Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов
Увидев самолёт, Шах радовался, как мальчишка. Бегал вокруг Яка, трогал его корпус и даже принюхивался к деталям истребителя.
– Это совершенство, классика жанра!
Тут Пронин попросил тишины и занял место у микрофона.
– Дорогие друзья, ваше величество! Этот прославленный в боях бомбардировщик – дар советского народа и лично товарища Сталина нашему другу – шахиншаху Мохаммеду Пехлеви. Рабочие 82-го московского завода создавали эту машину специально для вас, ваше величество! Они работали с душой, зная, что их труд укрепит дружбу наших народов, приблизит достижение мира в Европе и Азии. Пускай подарок окажется счастливым!
Всем официальным лицам поднесли по фужеру шампанского. Пронин выпил первым – и, по русскому обычаю, разбил фужер. На счастье. Его примеру последовали все остальные, включая шаха.
Потом шах снова подходил к Пронину, тряс ему руку, потом поднялся в самолёт, занял место пилота. К нему, посверкивая своей Звездой Героя, подошел Петров. Минут через сорок счастливый шах поднял самолёт в небо и покружил над аэродромом.
– Умеет! – сказал Рябинин.
– Сталин знал, что ему дарить.
К Пронину подошел Перон.
– Нам бы закупить таких машин хотя бы штук 15…
– Собственно говоря, для этого я сюда и прибыл.
– А за подарок – ещё и ещё раз спасибо. Шах преклоняется перед советской авиационной промышленностью, перед вашими лётчиками. И я вполне разделяю его восторг.
Только сейчас Пронин заметил в свите Пехлеви единственную женщину – Сурию. Подошел к ней, обнял, на глазах у всех, по-братски.
– А помнишь, как мы в Баку летали, как гроза собиралась?
– Помню. Но главное, что ты это не забыла.
Над аэродромом тоже собиралась гроза. Откуда-то с гор уже слышались артиллерийские раскаты грома.
Прощальный полёт
На своей вилле Пронин снова отдыхал, перебрасываясь шутками с Альваресом.
– Ты, наверное, теперь надолго задержишься в Тегеране. Шах-то нашёл себе невесту, а ты, мой друг, всё бобылем бегаешь…
– Я и не стремлюсь окольцеваться, Иван. Сколько городов – столько и женщин. У меня одна жена в Испании. Одна в Москве, одна в Свердловске. Нет, в Москве две.
– А вот это опасный принцип, особенно в наше время. Тут уже не арифметика, тут высшая математика.
А в полдень Альварес неожиданно впустил в дом гостя. А точнее – гостью. Сурия, вырвавшись из дворцовой рутины, впервые посетила дом своего русского друга.
– У меня уже второй день хорошее настроение, а теперь я по-настоящему счастлив! Проходи, Сурия, вот тебе лучшее кресло! Фруктов, соку? Чем угостить тебя?
– Я обедала. И даже слишком плотно.
– Тогда минеральной воды.
Альварес тут же куда-то сбегал за бутылкой.
– Это советская водичка, «Нарзан». Рекомендую.
– Я пришла поблагодарить вас, Иван Николаевич.
– Как официально! Разве мы уже не друзья?
– Я никогда не забуду, что ты несколько раз спас меня. И определил мою судьбу.
Пронин открыл минералку, разлил по бокалам.
– Охладись. Мы же друзья. Я бы ещё сто раз тебя спас и ни разу об этом не напомнил. Ты, главное, не становись тенью шаха. А будь его шеей. В твоей голове больше государственных мыслей, чем во всех головах его разряженных советников. Ты видела, как бедно живёт Иран, хотя страна не пострадала от войны. Наоборот – получила прибыль и ещё получит. И от Британии, и от Советского Союза. Храни дружбу с этими странами. Да-да, и с Британией, хотя эта держава очень скоро станет врагом моей страны… Скоро Тегеран станет центром мировой политики. Он войдёт в историю как город, в котором впервые встретились руководители трёх великих держав – победителей Гитлера.
– Я буду рядом с шахом. И постараюсь передать ему хотя бы половину той науки, что ты передал мне. Я помню нашу поездку в Баку, помню, как развивается Советский Союз. Мы будем учиться у вас. У вашей разведки, которая спасла нас от террористов…
Пронин встал, подошел к Сурие, поцеловал ей руку.
– Оставайся всегда такой. Не становись опытной шахиней, прожжённой дворцовой дамой. Хорошо?
– Я постараюсь.
– И никогда не забывай русский язык. Ведь мы будем переписываться?
– Если ты не забудешь глупую девчонку.
– Ах ты, кокетка…
Пронин сам довез её до дворца, там минут тридцать пообщался с Пероном, даже подписал, наконец, договор по закупке партии ковров. А на обратном пути его остановил посыльный от Рябинина.
– Товарищ Пронин, вас срочно вызывают в посольство.
– Подсаживайся, поедем.
В посольстве его торжественно подвели к телефону.
– Москва вызывает! Вас очень ждут, Иван Николаевич!
Через пять минут в трубке зазвучал знакомый голос наркома внутренних дел.
– Пронин! Здравствуй, дорогой, – Лаврентий Павлович был, как никогда, весел. – Не засиделся ты там, в Тегеране? Думаю, на конференции обойдутся без тебя. А ты нам здесь нужен. Готовятся большие наступательные операции. Мы нэ можем разбрасываться такими профессионалами. Ты меня понял? Послезавтра жду тебя. Очень жду. И не я один. Ковров привет передает.
Настало время Пронину возвращаться домой. Он оставил письменные подробные инструкции Рябинину – как действовать во время конференции трёх великих держав. Из посольства перед отъездом снова поговорил по телефону с Ковровым и Берией.
Там его, наконец, застал Рябинин. Они не виделись несколько дней. Полковник сразу бросился с рукопожатиями. Он в деталях знал о разоблачении Скоулза и не мог скрыть ликования, что удалось утереть нос «американам».
– Полетишь с пересадкой через Баку и Воронеж. Время военное. Но безопасность гарантирую, – сказал Рябинин. И добавил: – Эх, Пронин, преподал ты мне уроки – на всю жизнь.
– Я у тебя тоже кой-чему научился, не скромничай. Работа у нас такая – других учить и самому учиться, не отрываясь от дела.
– Но с этим Скоулзом ты просто… Ты просто показал класс экстра-люкс-прима. Я ведь знаю, как с американцами непросто. На своей шкуре почувствовал.
– Тут не только я. Альверес в Тегеране остается. Можешь доверять ему на сто процентов. Золотой парень и артист настоящий. Со Скоулзом действовал виртуозно, что твой Ойстрах…
– Будем взаимодействовать.
– И Сахаров твой хороший парень.
– Медаль «За отвагу» летом 41 года – это о многом говорит.
– Знаю, бои в Прибалтике, в дивизии Черняховского. Погоны капитана, считаю, он заслужил.
– Спору нет, – улыбнулся Рябинин. – Не волнуйся, не забуду. Он у меня у самого давненько в этом смысле на примете.
Пронин забежал и к Курпатову. Они выпили по стопке – за Россию. Обнялись на прощание.
– А я уверен, что мы ещё встретимся, – сказал Пронин.
Конечно, он заглянул и к Сурие.
Глаза её покраснели. Видимо, будущая шахиня плакала.
– Мохаммед чем-то тебя обидел? Только намекни, я ему голову сверну.
– Дурачок, это я по тебе заранее скучаю.
Пронин засмеялся:
– Заранее скучать – это что-то новое в психологии.
– Ты уезжаешь – кто теперь будет меня спасать?
– Ну, вообще-то ты за это время немного повзрослела и сама способна за себя постоять. Но, если понадобится мужская рука – можешь рассчитывать на полковника Рябинина. Он всё поймет с полуслова. Его служба в Тегеране продолжается.
– Передаёшь меня из рук в руки? – спросила Сурия с обидой.
Пронин ничего не ответил. Но так выразительно на неё посмотрел, что девушка крепко обняла его. И поцеловала в обе щеки.
– А мы, правда, будем переписываться?
– Зависит от тебя. Со своей стороны обещаю.
– Ну, прощай. Нет, не прощай. До свидания. Я обязательно приеду в Советский Союз вместе с шахом.
– Конечно! Посмотри на глобус, мы же соседи. Соседи должны ходить друг к другу в гости. А про Рябинина не забывай. Не всё еще спокойно в Тегеране. А он как профессионал на три головы выше любого башибузука из шахской гвардии. И помни, что мы с тобой – друзья. Настоящих друзей у нас на земле, может быть, еще меньше, чем мужей и жен. И это не лечится. Понимаешь?
Но она уже беззвучно плакала, глядя на него своими огромными глазами.
…Вот уже были собраны в чемодан пиджаки и сандалии. В двух огромных корзинах за Прониным несли подарки его величества. А коробочки с драгоценными перстнями и орденами Иван Николаевич аккуратно
