Алексей Макеев - Свидетель, не увидевший свет (сборник)
– Средство «Шейкер» всегда помогает мне встряхнуться, и с ним я продолжаю оставаться мужчиной до сих пор! – радостно и громко отчеканил мужчина.
– Чего ты орешь? – вскрикнул режиссер.
– А сейчас что не так? – растерялся мужик.
– Чего? Ты? Орешь? – раздельно повторил режиссер. – Я сказал – эмоции, да, но это не значит, что ты должен вопить, как недорезанный поросенок! И почему ты не шевелишься? Дай волю телу! Ты должен выглядеть естественно, понимаешь? Должен больше шевелиться, больше актерского мастерства проявлять! Это же элементарные вещи, их на первом курсе проходят! Я тебе зря плачу? Вот и я думаю, что зря. Прояви фантазию, включи творческое начало! Давай еще дубль. Начали!
– Со средством «Шейкер» вы позабудете о своих проблемах… – сделав загадочное лицо, пообещал мужчина в трусах, не уточняя, каких именно.
– Стоп! – рявкнул режиссер. – Что за отсебятину ты несешь? Где это в тексте, где?
– Сами же сказали – прояви фантазию! – оправдываясь, сказал мужик.
– Фантазию, но не сочинительскую чушь! Значит, так. Все – строго по тексту! А вот в движениях побольше свободы, побольше! Что ты зажался, как на первом свидании? Раскрепостись! Давай, начали! – махнул он рукой.
Мужчина вольготно развалился на диване, потрясая флаконом.
– «Шейкер» всегда помогает мне встряхнуться! – восторженно завопил он и, словно в доказательство, резко подскочил на диване.
– Стоп! – в ту же секунду проорал режиссер. – Что ты скачешь, как обезьяна? Что за восторженный кретинизм?
Мужик не успел ответить. Испуганный резким окриком режиссера, он поспешно спланировал обратно на диван. Старая мебель, прикрытая покрывалом, не выдержала такого напора и хрястнула. Диван тут же накренился, и мужик свалился с него на пол. Покрывало упало, обнажилась сломавшаяся ножка дивана…
– Ты что творишь?! – заголосил режиссер, подскакивая к дивану и пытаясь вернуть ножку в прежнее положение, но она отвалилась окончательно и осталась у него в руках. Он несколько секунд крутил ее, потом в ярости отшвырнул и накинулся на горе-актера с новым приступом гнева: – Ты мне еще и реквизит сломал! Шиш тебе, а не гонорар, понял? Пошел вон отсюда!
При мысли о том, что он лишится того, ради чего терпел все эти адские муки с раннего утра, мужик обмер. Его совсем не грело утешение, что теряет он, по сути, копеечный гонорар. Для него это была существенная награда, и он, готовый пять минут назад разораться на режиссера в ответ и высказать все, что о нем думает, теперь смиренно опустил голову и извинился.
– Просишь прощения? – покраснел от возмущения режиссер. – Еще наглости хватает извиняться!
Крячко, в полной мере насладившийся лицезрением съемочного процесса, решил, наконец, заявить о себе и громко кашлянул. Режиссер вздрогнул, резко повернулся и крикнул:
– Что такое? Никаких посторонних в студии!
Реплика эта была тем более странной и бессмысленной, учитывая сломанный домофон и открытую дверь. Однако буквально через мгновение вся злость режиссера улетучилась. Он подошел к Крячко, скользнул по нему удивленно-заинтересованным взглядом и, подобно режиссеру Якину, восхищенно произнес:
– Боже, какой типаж!
– Чего? – не понял Крячко.
– Ты! – уверенно произнес режиссер, радостно потирая руки. – Ты нам и нужен!
– Зачем?
– Присаживайтесь, пожалуйста. – Режиссер стал сама любезность. Он лично подтащил к Крячко старую табуретку и пригласил его садиться. – Знаете, вы нам идеально подходите, – закуривая очередную сигарету и пуская дым прямо в лицо Крячко, сказал он.
– Подхожу для чего? – удивленно спросил Крячко.
– Для съемок в нашем рекламном ролике!
– М-да? – усмехнулся Стас. – Не уверен. Я вообще-то не актер.
– Да это неважно! – махнул рукой режиссер. – Мы вас всему обучим на месте. Значит, так…
– Стоп! Я не собираюсь сниматься в рекламе! – решительно заявил Крячко.
– Да бог с вами! С вашим типажом отказываться от такого ролика – преступление!
– Это почему?
– Да потому что вы внешне идеально подходите! Как раз типичный среднестатистический пенсионер-импотент!
– Чего?! – взревел Станислав, хватая режиссера за грудки и резко рванув на себя.
Послышался треск рвущейся ткани.
– Да ладно, ладно! – попытался вырваться режиссер. – Я ж не в обиду, просто типаж подходящий! Я вам заплачу вдвойне, не сомневайтесь!
