Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё
– Кто?
– Мы не знаем.
– Не знаем. Но в одном не может быть сомнений.
– Да, – сказал Меландер. – Ты, наверное, прав.
– Это работа профессионала, – словно разговаривая сам с собой, сказал Мартин Бек.
– Вот именно, – заявил Кольберг. – Профессионала. Только профессионалы используют камни, засунутые в носки, и бомбы с часовым механизмом.
– Согласен, – отозвался Меландер.
– Вот почему мы сидим здесь, почесывая затылки и тараща глаза, словно видим нечто сверхъестественное. Мы всегда имели дело только с дилетантами. Причем занимались ими так долго, что сами почти превратились в дилетантов.
– Восемьдесят девять процентов всех преступлений совершаются дилетантами. Даже в США.
– Это не оправдание.
– Нет, – согласился Меландер. – Но это объяснение.
– Погодите, – начал Мартин Бек. – Ваш вывод стыкуется и с другими известными нам фактами. Я уже размышлял кое о чем после того, как Гунвальд написал свой меморандум…
– Почему человек, который подложил зажигательное устройство в кровать Мальма, потом вызвал пожарных? – спросил Кольберг. Через тридцать секунд он сам ответил на свой вопрос: – Потому что он был профессионалом. Профессиональным преступником. Он получил задание прикончить Мальма, но считал совершенно излишним обрекать на смерть еще десять человек.
– Хм, – фыркнул Меландер. – В твоем доводе что-то есть. Я читал, что профессионалы гораздо менее кровожадны, чем дилетанты.
– Я тоже об этом читал, – сказал Кольберг. – Вчера. Давайте вспомним одного типичного дилетанта, нашего уважаемого коллегу Хедина, полицейского, убившего девять человек в Сконе семнадцать лет назад. Вряд ли он забивал себе голову разными рассуждениями. Он поджег дом, полный людей, только потому, что с ним поссорилась его невеста[36].
– Он был сумасшедший, – напомнил Мартин Бек.
– Все дилетанты, убивающие людей, сумасшедшие, по крайней мере в момент совершения преступления. Однако профессионалы не таковы.
– Но в Швеции сейчас нет никаких профессиональных убийц, – задумчиво сказал Меландер.
– А разве есть основания считать преступника шведом? – поинтересовался Кольберг, смерив Меландера взглядом.
– Если он иностранец, это совпадает с данными, добытыми Гунвальдом, – сказал Мартин Бек.
– Пока что это совпадает только с нашими собственными предположениями, – возразил Кольберг. – И раз уж мы начали выдвигать гипотезы, то можем продолжить. Считаете ли вы, например, что человек, заминировавший кровать Мальма и проломивший череп Олафссону, в настоящий момент находится в Швеции? Может, вы полагаете, он оставался здесь хотя бы на следующий день после убийства?
– Нет, – ответил Меландер. – Зачем ему?
– У нас, конечно, нет доказательств, что речь идет об одном и том же убийце, – задумчиво сказал Кольберг.
– Да, – согласился Меландер. – Мы всего лишь предполагаем.
– Однако есть одна особенность, благодаря которой наше предположение может оказаться справедливым, – сказал Мартин Бек. – Для того чтобы совершить убийство в Мальмё и поджечь дом на Шёльдгатан, нужно было обладать определенным запасом знаний.
– Хм, – выпятил нижнюю губу Кольберг. – Это человек, который уже бывал в Швеции.
– Который сносно говорит по-шведски, – сказал Меландер.
– Который неплохо знает Стокгольм и Мальмё.
Это сказал Кольберг.
– Однако это человек, который в то же самое время знает недостаточно и по ошибке звонит в пожарную часть Сундбюберга вместо Стокгольма.
Это сказал Мартин Бек.
– Кстати, а кто еще знал, что адрес дома – Рингвеген, тридцать семь, а не Шёльдгатан? – внезапно спросил Кольберг. – Кроме дорожной службы и полиции, конечно. Я имею в виду городские власти.
– Это человек, которому написали адрес, вместо того чтобы показать нужное место на карте города, – раскуривая трубку, сказал Меландер.
– Человек, который плохо знает названия улиц, – сказал Мартин Бек.
– Иностранец, – подвел итог Кольберг. – Иностранный профессионал. И в обоих случаях он воспользовался орудиями, до сих пор никогда не применявшимися в Швеции. Йельм утверждает, что часовой детонатор изобретен во Франции и в свое время широко применялся в Алжире. Если бы шведскому гангстеру неожиданно захотелось убить Олафссона, он бы воспользовался куском трубы или велосипедной цепью.
– Камень, засунутый в носок, использовали во время войны, – сообщил Мартин Бек. – Шпионы и агенты. Люди, которым поручалось ликвидировать коллаборационистов и прочих предателей. Люди, которые не могли рисковать и допустить, чтобы при обыске у них нашли нож или пистолет.
– Подобные случаи были в Норвегии, – добавил Меландер.
Кольберг взъерошил волосы.
– Ладно, все это прекрасно, – сказал он, – но ведь должен существовать какой-то мотив.
– Несомненно, – согласился Мартин Бек. – Связь между Мальмом и Олафссоном становится фактически еще теснее. Почему понадобилось от них избавляться при помощи профессионального убийцы?
– Они кому-то сильно мешали, – сказал Меландер. – Характер связи между Олафссоном и Мальмом очевиден. Оба воровали автомобили. По крайней мере, они имели дело с крадеными автомобилями.
– Краденый автомобиль часто не представляет особой ценности для вора, – заметил Мартин Бек. – Он продает его очень дешево, первому попавшемуся покупателю.
– А Олафссон и Мальм перекрашивали автомобили и снабжали их поддельными номерами и документами. После чего перегоняли за границу. В какую-то страну, где либо продавали их самостоятельно, либо кому-то передавали.
– Последнее наиболее вероятно, – сказал Кольберг. – В Швеции они работали на крупную международную банду, которая занималась многими вещами. Они совершили какой-то промах, и от них решили избавиться.
– Да, похоже на то, – сказал Меландер.
Кольберг мрачно кивнул и продолжил:
