Сергей Бетев - Без права на поражение (сборник)

получателем называли мужчину, в других — женщину. Билеты предъявлялись сразу десятками,

и это обращало на себя внимание. Хомину бы в таком случае кто-нибудь непременно узнал.

Когда число верхнесалдинских билетов приближалось уже к тремстам, вылез крупный

выигрыш. Билет, однако, оказался не салдинским, а из Алапаевска, то есть из той партии, к

которой относился и выигрыш холодильника.

Владельцем билета, пожелавшим получить не пианино, а деньги, была работница

машиностроительного завода Анна Сергеевна Куркова. Как установил Упоров, в период

розыгрыша лотереи пятого выпуска из Свердловска она не выезжала. Курковой еще не

исполнилось и двадцати четырех лет, в комсомольской организации ее рекомендовали как

отличную работницу и очень отзывчивого товарища.

Куркова жила с родителями. Поэтому Иван Петрович не стал беспокоить ее повесткой по

домашнему адресу, а пригласил в паспортный стол райотдела милиции через отдел кадров

завода.

Пришла она точно в назначенное время. Иван Петрович заметил, что она торопилась.

Куркова тут же объяснила все сама:

— Думала, опоздаю. Вызвали меня в отдел кадров, решила: раз в паспортный стол, значит,

и паспорт надо, а он дома. Вот и пришлось все бегом...

— Вы не опоздали,—приветливо успокоил ее Иван Петрович,— и могли бы не торопиться.

Это я виноват.

— Ой, да что вы!.. Это я так сказала. Вот... И она протянула Упорову паспорт. Он

улыбнулся и отстранился.

— Не нужно. Я следователь областного управления и позвал вас совсем по другому поводу.

А паспортное отделение указал потому, что в такие часы здесь всего спокойнее, нет посетителей,

и мы можем поговорить одни...

Доверчивый и наивный рассказ Курковой о том, как она торопилась, сразу же расположил

к ней. Но последние слова Ивана Петровича как будто стерли с ее лица эту доверчивость. Она

взглянула ему в глаза и стала серьезной.

Все это Иван Петрович увидел в какие-то доли секунды и решил спросить ее прямо:

— Расскажите, Анна Сергеевна, где вы оформляли выигрыш по лотерее, когда выиграли

пианино?

— В одиннадцатой сберкассе. Центральной, по улице Малышева.

— Вы не могли бы припомнить, где купили тот билет? Ведь он оказался таким

счастливым!

— Ой, это целая история!..— Она вспыхнула от волнения и с облегчением вздохнула, как

обычно бывает с людьми, когда они ждут чего-то важного, а оказывается все просто.— Это

билет не мой. Нужно рассказать все?

— Надеюсь, не заставлю вас раскрывать какую-то страшную тайну? — осведомился Иван

Петрович.

— Вам можно.— Она уже совсем оправилась от смущения.— Дело в том, что у меня есть

хорошая знакомая, Мы жили в одном доме, когда она еще не была замужем. Работала в

райфинотделе... Потом вышла замуж и переехала к мужу. После этого за два года мы увиделись

случайно только раз. А потом я встретила ее снова, но уже с молодым человеком. Я знала, что

муж ее был намного старше. И вот когда ее кавалер отошел к газетному киоску, она, видимо,

заметила, что я на него не так посмотрела, и сказала, что это ее новый муж. Я, конечно,

удивилась...

— Вы с ней не подруги?

— Нет, конечно. Но с прошлого года стали видеться чаще. Наша семья получила квартиру

на той же улице, куда переехала она. Мы состояли в кооперативе. Трамвайная остановка одна,

хлебный магазин тоже, где-нибудь да столкнемся...

— Вы все еще не сказали, кто ваша знакомая,— напомнил Иван Петрович.

— Хомина Светлана Владимировна. Сейчас работает в облфинотделе.

— Можно без подробностей. Я спросил просто так. Продолжайте.

— Вы хотите про билет?

— Да. Вы сказали, что он не ваш...

— Так я же об этом и рассказываю... Встретились мы с ней как-то, она и говорит: помоги

мне, Анечка, в одном деле. Я спрашиваю: в каком? Выиграла я, говорит, по лотерее пианино, но

не хочу, чтобы муж знал об этом выигрыше...

— Почему же? — прервал ее Иван Петрович.

— Я расскажу. Она потом объяснила. Знаете, они с мужем не зарегистрированы, а у нее

девочка от первого... Светлана хотела сделать дочке покупки, но не знала, как к этому отнесется

ее новый муж. «Все-таки девочка ему неродная,— говорит,— а мужчины, знаешь...»

— И она вас попросила?

— Да. Я предъявила билет в сберкассу, там все оформили на меня как полагается, а потом

прислали извещение. В тот же день я отнесла деньги ей и передала незаметно. Вот и все.

— Да...— задумчиво протянул Иван Петрович и тут же мысленно выругал себя, так как

увидел, что это «да» опять обдало румянцем девушку. Она сразу притихла, словно ее уличили в

нехорошем. И он поспешил успокоить ее: — Вы только не думайте, Анна Сергеевна, что в чем-

то виноваты. У нас ведь тоже бывают истории. Я не знал вашей, а вы не знаете нашей. И, коль

вы так откровенны со мной, я не думаю от вас ничего скрывать. Понимаете, в городе Алапаевске

потеряли билет, а выигрыш по нему получили вы...

— Я?! Но ведь...

— Я верю вам,— с мягкой настойчивостью продолжал он.— Поэтому и рассказываю все.

Мы хотим разобраться и установить, каким образом попал этот билет в Свердловск.

— Я все поняла,— сказал она задумчиво.— Неужели Светлана Владимировна нашла его и

не заявила в милицию?.. Ведь билет нужно было сдать в стол находок.

— Вероятно,— согласился с ней Иван Петрович.

— А может быть, все не так?.. Ведь она такая серьезная.

— Может быть.

— Я ничего не понимаю, — сказала она наконец.

— Я тоже.

И, видимо, окончательно уверовав в его доброжелательность, она воскликнула:

— Чепуха какая-то получается!

— Пожалуй...— не стал он противоречить, чтобы не нарушить вернувшееся к ней хорошее

настроение.— Только давайте уговоримся, Анна Сергеевна, не беспокоить Светлану

Владимировну. А то еще и ей испортим настроение, как я вам сегодня.

— Ой, да что вы!

— А я обещаю объяснить вам все, когда эта история закончится. Может быть, даже вместе

со Светланой Владимировной. Идет?

— Пожалуйста. И не забудете?

Она была снова такой, какой вошла в кабинет: откровенной и немножко наивной.

— Ни в коем случае. Ручаюсь честью,— заверил он.

— Буду молчать и ждать.

— Вашу руку.

...За ней давно закрылась дверь, а Иван Петрович все еще сидел за столом.

Он думал о Хоминой.

Как всякий следователь, Упоров размышлял иногда над причинами преступлений, над

теми побуждениями, которые делают человека преступником. Но далеко не каждое дело

служило поводом для этого.

Его уже давно не волновал, например, морально-педагогический треп по поводу того,

почему это здоровенный детина, которому в пору дуги гнуть, вдруг крадет чужие деньги или

грабит на улице прохожего человека раз, другой, третий...

По оплошности можно сломать станок на работе, из-за невнимательности нарушить

правила уличного движения, наконец, из-за беспечности оказаться даже сообщником серьезного

преступления. Но залезть в карман или ограбить? Это — что?..

Паразитизм. Тот самый, который поставлен вне закона всеми людьми, будь они

язычниками или католиками, живут они при царе или парламенте. Воры и грабители всех

времен боялись суда, потому что не хуже следователей знали, что им положено по закону.

Тем более в нашей жизни, где у каждого есть право на труд и уважение. Почему в ней

можно допускать, чтобы гуманность толковалась как снисхождение? Почему суд садит вора в

тюрьму на два года, а не на десять? Ах, дает возможность исправиться? Прекрасно! В таком

случае, если он украл снова, почему его садят на четыре года, а не на пятнадцать?.. Ведь

великодушие должно иметь цену и в глазах жулика!

Нет, сталкиваясь с подобными делами, Иван Петрович не занимался пустыми

рассуждениями. Он с суровой неотвратимостью доказывал преднамеренность такого

преступления, писал лаконичное обвинительное заключение с указанием соответствующей

статьи Уголовного кодекса.

И ставил точку.

...Но в привычно-грязном потоке бытовых преступлений следователь встречался и с

такими, перед которыми профессиональная терпимость уступала на время внутренней

потребности по-человечески до конца понять содеянное. В него вселялась вдруг тревога,