Никита Филатов - Записки о капитане Виноградове (сборник)
Барков, безошибочно вычисливший из стоящих у самого тротуара автомобилей красную «девятку» с галогеновыми фарами, нажал на курок:
– На, блин!
Стекло покрылось было сетью мелких трещин, скрыв ненадолго прижавшегося к рулю одинокого водителя, затем звонко осыпалось. Пользуясь случаем, капитан тоже пальнул пару раз:
– Монтана!
В этой присказке из старого, бородатого и довольно неприличного анекдота выплеснулось все: радость оставшегося живым победителя, удивление, припозднившийся страх.
Пространство перед магазином волшебным образом опустело, если не считать печальных останков бандитской машины.
– Не двигаться! – ритуально крикнул Барков.
– Руки за голову! – автоматически поддержал его капитан и тут же нервно засмеялся: судя по тому, во что превратилась мишень, можно было обойтись без формальностей.
– Дай-ка я.
Виноградов охотно потеснился, пропуская на улицу сержанта:
– Прошу!
Милиционер не спеша приблизился к автомобилю, обнюхал его снаружи коротким автоматным рылом. Дернул за ручку двери:
– Нормальненько.
Крохотные кусочки стекла, перемешавшись с кровью, почти равномерным грязным слоем покрывали салон: приборную доску, тело водителя, сиденья. На резиновом коврике выделялся выпавший из мертвой руки пистолет.
– Три-ноль. Чистая победа! – Сержант разогнулся и передвинул АКСУ за спину.
– В командном зачете, – поднял палец Виноградов, ожидая реакции приятеля.
Помедлив, Барков согласно хмыкнул:
– Идет! Мы не жадные…
Как в дешевом американском боевике, из-за поворота выкатился канареечной раскраски «уаз», притормозил, затем вновь набрал скорость.
– Никак мой вернулся?
– Точно. Он самый, капитан.
– Что, Саныч, дальше сразу поедешь проверять? Или кофейку еще?
Со стороны они выглядели, конечно, странно – три здоровых, заходящихся в истерическом хохоте мужика в форме.
* * *Увольнение из органов, еще недавно казавшееся Виноградову неизбежным и естественным завершением чертовщины последних двух лет, справедливой платой за чудом сохраненную жизнь и относительное здоровье, свершившимся фактом так и не стало. И не то чтобы этот вопрос совсем отпал – отнюдь! Просто оно, увольнение, приобрело характер и не процесса даже, а состояния неотъемлемой составной части жизненного процесса, где фазы бурной готовности покинуть милицейские ряды то и дело сменялись фазами вялотекущими, обрекавшими Виноградова на постепенную потерю самоуважения.
Владимир Александрович уже не служил – дослуживал потихоньку, с отвлеченной завистью выслушивая преуспевших «на гражданке» бывших коллег, понимая, что время упущено, поезд его в бизнесе или, скажем, частном сыске, давно ушел. Он почти равнодушно смотрел на чужие, еще год назад вожделенные, майорские погоны и даже как-то зашел в кадры поинтересоваться, сколько точно осталось ему до льготной минимальной пенсии.
А теперь… Теперь жизнь вновь обрела пряный привкус пороха и драки. Чего-то очень захотелось – то ли выпить спирта в мужской компании, то ли возобновить посещение заочного юрфака.
– Здорово, Саныч! Какими судьбами? – Новая гаишная форма смотрелась на инспекторе Пименове вполне сносно, общее впечатление не портил даже интимный треугольник неприлично сиреневого нижнего белья, невесть для чего реанимированный дизайнерами от МВД и выставленный теперь напоказ в вырезе куртки.
– Да так…
По широченной, залитой солнечным светом бетонной лестнице перед выходом из здания областного ГАИ спускалась очередная группа соискателей, разделенных результатами экзамена на три категории: счастливчики, допущенные после теоретического курса к вождению; бедняги, которым еще «нужно подготовиться», и, наконец, «свои люди», то есть те, кто тем или иным способом заранее обеспечил себе выход в финал, а потому и не слишком переживал.
– Ну? Когда? – судя по тону, которым обратилась к Пименову остановившаяся рядом с офицерами деваха, к первым двум категориям она не относилась. Серьги, сумочка, платье чуть ниже пупа. Очевидно, чья-то «крутая» жена. Или просто удачливая шлюха.
– Извини, Саныч. Я на минутку.
– Ладно, давай.
Пименов с «клиенткой» отошел на пару шагов.
«…Вторая половина после… я и не волнуюсь!.. хорошо…»
Ветер то и дело относил к Виноградову ненужные обрывки и без того короткого разговора.
