Алексей Макеев - Ледяной свидетель (сборник)

Николай Леонов, Алексей Макеев

Ледяной свидетель

© Леонова О.М., 2014

© Макеев А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

Ледяной свидетель

Пролог

Заседание суда закончилось, с шумом захлопали стулья, послышались голоса – обычный шум, возникающий после окончания процесса. Осужденного увели. Вид у него был совершенно обескураженным и ничего не понимающим, словно он не верил в реальность происходящего и воспринимал все как дурной сон. Примерно так же выглядел и его адвокат, совсем еще молодой, который все стоял на месте с полуоткрытым ртом и растерянным взглядом и не мог заставить себя двинуться с места, отказываясь верить, что все повернулось так неудачно для его первого в жизни процесса…

Судья Захарчук неторопливо собирал бумаги в портфель. Он был уже немолод, да что там, можно сказать, стар, давно на пенсии, очень, кстати, приличной, на которую, с учетом накопленных за почти сорокалетний стаж работы сбережений, мог существовать вполне безбедно. И только нежелание и даже боязнь оставаться совершенно одному в холодных стенах огромной четырехкомнатной квартиры заставляла его ежедневно совершать поход в знакомое здание городского суда. Три года назад похоронив жену – она на семь лет моложе, ничем не болела, а тут злобный, беспощадный рак в два месяца спалил ее дотла, – Захарчук оказался в полной растерянности.

Он и представить себе не мог, что все так повернется в его размеренной, раз и навсегда устоявшейся жизни. Иногда, изредка задумываясь о смерти, считал, что уйдет первым, что похороны пройдут чин по чину, в соответствии с занимаемой им всю жизнь должностью, и не сомневался, что Галина все сделает по высшему разряду, она в этих вопросах всегда была умницей: кого позвать, где заказать поминки, в какое похоронное бюро обратиться. И место на кладбище давно было присмотрено – хорошее, одно из лучших. А все получилось не так, и остался он наедине со своей должностью, с которой теперь ни за что не хотел расставаться. И не из жадности или тщеславия, а потому что одиночество было невыносимо. Двух дочерей Захарчук давным-давно выдал замуж, уж скоро внуки свои семьи заводить станут, но даже хоромы его, по здешним меркам барские, не прельщали юные создания. Захарчук в душе их понимал: молодость полна свежести и полноты жизни, а потому эгоистична, никто ей не нужен. А старость, лишенная сил, здоровья и всяческого смысла строить планы на будущее, наоборот, цепляется, старается ухватить хоть краешек этой молодой жизни, у которой все еще впереди…

Громко заголосила женщина, и судья очнулся от своих мыслей. Собственно, они и вызваны были невольной схожестью абсолютно разных на вид ситуаций. Глядя на растерянного адвоката и осужденного, которому лично он, Николай Арсеньевич Захарчук, несколько минут назад вынес обвинительный приговор с восьмилетним сроком отбывания в колонии, судья вдруг почувствовал, что они в своей растерянности и отчаянии напоминают его самого, когда три года назад он стоял над выкопанной ямой, в которую опускали гроб с телом жены, и не верил, что это все происходит с ним. Что образовавшаяся вдруг пустота в душе – навсегда! Теперь все время будет так – пустота. И у осужденного этого впереди пустота. Только у него на восемь лет, а у Захарчука навечно, пока его самого не заберут на «тот» самый неведомый свет.

С женщиной началась настоящая истерика, и Захарчук раздраженно поморщился. Эта женщина не вызывала у него симпатии. Она приходилась женой осужденному и делала все, чтобы спасти его от тюрьмы, но своими глупыми действиями только все испортила – и кропотливую работу адвоката, радеющего на своем первом процессе, и его, Захарчука, впечатление. И то, что теперь она рыдала в голос, не вызывало у него сочувствия. Сама виновата.

Не в силах больше слышать эти вопли, судья заторопился. Быстро запихнув оставшиеся бумаги в портфель, он направился к выходу размашистым шагом, припадая на левую ногу – результат неудачно сросшейся кости перелома пятилетней давности. Со стуком опираясь на трость, он покинул здание суда. Судья уже спускался по ступенькам на улицу, как услышал сзади дрожащий оклик:

– Николай Арсеньевич!

