Хищный зверь - Вито Франкини
— Ты просто чудо.
— Благодарю. Когда вы лежали, обнявшись, обессиленные и сытые любовью, ты разыграл последнюю карту, инстинктивно надеясь, что секс в очередной раз совершит чудо. Ты клялся в любви, делал предложения, умолял ее, в общем, повел себя как дамский угодник, а такие мало нравятся обезьянам-самкам: они ведь уже тысячелетия ищут вожака. Но это было сильнее тебя; других карт на руках у тебя не имелось, ты ее любил, а она легкомысленно решила остаться с Карло и нарожать ему маленьких «карликов».
На этот раз расхохотался Нардо, а Сабина наслаждалась звуком этого смеха. Она боялась, что, может быть, после этого вечера у нее уже не будет возможности часто его слышать. Сделала вид, что все в порядке, и продолжила:
— Гайя распрощалась с тобой, приправив расставание теми волшебными фразами, которые мы, обезьяньи самки, обязаны сначала выучить наизусть, а потом вычеркнуть из своего лексикона: «это не прощание», «ты мне очень дорог», «не могу представить свою жизнь без тебя», в общем, разнообразных и пустых. Но она была искренне уверена, что успокоила тебя, зная, насколько ты благороден и всегда вежлив, и отправилась домой, не замечая, что повернулась спиной к убийце.
Гайя нашла мужа усталым, но полным желания перейти к осуществлению оплодотворительной программы. Ей, может, и не особенно хотелось, но повода отказаться не было. Она приняла душ, нырнула к нему в постель и приступила к супружеским отношениям, конечно, не таким роскошным, как недавно пережитые, но зато к вполне подобающим. Карло вошел в нее, жалуясь на поспешность соития, но она ответила, что просто очень устала, и тоже приняла то самое сильное снотворное вместе с ним. Мыться она не пошла, а заснула, свернувшись в клубок, на боку. Может, она думала о тебе и о том, какое у тебя было лицо, когда она пыталась тебя убедить, что «это вовсе не прощание».
Впечатляющая пауза. Наверное, Нардо почувствовал, что тоже должен что-то сказать, и не спасовал, удивив ее в очередной раз:
— Мне кажется, что я попал в одну из серий «Голубой ночи», Сабина. Но ты превзошла Лукарелли[23].
— Благодарю. Буду считать это комплиментом.
— Вон там, в комнате, у тебя висит репродукция картины Де Кирико «Тревожные музы», которая называется так же, как и телеверсия романа Лукарелли. Ты увлекаешься этим автором?
— Так ты еще и знаток искусства? Я раньше этого не замечала.
— Нет. Просто я очень любопытный, и у меня хорошая память.
Сабина сделала вид, что ничего не произошло, но забеспокоилась. Она долго готовилась к этому разговору и поэтому была уверена, что Нардо никогда не доставит ей удовольствие выставить себя заурядным преступником, который столкнулся с ответственностью за свои деяния. Он был словно резиновый, как будто и впрямь присутствовал при съемках телеверсии, богатой саспенсом, но отстраненной. Телеверсия касалась каких-то чужих, незнакомых людей, и эта серия походила на все остальные. Казалось, что сейчас его интересовала только собственная воспитанность, и, если не считать недавней эмоциональной реакции, которую ему с трудом удалось скрыть, он держался твердо и при каждом удобном случае выдавал какую-нибудь шуточку, пусть даже чтобы ей досадить.
Сабина загнала внутрь эти мысли и снова заговорила:
— Пока твоя любимая женщина доказывала другому, что всерьез собирается нарожать ему детей, ты вернулся домой, где у тебя, возможно, находилась одна из давних клиенток из Чивитавеккья. Вы время от времени развлекались, она многим была тебе обязана, как, впрочем, и все остальные. Может, муж был на работе в этот вечер, и она тебя преданно поджидала, как не раз поджидала и я. Ты вернулся, сказал, что у тебя непредвиденные обстоятельства, но успел быстро дать ей то, чего она ждала. А потом попросил взять твою машину, поехать на ней к себе домой, побыть там пару часов и вернуться. Она, не моргнув глазом, выполнила и то и другое, и, наверное, по возвращении заработала себе еще один значок на обратную сторону досье. Скорее всего, ты сунул свой телефон ей в сумочку или спрятал в машине, чтобы его табуляграммы, сопоставление номерных знаков машин и платежи по карте сбили с толку полицейских и карабинеров, которые занимались расследованием. Ты знаешь, как мы работаем, и знаешь, как нас надуть. Я видела, как ты ловко это проделал, когда Мусти «ограбили» на разъезде и свой телефон ты «забыл» у Катерины. Или когда «некто» напал на Антонио и порвал ему ухо. И твой телефон, и машина на этот раз тоже оказались у дамы, может, той же самой, что и вечером в Париоли, а может, у другой, из тысяч тех, кто обязан тебе жизнью. Кто бы она ни была, но я тогда позвонила тебе, и она по ошибке ответила. А из твоей суперустановки доносились хиты восьмидесятых годов.
Нардо снова притих.
— На другой машине, которая не могла привести к тебе — возможно, на той же самой, на которой ты несколько дней назад вывез Сильвию и ее сына из этого дома, — ты вернулся в Париоли. У тебя было время подумать, но эти мысли, вместо того чтобы тебя успокоить, возбудили в тебе инстинкт раненого самца. Ты его распознал, попытался преодолеть, но не смог, потому что, когда яблоко отделяется от яблони, оно падает, верно? Это законы физики, и ты решил предоставить им действовать своим чередом. Менее развитая часть тебя самого взяла верх, а более современная подчинилась. Ты столько раз препятствовал тому, чтобы это происходило с другими, но в тот вечер никто не смог воспрепятствовать тебе самому.
Нардо, по-прежнему никак не реагируя, поднял руку, как в школе, когда надо о чем-то спросить учителя:
— Слушай, Сабина, брось ты эти «советы покупателям»[24], если можешь. А мне очень срочно надо пописать.
Она печально смерила его взглядом, не веря своим ушам. Ну да, на телевидении была такая практика: прервать рассказ на самом интересном месте, чтобы запустить рекламу, но в данном случае Сабина