– Бывай здоров, начальник! Позвонишь!
Деваха процокала каблуками вниз по ступенькам и завозилась с ключами у припаркованного прямо под знаком «мерседеса».
– Эй! Ты что, за рулем? – неуверенно поинтересовался Пименов. – У тебя же прав еще нет!
– У меня зато денег до жопы… – вежливо парировали снизу, машина утробно заурчала и влилась в поток себе подобных.
Замешкавшиеся было зеваки заспешили дальше прерванными маршрутами.
– Во оборзели! Совсем ни в хрен не ставят! – искренне возмутился Пименов.
Виноградов молча кивнул. Он помнил инспектора еще юным и честным выпускником автотехникума в необмятых старшинских погонах.
И от этого снова стало грустно.
– Так ты чего, Саныч? Проблемы? Твоя – бегает?
Настоящий водитель, встретив приятеля, прежде всего поинтересуется состоянием его машины, а уж во второй черед – женой, детьми, карьерой.
– Все нормально, Виталий! Все в кайф. Вот направили… – Капитан продемонстрировал Пименову зеленоватый бланк. – Называется… «Кабинет психологического восстановления». Или что-то в этом роде. Сейчас гляну.
– А, знаю! Это на третьем, пойдем провожу. «Центр реабилитации и психической разгрузки». Ха-ля-ава! Начальство оттуда не вылезает, а нашему брату, чтоб попасть…
– Да мы тут постреляли немножко.
– Слыхал, слыхал! По радио было, потом в сводке. – Они миновали нестрогий контроль и уже поднимались по одной из многочисленных безликих лестниц. – Молодцы! А я, блин, уж и забыл, когда свой ствол чистил! Но все равно, пользуйся случаем: наши мужики тоже, считай, каждый день палят, но не то что «санаторий» – отгула не дождешься…
– Виталик, я ж не просился.
– А кто тебе что говорит? Да если меня спросят… Вот! Мне – здесь, тебе прямо по коридору и дверь направо.
– Спасибо. Счастливо тебе.
– Бывай, братец! Звони, поможем если что.
– Ладно. Тоже не забывай!
– Пока.
По правде говоря, Виноградов представлял себе все это несколько иначе. Он думал, что это будет что-то в духе наспех переделанной в платную бывшей районной поликлиники или в лучшем случае что-то наподобие процедурного кабинета «свердловки». В реальности же помещение, куда капитан попал, миновав крохотный звукоизолирующий тамбур, к медицине в обывательском понимании отношения не имело ни малейшего: консервативные кресла коричневой кожи, ковер по щиколотку, бархатная обивка стен в тон тяжелым портьерам на окне. Пара столиков, хрусталь в высоком буфете. Видеокомплект.
Это было настолько чуждо убогой казенности только что пройденного Виноградовым насквозь милицейского учреждения, что он на всякий случай поинтересовался:
– Простите, я туда попал?
– Вы Виноградов? Давайте направление.
Они безупречно подходили друг другу – выдержанный в стиле мебельных каталогов холл и тот, кто впустил в него Владимира Александровича: лоб с залысинами, очки, джемпер крупной вязки. Даже шейный платочек под расстегнутым воротом. Картинка с выставки. Готовый типаж для съемок фильма о творческой интеллигенции.
Сволочь, почему-то решил Виноградов. И, наверное, педик…
– Присаживайтесь. Расслабьтесь. Меня зовут Евгений Геннадьевич, я психотерапевт поликлиники ГУВД.
– Очень приятно.
– Некоторых смущает название моей профессии.
– Меня не смущает. – Это было кресло-засада, погрузившись в него, вставать уже не хотелось. – Разницу между психиатром и психотерапевтом представляю, в общих чертах, конечно.
– Вот и прекрасно! – Улыбка у врача была довольно симпатичной. – Владимир Александрович, голубчик, давайте для начала немного побеседуем. Не возражаете?
Виноградов пожал плечами:
– Как скажете.
– Итак… Расскажите мне о том бое в магазине – без официоза, лучше личные впечатления, переживания.
– Да, собственно… Приезжал я туда под утро уже, к концу проверок. – От многочисленных за последние дни пересказов виноградовское описание приобрело известную накатанносгь. Это была некоторым образом канонизированная версия. – Все в порядке, милиционер на посту был, там же как раз его командир – тоже с проверкой. Уже собрался дальше по маршруту следовать – на тебе! Влетают двое – черные, в масках; один с автоматом, другой с «ТТ». «Ложись! Руки за голову!» Сплошное кино. Ну, мы представились, конечно, мол, милиция, бросьте оружие. А они, дураки, стрелять начали.