Захарчук обернулся. Молодой адвокат Троепольский, только что проигравший свое первое в жизни дело, стоял на верхней ступеньке, рукой придерживая тяжелую деревянную дверь на пружине, сохранившейся в здании суда еще с тех пор, как Захарчук пришел сюда работать. Та самая тугая пружина, которая каждый раз при открытии заставляла совершать усилие, так и не была заменена за эти почти полвека…

– Николай Арсеньевич! – повторил адвокат, спускаясь на пару ступенек.

Он не успел одеться – видимо, выскочил в чем был, чтобы перехватить Захарчука, и теперь стоял в одном костюме, новеньком, отглаженном до ломкости, специально купленном к первому в жизни процессу. Под холодным ноябрьским ветром дрожали его руки – и голос – от волнения.

– Слушаю тебя, Володя, – спокойно произнес Захарчук, останавливаясь. Он не знал, зачем адвокат задержал его. Разговор еще имел право на существование до завершения процесса, когда теоретически что-то могло повлиять на решение судьи. А сейчас процесс окончен, и все разговоры теряют смысл.

– Николай Арсеньевич, как же так? – с горечью спросил адвокат.

Захарчук подавил вздох. Что он мог ответить на этот вопрос? Этот парень и сам его знает.

– Ты и сам все понимаешь, Володя, – сказал он. – Принятое мной решение – единственно возможное в данной ситуации. Скажи спасибо жене своего клиента – это она тебе такую свинью подложила.

– Да знаю я! – почти выкрикнул адвокат. – Но она же хотела как лучше!

– Ну-ну, – усмехнулся Захарчук. – Благими намерениями дорога знаешь куда вымощена? То-то. Вот туда она и попадет. На восемь лет. Осталась без мужа, без денег, с ребенком на руках! Эх! – покачал он головой. Ему и самому было досадно, что все так получилось. Честно признаться, во время процесса он думал, что Володе все-таки удастся добиться оправдания своего клиента. Улики против него были не слишком крепкими, при умелом подходе их легко можно было опровергнуть. А Володя взялся за дело рьяно, так закусил удила, так попер вперед, что Захарчук во время заседаний невольно любовался им. Но тут вмешалась эта молодая дура и все испортила.

– Не надо, пожалуйста, Наташа хороший человек, – добавил Троепольский.

Захарчук смерил его удивленным взглядом:

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, – отрезал адвокат и покраснел.

– А-а-а, – усмехнувшись, протянул Захарчук. – Кажется, я понимаю, почему ты взялся защищать ее мужа бесплатно. И давно ты по ней сохнешь? Или во время процесса зацепило?

– Это мое личное дело, – в сторону проговорил Троепольский, и Захарчук оставил эту тему.

– Словом, ты сам юрист, к тому же с красным дипломом академию закончил. Все понимаешь. Так что не держи на меня зла, я не мог поступить иначе.

– Да я на вас зла и не держу.

– А на кого? – с любопытством спросил судья.

– На себя самого, – твердо произнес Володя. – Работать надо было лучше!

– Ну, ты поработал на славу, самокритика тут ни к чему. А все предусмотреть только Господу Богу под силу. Ты иди, Володя, замерз ведь совсем. Будут и в твоей жизни удачи, она у тебя только начинается. – Захарчук поправил на голове шапку и пошел вперед по тропинке, по которой ходил много лет, думая о процессе, хотя обычно после вынесения приговора забывал о законченном деле и переключался на следующее. На этот раз было не так.

Володю Троепольского он знал еще со времен учебы того в юридической академии, где по утрам среды и пятницы читал курс лекций по уголовно-процессуальному праву – небольшая прибавка к пенсии, а смысла жизни добавляет. Он был отличным студентом, одним из лучших на курсе, и Захарчук не сомневался, что его ждет отличная карьера, какое бы поприще он ни выбрал. Получив диплом юриста широкого профиля, Троепольский выбрал профессию адвоката и стал членом местной коллегии. И надо же случиться такой иронии судьбы, что первое же его дело стало провальным!

Захарчук боковым зрением увидел ехавшую справа машину и посторонился. Стекло в машине приоткрылось, и оттуда высунулась чья-то рука. Рука эта помахала ему, и он остановился.

– Здравствуйте, Николай Арсеньевич, – с улыбкой произнес водитель. – Садитесь, подвезу!

Захарчук сощурился. В последнее время зрение у него ослабло, но на улице он очки не носил.