Стивен Соломита - Укрепленный вход
Кавеччи, оскорбленный, отошел от Мудроу.
— Послушайте, да мне на самом деле наплевать! Конечно, командуете парадом здесь вы, но вы и должны понять, в доме скоро не останется ни одного законно проживающего жильца, если не остановить то, что происходит. Я давно занимаюсь этими делами и могу вам сказать, если люди не хотят бороться сами за себя, то никакие суды и политиканы им не помогут.
— Ну, а как же официальный представитель городских властей — Коннели? — прервала его тираду Бетти, пытаясь смягчить гнев Кавеччи. — А агентство по сохранению и развитию недвижимости? Я думала, они тоже здесь работают.
— Здесь все крутятся сейчас только потому, что дело Бенбаума получило огласку. Но как только полиция оставит лишь обвинение в незаконном хранении оружия, они сразу займутся другими делами. Если вы хотите видеть в доме официальных лиц, надо, чтобы постоянно происходило что-то драматическое. Новый управляющий — Генри-Как-Его-Там — вчера врезал в подъезд новый замок, а ночью кто-то его опять вышиб. В три часа дня, когда детишки возвращаются домой из школы, у двери в подвал уже стоят наркоманы и…
Мудроу снова его прервал. На этот раз в его голосе слышалось раздражение, хотя он пытался говорить спокойно.
— Как это ни грустно признавать, но я думаю, вы правы. Большинство людей не считают нужным сражаться за себя. Может быть, они думают, что достаточно платить налоги, чтобы иметь право жить в безопасном мире. На самом деле первыми выезжают те, кто въехал последними. У них нет чувства дома и есть деньги. Я думал об этом вчера вечером и пришел к выводу, что это в принципе не мои проблемы. Сейчас я ищу поджигателя и того, кто приказал сделать поджог, в этом мне неплохо удается ориентироваться. А что касается различных чудес, то они не по моей части. Если у вас есть что-то конкретное, в чем нужна моя помощь, я буду только рад ее оказать. Ну, а кроме этого, мне нечего вам посоветовать.
Реббит Коан сидел на качающейся водяной постели, повернувшись спиной к рулю микроавтобуса. Он с удивлением смотрел, как Катерина Николис стоит на коленях с высоко поднятой голой задницей и трудится над Миком с таким же усердием, как и над трубкой с крэком. Она была сильно под кайфом и не видела, что за ней наблюдают. Для Реббита это было лишь еще одним доказательством колоссальной силы «белой леди», особенно в виде чистого кокаина.
Реббит за свои двадцать семь лет никогда не баловался крэком или каким-нибудь наркотиком (кроме, конечно, ирландского виски, которое вряд ли можно считать таковым, хотя с какой точки зрения смотреть). Но он много раз наблюдал власть этого дурмана. Сначала, в детстве, над друзьями, с которыми играл на улице. Половина из них пробовала героин, четвертая часть уже стала неконтролируемой. Теперь кое-кто из них мертв — от слишком большой дозы или от СПИДа. Но с кокаином ассоциировались и другие вещи, например, относительная легкость в добывании денег, золотых цепочек и немецких машин. Реббит еще жил в Европе и служил в армии, когда в Америке началась кокаиновая эпидемия. Он был рад, что уроки выучены до того, как появился соблазн.
Близнецы Коан были в самой гуще этого бизнеса, но тоже устояли перед искушением попробовать белый порошок. Рабочие-строители, все они зимой, когда работы не хватало, пополняли свои доходы вооруженными грабежами, игрой в карты и другими азартными играми. По субботам напивались до беспамятства. Крупная перемена в их жизни произошла после того, как они встретили старого друга, адвоката по имени О’Брейн. Он знал многих кокаиновых предпринимателей, которым время от времени были нужны чьи-то надежные мускулы. Мик и Бен со своими широкими ирландскими улыбками ничего другого, кроме мускулов, предложить не могли.
Реббит заметил, что энергия Катерины не уменьшалась. Сейчас она лежала на боку, головой между ногами Мика. Бен пытался подобраться к ней сзади, но она отталкивала его. Все время меняя позы, она тем временем успевала потянуть от трубки с крэком. Реббит улыбнулся, слушая, как постанывали и скрипели зубами его братья, раздумывая над тем, что он заставит делать эту шлюху после того, как те кончат.
Стенли Мудроу и раньше приходилось разговаривать с Энтоном Крайсиком, поэтому у него не вызвало удивления, что тот умен и целеустремлен. Но для Бетти и Данлепа это явилось неожиданностью.
