Василий Веденеев - После третьего звонка…
Мальчик нехотя ушел.
– Внук? – поинтересовался Георгий.
– Да нет… сын… Младший. Старший-то в армии… Припозднились мы с матерью… Болеет. В школу не ходит пока. Ребята уроки приносят. И гулять не пускаем. Ест плохо.
Иван Александрович махнул рукой, дескать, обычные заботы.
– А вы, наверное, по поводу машины? – Мигунков отвлекся от семейных проблем.
– Да. Может, поможете чем? Ну, предположим, странное что заметили или новое вспомните чего? – безнадежно спросил Георгий.
– Трудно сразу, вот так… Мы вроде все уже рассказали. Надя! – из кухни, неся на подносе чашки с чаем, появилась жена, – Надя, ты не спеши, присядь-ка… Вот тут товарищ интересуется, в тот день, когда в машину нашу залезли, не было ли чего такого необычного? Я чего-то не припомню… Может, ты?
Женщина задумалась.
– Рада бы, – протянула она, – ничего, хоть убейте. Да и какие там необычные вещ. Все как обычно. Даже вот Ваня, Иван Александрович, – поправилась она, – как всегда, впритык к самому началу приехал. Словно на десять минут пораньше приехать нельзя.
– Ладно, ладно, – пробормотал хозяин, – это товарищу не интересно.
– Зато нам интересно было. Спектакль вот-вот начнется, а мы еще на дороге шастаем. Едва место нашли в переулке!
– Не мы же одни, – оправдывался Иван Александрович.
– И что из того? Нашел утешение… – не успокаивалась женщина, добродушно отчитывая мужа, потом пояснила. – Мы только встали, а там, глядь, один на «Жигулях» по переулку ездит. Медленно так, туда-сюда. Место искал. Вот мой сейчас на него и кивает.
– А вы с какими машинами рядом стояли?
– Первые «Жигули», – квалифицированно ответил Мигунков, – а сзади ижевский «Москвич».
– О том, опоздавшем, поподробнее можете рассказать?
Литвин задал вопрос просто так. Неудобно было уходить сразу. Новой информацией и здесь не пахло.
– «Жигули», – начал хозяин, вспоминая, – мы это уже вроде говорили? Модель – третья. Цвет темный. То ли синий, то ли коричневый – врать не буду, не помню. Ну и… все.
Начали прощаться.
– Так что, не ловится пока преступник? – сочувственно спросила Мигункова. Муж сердито посмотрел на нее – дескать, что попусту спрашивать.
– Ищем, – неопределенно ответил Литвин.
– Да мы так, из любопытства, – стараясь загладить неловкое впечатление, зачастила женщина. – Да и взять-то у нас ничего серьезного не взяли. Лишнего мы в машине не держим. Не игрушка – автомобиль. А вы заходите, заходите к нам. По делам или так – чайку попить.
Внизу Георгия проводили взгляды все тех же бдительных старушек, гадавших: и к кому приходил этот высокий, красивый.
11
Дверь он закрыл тихо, даже осторожно. А так хотелось хлопнуть, да чтобы штукатурка посыпалась густым снегопадом. Не от злости. Скорее, от бессилия.
Сегодня Трубников был на удивление заботливым и внимательным. Особенно интересовался ходом «автомобильного» дела.
Что ему расскажешь? У него свой взгляд на профессионализм! Идеал – робот. Сомнения ему не известны. Как такому человеку рассказать о своих проблемах? Тем более уже к середине «задушевной беседы» стало ясно, что мягкость и вдумчивое отношение к проблемам в дальнейшем зазвучит как: «несмотря на то, что была оказана индивидуальная помощь…»
Нет, это не мнительность. Последняя фраза расставила все точки над «и».
– Мне очень жаль, – сказал Трубников, – я всегда считал рас перспективным и способным оперативным работником. Но сейчас мне будет трудно это доказать, если руководство запросит о ходе работы по этим крахам.
Зачем это, интересно, оно будет его запрашивать? До контрольного срока еще не скоро…
Самое печальное, что по большому счету, он прав. Пока везде только проигрыш.
Литвин вошел в свой кабинет и снова сел за стол. Чистый – противно посмотреть. Ни одной бумажки – как ни одной мысли.
Зазвонил телефон. Трубку поднимать не хотелось. Телефон не отставал.
«Шесть»… – отсчитал Георгий и сдался.
– …Алло… Привет… я не пропал… просто закрутился… серьезно… Ну, не обижайся… Хорошо, обижайся, но не сейчас. Я скажу когда… Да, неприятности… Конечно, по службе… И правильно, все равно бы не сказал… Развеяться?.. В театр?.. – это было уже смешно, – Понятно, что давно не были… Когда?.. Завтра… в «Сатиру»… Это как тебе билеты удалось достать? Ах, министерство ради праздника закупило… Боюсь, не смогу… Вряд ли, при таком режиме… Какая дура будет терпеть мой режим? Нет, это не ты дура. Наоборот… Придется брать меня в мужья? Что ж, мы люди подневольные. Как сильный пол скажет, так и будет… Нет, это служебный телефон и я таких вещей по нему говорить не буду. Ну, целую… Ладно, не по телефону. Вот встретимся… Твои скоро уедут?.. Все, все, при встрече… Завтра позвоню. Пока…
Надо же! В театр пригласила. Век бы его не видеть. Заботливое у них начальство. Купить спектакль.
