеном поблагодарили Стефана Викстрёма и последовали за ним в красное деревянное здание, крытое дранкой, от которой исходил запах смолы. Ребекка шла позади мужчин. Викстрём обращался почти исключительно к Торстену, который, подыгрывая ему, казалось, тоже забыл о существовании Ребекки.
«Очень может быть, что Бертил Стенссон не встретил нас сегодня вечером, потому что не смог. Однако не исключено, что он просто не хочет сотрудничать с бюро», — подумала она.
Внутри царили полумрак и тишина. Торстен расчесывал свежие комариные укусы.
Стефан Викстрём рассказывал им о церкви, построенной еще в восемнадцатом веке. Ребекка думала о своем, поскольку все уже знала и о картинах, украшающих алтарь, и об усыпальнице под полом. Однако вскоре священник сменил тему, и она прислушалась.
— Здесь, — показал Викстрём, — на органных хорах.
Торстен поднял глаза к блестящим трубам и саамскому солярному знаку, украшавшему инструмент.
— Это был страшный шок для всех, — продолжал Викстрём.
— О чем вы? — заинтересовалась Ребекка.
Священник взглянул на нее удивленно.
— Здесь ее повесили, — пояснил он, — мою коллегу, убитую летом.
Ребекка уставилась на него, ничего не понимая.
— Убитую летом? — переспросила она.
Нависла неловкая пауза.
— Да, летом… — повторил священник, в свою очередь недоумевая.
— Оставь, — прошептал Ребекке Торстен.
Но та упрямо тряхнула головой.
— Этим летом здесь, в Кируне, была убита женщина-священник. Разве вы не знали? — спросил Викстрём.
— Нет.
Он посмотрел на нее почти с испугом.
— Должно быть, вы одна такая в Швеции… Я думал, вы знаете. Об этом писали все газеты, передавали в каждом выпуске новостей.
Их беседа чем-то напоминала игру в настольный теннис.
— Но я не читала летом газет и не смотрела телевизор, — парировала Ребекка.
Торстен закатил глаза и сложил ладони в молитвенном жесте.
— Я действительно думал… — начал он. — Ведь это так понятно, черт возьми.
Он замолчал и укоризненно посмотрел на священника. Тот улыбнулся ему в ответ, словно отпуская грехи, и Торстен продолжил:
— Ясное дело, тебе никто не сказал. Может, подождешь снаружи, пока мы тут побеседуем? Или принести стакан воды?
Ребекка растерянно улыбалась, не успев сообразить, какое выражение лица ей следует принять в этот момент.
— Все в порядке. Я подожду снаружи.
Она оставила мужчин в церкви, вышла за дверь и задержалась на ступенях.
«Разумеется, такое должно было произвести на меня впечатление, — подумала она. — Не исключено, что я упала бы в обморок».
Послеполуденное солнце нагрело стену колокольни, и Ребекка подавила в себе желание на нее опереться, боясь испачкать и помять одежду. Запах размякшего от жары асфальта мешался с запахом смолы, исходившим от крыши.
Ребекка думала о том, что сейчас, должно быть, Торстен рассказывает священнику, как она застрелила убийцу Виктора Страндгорда. Может, и привирает, ведь теперь он думает только о сделке. А история Ребекки лежит в мешке с угощениями, которыми Торстен потчует клиента, рядом с солеными анекдотами и приправленными перцем сплетнями. Во всяком случае, будь Викстрём адвокатом, Торстен непременно рассказал бы ему, как было дело. Развязал бы свой мешок и предложил ему Ребекку. Но священники, вероятно, не такие сплетники, как юристы.
Мужчины вышли через десять минут. Викстрём долго пожимал руки Ребекке и Торстену.
— Жаль, что Бертил вынужден был уехать. Случилась автомобильная катастрофа, он не мог отказать. Подождите, я попробую связаться с ним по мобильному.
Пока Стефан Викстрём звонил пастору, Ребекка и Торстен обменялись взглядами. Значит, Стенссон действительно не смог их встретить. Ребекка все спрашивала себя, зачем Стефан Викстрём хотел увидеть их за день до назначенной встречи. Он что-то собирался сказать, думала она. Но что?
Наконец Стефан Викстрём засунул телефон в задний карман джинсов.
— Увы! — произнес он, печально улыбаясь. — Только автоответчик. Но мы увидимся завтра.
Прощание было коротким, поскольку расставались ненадолго. Торстен попросил у Ребекки ручку и записал в блокнот название книги, которую священник рекомендовал ему почитать, продемонстрировав неподдельный интерес к беседе.
