Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё

Эту проблему разрешил телефонный звонок.

– Да. Бек слушает.

– С вами хочет поговорить какой-то инспектор. Я плохо разобрала, как его зовут.

– Соедините его со мной… Да, Бек слушает.

– Привет. Это Пер Монссон из Мальмё.

– Привет. Как дела?

– Нормально. Понедельник вообще день тяжелый. А у нас к тому же была заварушка из-за теннисного матча. Ну ты, наверное, знаешь, с Родезией[31]. – Монссон продолжил после длинной паузы: – Вы разыскиваете человека по имени Бертиль Олафссон, так?

– Да.

– Я нашел его.

– Там, у себя?

– Да, в Мальмё. Он мертв. Мы нашли его три недели назад, но я только сегодня узнал, кто он.

– Ты уверен?

– Да, процентов на девяносто. Характерные особенности зубов верхней челюсти трупа и Олафссона совпадают.

– А остальное? Отпечатки пальцев, другие зубы и…

– Мы не нашли его нижней челюсти. И не можем проверить отпечатки пальцев. К сожалению, он слишком долго пробыл в воде.

Мартин Бек выпрямился.

– Как долго?

– Врач говорит, по меньшей мере два месяца.

– Когда вы его вытащили?

– Восьмого, в понедельник. Он сидел в машине на дне у причала. Двое ребятишек…

– Значит, седьмого марта он уже был мертв? – перебил его Мартин Бек.

– Седьмого марта? Да, конечно. Он умер за месяц до этой даты, а может, и еще раньше. Когда его видели в последний раз там, у вас?

– Третьего февраля. Он собирался уехать за границу.

– Отлично. Тогда возможно уточнить дату. Выходит, он умер между четвертым и восьмым февраля.

Мартин Бек молча сидел за столом. Он слишком хорошо понимал, что все это означает. Олафссон умер за месяц до пожара в доме на Шёльдгатан. Меландер оказался прав. Они шли по ложному следу.

Монссон больше ничего не говорил.

– Как это произошло? – спросил Мартин Бек.

– Чертовски странное дело. Его убили ударом камня, засунутого в носок, а в качестве гроба использовали старый автомобиль. В машине мы ничего не нашли. За исключением орудия убийства и двух третей Олафссона.

– Я приеду, как только смогу, – сказал Мартин Бек. – Или Кольберг. Думаю, тебе надо бы выбраться к нам.

– Это обязательно? – со вздохом спросил Монссон. Для него Северная Венеция[32] была чем-то вроде врат ада.

– Понимаешь, тут запутанная история, – начал Мартин Бек. – Хуже, чем ты можешь себе представить.

– Я представляю себе, – произнес Монссон с иронией. – До встречи.

Мартин Бек положил трубку, с отсутствующим видом посмотрел на Скакке и сказал:

– Ты неплохо поработал.

Была Вальпургиева ночь, и весна наконец-то наступила, по крайней мере в Южной Швеции. Самолет, вылетевший из Броммы[33], совершил посадку в аэропорту Бультофта в Мальмё точно по расписанию, без пяти девять утра, и из него вышла группа бизнесменов, а также бледный и потный комиссар. У Мартина Бека была простуда и ужасно болела голова. Он не любил летать, а жидкость, которую авиакомпания SAS[34] называла «кофе», вовсе не улучшила его самочувствие. Монссон, большой и плечистый, стоял у входных ворот, засунув руки в карманы плаща и с первой утренней зубочисткой во рту.

– Привет, – сказал он. – Ты выглядишь так, словно что-то ищешь.

– Да, – ответил Мартин Бек. – Где здесь туалет?

Вальпургиева ночь – это праздник, когда шведы надевают весеннюю одежду, выпивают, танцуют, едят, веселятся и начинают ждать лета. В Сконе на обочинах появляются первые цветы и распускаются листья. А на равнине коровы пережевывают молодую травку, и заканчивается весенний сев. Студенты надевают свои белые шапочки, а профсоюзные лидеры вытаскивают побитые молью красные флаги и пытаются вспомнить слова «Сынов труда»[35]. Скоро Первое мая, праздник социалистов, и во время символической демонстрации даже полиция глазеет на духовые оркестры, играющие «Интернационал». Другой работы у полиции практически нет. Ее задача проследить за тем, чтобы никто не принялся плевать на американский флаг и чтобы среди демонстрантов не было никого, кому действительно есть что сказать.

Последний день апреля – это день, когда все готовятся к чему-либо: к весне, к любви, к политическим выступлениям. Это счастливый день, особенно если он теплый и солнечный.

Мартин Бек и Монссон провели этот счастливый день, разглядывая останки Бертиля Олафссона, и дважды обследовали старый автомобиль, мрачно стоявший на полицейской стоянке. Они осмотрели камень, черный носок и слепок зубов верхней челюсти Олафссона, внимательно прочли протокол вскрытия. Разговаривали они мало, ибо комментировать здесь было, собственно, нечего. Потом Монссон спросил:

– Олафссона что-нибудь связывает с Мальмё? Конечно, кроме того, что его здесь убили?

Мартин Бек покачал головой.

– Похоже, Олафссон в основном торговал крадеными автомобилями. С наркотиками он тоже имел дело. Но главным образом занимался автомобилями, которые перекрашивал и ставил на них поддельные номера. Потом снабжал автомобили фальшивыми регистрационными сертификатами и вывозил их из страны, вероятно, для продажи за границей. По-видимому, он часто бывал в Мальмё или, по крайней мере, проезжал через город. Наверное, он периодически останавливался здесь. Странно, если у него нет