Литвин усмехнулся. Но улыбка так и застыла на лице. Конечно! Купить спектакль!.. Вот где отгадка. Он поднял еще теплую трубку.
– Алло, Федор Петрович? Литвин беспокоит. Я вам несколько дней назад звонил… Еще один вопрос… Да нет, небольшой, думаю, никаких бумаг не нужно. Билеты на тот спектакль, помните, «Деревянные кони», как распространялись?.. Никак?.. Все билеты были закуплены трестом? Да, да, знаю… Что вы, никаких претензий… Еще один вопрос. Кто об этом знал?.. Все знали… Объявление было… Вот как… Билеты оставались? Пропуска?.. Можно уточнить, на чьи фамилий?.. Жду… Записываю… Спасибо. Всего доброго.
Вот и все. Не ломается версия. Сам себя запутал. И сам себя испугался. Здесь наш «нахлебник» и накроется. Или придется капитану Литвину переквалифицироваться в ночные сторожа…
12
Осень в городе, как королева балов на исходе красоты. Нет в ней лесной умиротворенности и спокойной мудрости увядания. Бросает яркие листья под колеса мчащихся машин, словно хочет откупиться от ползущей зимней стылости. Только уже чернеют голые корявые ветки, которые нечем прикрыть. А машины все мчатся, и мчатся. Они не помнят ничего. У них нет памяти.
Георгий любил эти дни последних праздников природы. В такое время приходят самые неожиданные идеи. Как раз это ему очень нужно. Сейчас он окончательно должен понять, как действует его заочный знакомый.
«Технология» преступления в общих чертах уже ясна. Теперь надо уловить тактику «нахлебника Мэльпомены». Как он выбирает жертвы? Если отбросить случай с «Волгой», проколов у него практически нет. Но разузнает заранее, чью машину вскрывать, то как? Кассы именные билеты не продают. Контрамарку или пропуск можно отдать знакомым. Он сам пробовал проверить список на закупленный спектакль. Ничего не вышло. Нет, на этом пути слишком велика вероятность ошибки. Значит, есть третье направление?
Литвин подошел поближе ко входу в театр и встал к большому дереву, которое росло чуть наискосок от подъезда, на другой стороне улицы.
Издали движение у входа казалось хаотичным, лишенным смысла. Но в этой сутолоке его глаза уже различали свои, сами собой сложившиеся законы и правила. И сегодня Георгий решил в них окончательно разобраться.
Люди вели себя по-разному. Некоторые не торопясь шли к подъезду и заходили внутрь. Эти, понятно, с билетами. Чуть в стороне стояли безмолвные наблюдатели, временами нервно поглядывавшие то на часы, то по сторонам. Договорились о встрече, наверное, и теперь дожидаются спутников. Женщин среди ожидающих было почему-то значительно больше.
И, наконец, самые беспокойные – «ловцы» лишних билетов. Среди этой группы Литвин с удивлением обнаружил и Петю-Петра. Георгий усмехнулся. Сегодня он ничем ему не может помочь. Впрочем, парень скорей всего будет в театре. Вон как профессионально подходит к своему делу. Не бегает, не суетится. Сначала обошел всех ожидающих и с несколькими, кто особенно часто поглядывал на часы, тихо поговорил. Потом встал в стороне, но не далеко. Ожидающие все время были в поле его зрения. Как и остальные, Петя тоже весьма активно начал спрашивать лишний билетик. Но, похоже, не столько, чтобы купить, сколько для привлечения к себе внимания направлявшихся в театр. Правильно, чаще всего люди продают билеты не вообще, а особо отмеченным в своем сознании. Вот Петя и помогает им сделать выбор в свою пользу.
Литвину понравилось, как идет у Пети-Петра отбор возможных кандидатов.
Он четко различал «театралов» и просто прохожих. Больше всего Георгия заинтересовало, как его знакомый относился к тем, кто приезжает на машинах. По каким-то, только ему известным приметам, он реагировал на нужные автомобили. Все остальные, пусть они даже останавливались напротив дверей театра, оставались без внимания.
Вот оно! Не нужно специальной проверки списков зрителей. Наметанным глазом можно определить, кто из владельцев шикарных дворцов на колесах пойдет наслаждаться искусством. Чем не «наводка»?! Затем достаточно проконтролировать, чтобы «кандидаты» действительно вошли в зал, а не к знакомым артистам или в буфет за осетриной на день рождения и… начинается «работа». Точнее, начинается она во втором акте. Темнеет рано, а со второго акта премьер редко кто уходит. Тем более, что жертвы «нахлебника» блике к торговым кругам, чем к театральным. А там принято выжимать все из потраченных денег.