— Я вам кое-что расскажу, — заявил Крайсик с ходу, — потому что ненавижу поджигателей не меньше вашего. Бедным людям в этом городе негде жить, а пожары продолжают уничтожать то немногое, что еще осталось. Но давайте договоримся, кое-что из моих сообщений вы, не спрашивая о причинах, просто примете к сведению.
— Как скажете, Крайсик, — ответил Мудроу.
— По правде говоря, я ненавижу домовладельцев так же, как и поджигателей. Все в Нью-Йорке ненавидят домовладельцев. Именно они держат в руках город, и так было всегда. Нами правят владельцы недвижимости, банкиры и политиканы, черт побери!
Бетти посмотрела на Мудроу, пытаясь по его лицу определить отношение к словам Крайсика. Но Мудроу оставался невозмутимым. Пол Данлеп тоже. Внезапно она поняла, почему люди не любят полицейских: те никогда не бывают искренни. Они готовы слушать что угодно, лишь бы сохранить авторитет и добиться своего.
— Меня зовут Бетти Халука, — заявила она, протягивая руку. — Я юрист и работаю с неимущими. В большинстве случаев могла быть с вами вместе, но на этот раз, кажется, мы на противоположных сторонах баррикады.
Крайсик улыбнулся, пожимая ей руку.
— Однако вряд ли вы против того, чтобы бездомные самовольно занимали квартиры в кварталах, где живут представители среднего класса, хотя в этом нет ничего удивительного, не правда ли?
Бетти твердо стояла на своем.
— Если мы начнем спорить на эту тему, то никогда не дойдем до сути того, что сейчас необходимо обсудить. Вы ненавидите поджигателей и, я предполагаю, не особо симпатизируете торговцам наркотиками. А эти два бедствия как раз и обрушились на живущих здесь людей. Полгода назад «Джексон Армз» заселяли только люди среднего достатка и пенсионеры. В ноябре поменялся хозяин дома, но мы не знаем, кто именно им стал.
— Надеюсь, вы не думаете, что я это знаю, — рассердился Крайсик. — Неужели вам пришло в голову, будто я работаю на домовладельца? О черт, в таком случае это самое худшее из оскорблений, которые я когда-либо слышал.
Мудроу был убежден, Крайсик, сам того не подозревая, стал частью чьего-то плана. Он покачал головой в знак согласия с тем, что услышал от него.
— Знаете, Крайсик, только ненормальный может подумать, что вы работаете на того, чью деятельность не одобряете. Но я же не сумасшедший. Вот и пытаюсь понять, как вы узнали про «Джексон Армз». Вы ведь не из этого района. В последней раз я вас видел в доме, принадлежащем Агентству по сохранению и развитию недвижимости на Седьмой улице. Или взять наркоманов — у них же нет радара, обнаруживающего пустые квартиры, да и у вас такого радара нет. Кто-то же сказал вам обо все этом. Подождите минуточку, дайте-ка я все точно сформулирую. — Мудроу помолчал, опустив глаза, как будто не хотел говорить того, что собирался. — Если мы узнаем, от кого вы услышали, что в «Джексон Армз» сдаются пустые квартиры, то нам будет легче найти подлеца, который организовал пожар, погубивший Сильвию Кауфман.
Крайсик отвернулся, пожав плечами.
— Но я не знаю, кем был тот парень, который мне рассказал об этом доме. Вы совершенно правы — я жил одно время на Седьмой улице в многоквартирном доме на двадцать семей, который попал в руки агентства после того, как домовладельцу стало наплевать на свою собственность. В восемьдесят четвертом году я просто сбил пломбы с дверей и въехал. Сначала добился того, что мне включили воду, затем смог провести электроэнергию, чтобы в квартире было светло. Потихоньку ко мне стали присоединяться другие. В восемьдесят восьмом году мы подали заявление, чтобы городские власти разрешили нам создать жилищный кооператив. Предложили сделать всю необходимую работу, чтобы получить сертификат на владение домом, если город нам его отдаст. Но эти подлецы все время отмахивались. Им было слабо выгнать нас, однако они не хотели отдавать недвижимость. Ведь мы же в их глазах всего лишь банда людей, захвативших квартиры. А сейчас мэр и это его проклятое агентство по сохранению и развитию недвижимости собираются продать с аукциона все покинутые здания и пустые участки в восточной части города: ведь этот район сейчас поднимается в цене, и акулы наживают здесь состояния. Городские власти, обеспокоенные оглаской нашего дела, остерегались выбрасывать нас силой. Мы бы там так и остались, но кто-то устроил пожар. Это было месяц назад. Задняя стена здания совсем выгорела, она могла упасть в любую минуту и держалась каким-то чудом. Мы попросили одного архитектора прийти показать нам, как можно восстановить дом.
