Василий Веденеев - После третьего звонка…
Вот и последний узелочек на сети. Даешь отечественного Мегре!
Довольный собой и жизнью, Георгий пошел на троллейбус. Надо было торопиться. Домой. К ней. Сегодня ее родители отправились на дачу, и Литвин от всей души желал им хорошей погоды и легкой работы…
13
В машине сидеть не хотелось. Хотя можно. До антракта еще черт-те сколько. Но в машине… Чего придумывать, просто не хотелось.
Сегодня вчерашние догадки уже не казались столь гениальными, а идея с засадой – такой великолепной. И вообще, все…
Может, потому, что в сегодняшнем календаре биоритмов у него два нуля? Ну, это полная чушь…
Дело в разговоре. Случайно услышал. Ребята из опергруппы его не видели и говорили спокойно.
– Не ценили мы раньше спокойной жизни, – проворчал один.
Второй, куривший около машины, удивленно поднял голову.
– Ты о чем?
– О сегодняшнем. В разных засадах приходилось бывать, но за «призраком» еще не охотился.
– Астахов сам у начальства пробивал…
– Добрый он слишком, Володька. Но за чей счет? Знает, что о приятеле вот-вот вопрос решится. Выручает. А мы – отдувайся?..
– Да, могут малому вмонтировать «неполное служебное соответствие». Но не выгонят же на улицу? Переведут куда-нибудь…
– Понятно! Куда поспокойнее – там, где заваливать нечего. Вроде неплохо парень начинал. А на простеньком деле запутался.
Это о нем, о Литвине… На кого обижаться? Что слухи поползли? А если сам виноват? Может, что-то перемудрил? Не заметил?
Литвин сорвал веточку, стал покусывать ее.
Назад дороги нет. Сейчас – тем более. Впрочем, что он нервничает? Рискнул? Такfобдуманно. Не в пруду пескаря голыми руками ловит. Работает «нахлебник» в дни премьер? Работает. Сегодня премьера. У престижных театров? Здесь именно такой. И публика – хоть сейчас на прием к английской королеве. Сам бог велел ему сегодня поработать.
Георгий поежился. Погода – и та на руку «нахлебнику». Мозгло. Время, когда холодов ждешь как благодати.
Скоро там перерыв? Минут через двадцать, не больше.
Здесь все готово. План вместе с Астаховым прикидывали. Хотя провериться еще раз надо. Так: выходы перекрыты – служебные, пожарные, запасные, подвальные; машина на случай погони – в самом удобном месте. Гаишники – предупреждены. Рация в театре действует, сам проверял.
Литвин подумал о Викторе и улыбнулся. Томится сейчас, бедняга, в зале. Это «удовольствие» ему уже пришлось испытать. Спектакль, судя по отзывам, великолепный, а ему людей в зале контролировать надо. Сидеть в незаметном уголке. И контролировать, контролировать… Чем не пытка для культурного человека?
Начал накрапывать мелкий дождь. Противный такой. А еще вчера был теплый день. Отчего бы циклону не появиться этак денька через два, ну, на худой случай – завтра? Вот она, романтика сыска: стоять под навесом старого ларька и вглядываться то в освещенный театральный подъезд, то в темень переулка.
Литвину стало жалко себя.
Какая-то сволочь наслаждается теплом в уютном кресле, наблюдая игру актеров, и лелеет преступные замыслы незаконного обогащения. А тут вполне интеллигентный человек, офицер, с высшим образованием, стой на ветру, в сырости и грязи. И никто не оценит такого трудового подвига! Кроме, пожалуй, врача, когда тот констатирует ОРЗ с обильным насморком.
Стемнело, а фонари не зажигают. Вот такое предусмотрено не было. Что у них там, сломалось, что ли? Или взялись не вовремя экономить?..
Антракт. Люди выходят из подъезда. Хорошо, что он освещен эти уходить не собираются. Курильщики. Из тех, кто предпочитает померзнуть, но не толкаться в тесной курилке. В основном мужчины. Несколько женщин тоже решили выйти на воздух.
Литвин рассматривал стоявших у подъезда не очень внимательно. Он дожидался не их. Его «долгожданный» не должен стоять и курить. Ему в театр возвращаться нет никакой нужды.
Ага! Выходит мужчина. Средних лет, невысокий, в плаще и шляпе. Внешность вполне подходящая для «негромких» дел. Вслед за ним выскользнула из дверей женщина. Замшевое пальто, светлые сапоги. Аккуратно прошли сквозь толпу курильщиков и, не торопясь, направились к метро. Нет, это, кажется, не те, кого он ждет.
Высокий молодой мужчина с пышными курчавыми волосами решительно распахнул дверь подъезда и шагнул на тротуар. Этот тоже задерживаться не будет. Точно. Только идет не к метро, а совсем в другую сторону. Широкие у него плечи. И руки, чувствуется, не слабые, унести может много. Правда, в той стороне остановка троллейбуса и автобуса. Да, он, не сворачивая в переулки, идет дальше по улице.