– Заплатишь! – прошипел Крячко, выдергивая из кармана удостоверение и тыча им режиссеру в лицо.
Тот быстро прочитал и пожал плечами:
– Ну и что? Подумаешь, уголовный розыск! У нас кто только не снимается! Это не запрещено. К тому же быстро! Снимем за полчаса – и все довольны! Соглашайтесь!
– Вы меня что, плохо поняли? – процедил Стас. – Я к вам по делу пришел!
– Хорошо, хорошо. По какому, собственно, делу? – Режиссер огляделся в поисках подходящей мебели, чтобы сесть рядом с Крячко, но единственный табурет был уже им занят, и ему пришлось просто присесть около него на корточки.
– У вас работал некий Станислав. Или Стасик, как его все называли. Он мне нужен.
– Бог мой! – театрально всплеснул руками режиссер. – Вы думаете, что я всех Стасиков запоминаю? Да у меня каждый день новые Стасики.
– Придется вспомнить! – настойчиво произнес Крячко, устраиваясь на табурете поудобнее. – Сейчас будем перебирать всех, и, пока не дойдем до нужного, я от вас не отстану!
– Но вы дайте хоть какую-нибудь характеристику! – воскликнул режиссер. – Я не могу тыкать пальцем в небо.
– Он, кажется, работал у вас постоянно, был ведущим актером, – начал перечислять Крячко то, что слышал от Гурова. – У него была девушка Вика…
– А-а-а! – протянул режиссер. – Кажется, я знаю, о ком вы говорите!
– И девушку знаете?
Режиссер посмотрел на Крячко выразительным взглядом:
– У него этих девушек было больше, чем у Абрамовича денег! Они даже сюда к нему таскались! Он им лапшу вешал, что великий артист, вот они и велись.
– Ее звали Вика.
– Слушай, Вика, Ника – мне по барабану, если честно! Не знаю, не помню!
– Ну, а сейчас он где?
– Понятия не имею!
– Как это?
– Да очень просто! Я его вышвырнул!
И режиссер сопроводил свое высказывание выразительным длинным выбросом ноги вперед, чтобы показать, что выгнал он Стасика решительно и по-мужски, без шанса на возвращение.
– А по какой такой причине? – поинтересовался Крячко.
– Да зазвездился он совсем. В паре-тройке роликов снялся и тут же звездной болезнью заболел. Ну, с такими, как он, это обычное дело. Денег стал требовать нереальных. А у меня не Голливуд! Снимаем вон в каких условиях, мне свой старый диван пришлось с дачи приволочь, а его вот этот кретин сломал! Я у тебя из гонорара вычту стоимость, понял? – погрозил он пальцем жавшемуся в углу мужику в трусах.
Тот покорно кивнул, радуясь в душе, что его оставляют на съемочной площадке, и надеясь, что хоть какие-то деньги ему светят.
– Видите, денег мало, вот и приходится работать… с такими вот. – Режиссер бросил гневный взгляд на мужика в трусах, который не спешил быть уволенным, а старался всячески войти в роль.
– Но Стасик знал, что бюджет, мягко говоря, невелик, – заметил Крячко. – Не мог же он этого не понимать! Почему же требовал больших денег?
– Да тут я сам лопухнулся. Он пришел как раз тогда, когда крупный заказ был. Ну, я сдуру и удвоил гонорар в тот раз. К тому же у меня никого больше не было, а он по типажу подходил идеально. И все, он себя сразу звездой почувствовал! Хотя, честно вам скажу, никаких актерских навыков у него не было, играл он как дебил. Морда только смазливая, и все! Но нос задрал, будь здоров! Начал с того, что нехотя соглашался на съемки, а потом и вообще опаздывал на них. Еще и бабы эти к нему сюда мотались постоянно! Я что, это терпеть должен, что ли? У меня не бордель! Ну, в общем, послал я его. В Голливуд.
– Понятно. И где его теперь можно найти?
– А я откуда знаю? – искренне удивился режиссер.
– Ну, вы же должны контактные данные записывать! Адреса, телефоны…
– Адрес? Да, у меня есть его адрес. Хотя постойте… Боже, я уже с ума схожу от этой работы! Нет у меня его адреса. Максимум – телефон. Сейчас поищу.
Режиссер начал судорожно бегать по комнате, что-то кричать и искать записную книжку. Несколько минут поисков не привели ни к чему, поэтому он отрицательно помотал головой перед Крячко и присел, закурив сигарету.
– Может быть, в истории звонков остался? В телефоне? – предположил.
– Точно! Я же в телефон его номер записывал! – хлопнул себя по лбу режиссер.
Он продиктовал номер, Крячко записал его и спросил:
– А фамилия его как?
– Ярко. Станислав Ярко.
«Почти Крячко. Гуров бы сейчас непременно съязвил на этот счет», – отметил про себя Стас и приготовился уходить.
Режиссер же сделал по-кошачьи хитрые глаза и вкрадчиво спросил у него:
– Может, вы все-таки передумаете?
