Охота на тень - Камилла Гребе
Да, Май на самом деле старалась рассказать Эрику его историю — историю, которой его лишили. Но под конец она уже не могла даже говорить, и пару недель спустя мирно заснула дома, на своём диване.
После смерти Май дом унаследовал Эрик. Бьёрну и единокровной сестре Эрика достались сбережения Май.
Так она распорядилась.
Бьёрну хватило ровно пяти месяцев, чтобы прогулять материнские деньги: большую часть он проиграл на скачках, но значительная сумма была пропита, не вставая с чёрного кожаного дивана.
Эрик оставил в доме всё, как было при его бабке, и даже спать продолжал в маленькой подвальной комнатке. Он слушал музыку, читал книги и иногда поднимался в гостиную, чтобы посмотреть телевизор.
Однажды он зашёл в спальню Май, где на тумбочке всё ещё стоял пузырёк с таблетками морфина, и высыпал его содержимое себе на ладонь, размышляя, не проглотить ли разом все пилюли.
Потому что ради чего, собственно, было ему жить?
По утрам он пешком ходил на работу в садоводство, где таскал мешки с землей, поливал цветы, стоял на кассе и свозил мусор на компостную кучу. Зимой он продавал ели, амариллис и пуансеттию и расчищал снег на маленькой парковке, принадлежавшей садоводству, пока руки не начинали болеть от напряжения.
Жизнь продолжалась, потому что только это она и умеет.
В 2019 году со дня убийства Мерты Карлссон минуло семьдесят пять лет.
Мир оставался верен себе.
В Сирии гремела война, а в Йемене голодали дети. Президент США Дональд Трамп развязал торговую войну против Китая и вознамерился построить стену на границе с Мексикой. Никто больше не говорил об озоновых дырах, зато все — за исключением как раз Трампа — говорили теперь о климате. Движение «Metoo» распространялось по миру с быстротой молнии, и теперь многие женщины, попав в ситуацию, похожую на ту, в какой оказалась Ханне почти тридцать лет назад, имели мужество отказать, как поступила в своё время и она.
Болотный Убийца до сих пор таился в тени, а те женщины и мужчины, которые теперь на него охотились, в целом не преуспели в этом деле сильнее своих предшественников. Жертвы его пополнили сонм теней и были преданы забвению. Единственную память о них хранили родственники и друзья. Ноющая пустота постепенно заменила собой боль, с которой те через время научились жить.
Следователи, работавшие над делом, обзавелись детьми и внуками. Некоторые вышли на пенсию, а кто-то уже успел присоединиться к теням из прошлого.
В полиции задули ветра перемен: более сорока процентов абитуриентов в Высшей школе полиции теперь были женского пола, а благодаря новому методу ДНК-анализа в криминалистике произошёл революционный сдвиг.
В полицейском управлении на стокгольмском острове Кунгсхольмен большинство служащих уже и думать забыли о Болотном Убийце. Газеты давно не писали о деле, которое давным-давно «застыло, как вечная мерзлота в Сибири» — по меткому выражению одного полицейского, который как раз занимался подобными «висяками» и уж точно знал, о чём говорил. Коробки с материалами предварительного следствия собирали пыль в подземном архиве, а Роббан давно вышел на пенсию.
Эстертуна пережила настоящий ребрендинг — теперь это предместье сделалось популярным. Арендная плата выросла, и семьи, которые больше не могли себе позволить там жить, отправились искать счастья в других местах, гораздо дальше от Стокгольма. Женщины, с которыми Линда в своё время водила знакомство в Берлинпаркен — Ганифе, Заида и другие — все были вынуждены уехать из Эстертуны.
Кафе и рестораны, в которых подавали экологичную еду и домашнее пиво, оккупировали маленькую площадь, в Берлинпаркен вот уже несколько лет работал круглосуточный детский сад, а в подвале магазина Оленс заработал центр йоги.
В скором времени тайне суждено было раскрыться…
Малин
Стокгольм, 2019
38
В здании полицейского управления на острове Кунгсхольмен Малин Брундин собрала длинные тёмные волосы в пучок, подхватила свой ноутбук и переставила на рабочий стол. Из-за компьютера виднелась рамка с фотографией Андреаса в полицейской форме, который держал на руках одетого в ползунки Отто, выгнувшегося дугой, словно кукурузная палочка.
Из коридора донеслись шаги, и Малин подняла голову.
В дверях, распространяя по кабинету аромат лосьона после бритья, стоял Манфред Ульссон. Светло-рыжие волосы Манфреда были влажными, как будто он только что вышел из душа или вспотел на жаре по дороге на работу. Его тучное тело было упаковано в эксклюзивный костюм-тройку из тончайшей шерсти цвета морской волны. Туфли были вычищены до блеска, а из нагрудного кармана пиджака выглядывал ярко-розовый шёлковый носовой платок.
— Привет, — поздоровалась Малин, отрывая взгляд от экрана. — Как прошли выходные?
— Плодотворно. Надя делает успехи.
Надя — почти трёхлетняя дочь Манфреда. Около года назад с ней случилось большое несчастье. Она выпала из окна третьего этажа в квартире Манфреда и Афсанех, и долгое время не было ясности, выживет девочка или нет.
Но Надя справилась.
С каждым месяцем она всё больше походила на ту, прежнюю девчушку, какой была до падения. Благодаря занятиям лечебной физкультурой, игровой терапией, и усилиям логопеда Надя заново научилась ходить и говорить, и единственное, что на данный момент беспокоило её родителей — не до конца восстановившаяся мелкая моторика правой руки и небольшое ухудшение слуха на одно ушко.
«Но так ли это важно, учитывая, что они смогли вернуть свое дитя практически с того света?» — подумала Малин, и тут же поёжилась, покрывшись гусиной кожей при одной только мысли о том, что с Отто может произойти нечто подобное. Он ещё не умел ходить, но уже ползал по квартире с невероятной скоростью, стаскивал предметы со столов и полок и, в общем-то, постоянно находился в смертельной опасности. Они установили безопасные рукоятки на кухонную плиту, наклеили мягкие уголки на журнальный столик, и вообще ходили за ним по пятам во время его путешествий по квартире. Но даже несмотря