Выбежала хрупкая девушка в яркой куртке, с длинными светлыми волосами. Ну, это совсем бесперспективный вариант. Для их дела, разумеется. В других условиях он сам не отказался бы последить за ней.
Звонок. Еще один. Начинается второй акт. Больше никого. Логично. С таких спектаклей редко уходят.
Значит, кто-то из тех?.. А может, опять мимо? Не должно бы… Уж очень удобный момент. Тогда кто?
Заработала рация. Это Виктор. В зале не хватает четверых. Ряд… Место… Ряд… Место… Ряд…
Все, второе действие он может смотреть спокойно. Наблюдения сошлись. Если кто-то из тех, прекрасно. За каждым установлен контроль. С других выходов информации не было. Там все спокойно.
…Уже десять минут идет второе действие. Пока ничего, тишина. Двадцать минут… Опять прокол? Конечно, людей с постов до конца спектакля он снимать не будет. Но что это даст? Поползет по МУРу слух об очередном неудачнике? А неудачник – это почти бездарность. Не станешь же всем напоминать об удачах? Пусть, не так и давних.
Где-то в глубине дворов загудело. Странная сирена. Пожарные, что ли? Лишь через несколько секунд дошло: орет противоугонная сигнализация, импортная – потоку и непривычный сигнал. Автомобиль, тоже новенький, скорей всего.
Автомобиль!!!
Литвин сразу забыл о мрачных мыслях, холоде и дожде.
«Если „нахлебник“, бутылку хозяину машины поставлю…» – мелькнуло на бегу.
Около темной подворотни столкнулся с Сашкой.
– Один? – часто дыша, спросил Георгий.
– Остальные на местах, – выдохнул Саша, – вдруг еще что…
– Ага, – согласился Литвин. – Ладно, побежали…
Клаксон выл и выл на одной ноте, равнодушно и противно, словно понимая, что хозяин, которому этот сигнал нужен больше всего, не услышит, но все равно выполняя положенное с безразличным усердием.
Из подворотни Литвин и Саша выскочили в широкий проулок. Очень широкий. Хоть парады устраивай. Парады – в прошлом! Сейчас все было забито машинами. Под мощным светом единственного прожектора их крыши отливали одинаково холодным и мокрым металлом. Тени между ними – фантастические провалы в земле. Поди разберись, что там скрывается?
Сашка побежал блокировать другую сторону проулка. Литвин внимательно огляделся. Никакого движения. Словно никого и не было. Только вой сигнализации. Осторожно, держась в тени, он подошел к воющим «Жигулям». Понятно, колеса хотели снять. Вон переднее поддомкрачено. Рядом валяются снятый колпак и гаечный ключ.
Странно, «нахлебник» раньше колесами не интересовался.
Надо поискать. Может, он еще здесь? Вряд ли успел так быстро уйти.
Георгий выглянул из-за машины. Никого. Уши уже привыкли к гудению и практически не слышали его. ЕМУ показалось, что где-то недалеко раздался металлический звон. Точно! вот еще… Справа! Георгий двинулся туда. Где, где прячется преступник? За «Москвичом»? Никого. За голубой «шестерочкой»? Пусто… Да тут, среди этого мокрого железного стада, проверяя машину за машиной, можно всю ночь бесцельно бродить.
И вдруг краем глаза Георгий заметил – движение. Легкое, едва уловимое. Он оглянулся. Старенький «Запорожец» стоял боком ко всем прочим машинам. За колесом, в узкой полоске света был виден носок крепкого ботинка. Вот он тихо исчез. Зато, через секунду, показалась рука, схватившая лежавшую на земле монтировку.
Вой стал много тише. Аккумуляторы выдыхались.
Литвин, прыгнув вперед, наступил на монтировку. Кто-то охнул, но руку все же выдернул. И тотчас из-за машины выкатился кудлатый парень, не сумевший удержать равновесия.
– …Вставай! Милиция! – жестко приказал Георгий. /Честно говоря, он был разочарован. «Нахлебник» представлялся ему совсем другим/.
Парень сел, быстро стрельнул глазами по сторонам. Зачем-то вытер руки о куртку из темного кожзаменителя.
– Чего? – басом переспросил он.
«Лет восемнадцать», – прикинул Литвин.
– Вставай, говорю.
– А-а, – протянул парень, словно только сейчас до него дошло сказанное. – Ну встал…
Оперся рукой о землю и легко поднялся. Высокий, дешёвые расклешённые джинсы. Такие носили в Москве в годы юности Литвина. Лицо Георгий не рассмотрел, тень.
«И этот меня за нос водил?» – с досадой подумал он. В глубине души он надеялся на интеллигентного преступника. Как у Агаты Кристи. Все не так обидно за неудачи. А тут…
Литвин, на всякий случаи, отбросил ногой монтировку в сторону. Она откатилась, слабо звякнув.
