Убийство на Оксфордском канале - Фейт Мартин
Хиллари окинула взглядом траву, изгородь и канаву и в который раз подавила вздох. Просто блеск. Вступай в ряды полиции, говорили они, и волосы и одежда твои сведут тесное знакомство с колючками, ноги — с крапивой, а ботинки — с коровьими лепешками и грязью сточных канав, где им и конец придет.
Спустя несколько малоприятных, наполненных бранью секунд они окружили сожженный остов автомобиля. День шел к концу, и закатное солнце щедро золотило поля, где уже зеленел ячмень. И только вокруг автомобиля, там, куда дотянулся огонь, зелень сменял черный цвет.
— «Воксхолл-карлтон», — сказал Томми и, как истинный джентльмен, первым встал на четвереньки и заглянул под днище в поисках уцелевшей краски. — Раньше был темно-серый, — добавил он, встал и стал стряхивать грязь и траву с рук и с брюк.
Хиллари кивнула:
— Ясно. Будем исходить из того, что совпадение тут крайне маловероятно: свидетель видит, как ночью возле «Замка» из машины выбрасывают старый ковер, а на следующий день мы находим точно такую же машину сгоревшей дотла. Томми, иди в деревню, поспрашивай, может быть, кто-нибудь что-нибудь да знает. Но особенно не надейся, все-таки ночь была.
Томми ухмыльнулся. Он и не надеялся. Не вдаваясь в обсуждения, он ушел.
Тем временем Джанин страдальчески глядела на автомобиль и с тоской думала о ванне. На день рождения ей подарили чудную соль с ароматом гардении, и она еще не вся кончилась.
Хорошо быть сильной женщиной, когда для этого ничего не надо делать.
— Джанин, ты бери фермера Джонса, он там, наверху, — сказала Хиллари ровно и без выражения, как обычно говорили полицейские, сознавая, что время будет потрачено зря, но избежать этого все равно не удастся.
Джанин вздохнула и полезла обратно — через канаву, потом сквозь кусты.
— Буду теперь как пугало огородное, — пробурчала она себе под нос. — Вот как их, значит, делают!
И все же полчаса спустя именно Джанин сдвинула расследование с мертвой точки. Нет, не потому, что как-то особенно удачно поговорила с фермером — тот, как и ожидалось, клял чертовых идиотов, которым только дай разбить автомобиль на чужом поле, — а потому, что после разговора она прошлась вдоль дороги в поисках «улик», столь любимых читателями детективов и столь редко встречающихся в реальной жизни.
Да, нашла она не окурок сигареты редчайшей и изысканнейшей марки, заказать которую можно лишь через интернет из самой Панамы, не отпечаток подошвы и даже не оброненный носовой платок, ключ, записку или еще что-нибудь в духе Агаты Кристи. И даже не на той стороне дороги, где стояла машина, а напротив. Вдоль противоположной стороны дороги канавы не было, зато стоял стеной боярышник, и в стене этой была вмятина, а главное — высокая трава под вмятиной была примята на изрядной площади. Край дороги проходил выше, и из местечка, укрытого и от посторонних глаз, и от ветра, получился неплохой «отель» для бродяги.
Вызванная сержантом на место Хиллари понимающе кивнула.
— Отличная работа, — сказала она, и Джанин смутилась, но на душе у нее стало тепло. — Если наш приятель спал здесь прошлой ночью, все эти игры в машинки для него были как на ладони.
И она поглядела на пробитую машиной дыру в кустах.
Джанин кивнула.
— Бродяги народ любопытный, так? Если бы он увидел машину, которая специально свернула в изгородь — или которую туда толкали снаружи, — он наверняка полез бы смотреть. Может, даже погрелся у огонька, когда занялось.
Хиллари сжала губы.
— Все может быть.
Беда в том, что бродяги бывают двух разновидностей. Либо слабоумные, которые по глупости суют нос куда не просят, либо хитрецы, которые отлично насобачились по части выживания и умеют вовремя залечь на дно.
Вернулся поскучневший Томми и встал рядом. В сумерках лежка бродяги была практически неразличима.
— На что это вы смотрите? — спросил он, махнув рукой на доклад; и так ясно было, что в деревне ничего разузнать не удалось.
Джанин рассказала.
— Следующий номер нашей программы — ищем спящую красавицу, — добавила Хиллари.
Джанин застонала.
— Отпустите меня, шеф. У меня свидание.
— Тогда беги.
Хиллари еще немного подумала, а потом коварно улыбнулась, достала телефон и набрала номер Большого дома. Она не ошиблась — нынче вечером было дежурство Фрэнка.
Его-то она и обрадовала.
* * *
Взбешенный Фрэнк дал отбой и зарычал себе под нос. Облазать все канавы и притоны оксфордского отребья в поисках бездомного, которому приспичило всхрапнуть в Вудитоне? Еще чего!
Начальство, тоже мне! К черту такое начальство!
Если бы только он знал, где этот ублюдок Ронни спрятал свои бабки, спер бы чисто для того, чтобы устроить этой старой клюшке настоящий ад.
* * *
Джанин составила тарелки в раковину. Мыть или не мыть? По дороге к ней Мэл заехал в тайский ресторанчик и привез целую кучу деликатесов, которые Джанин отлично знала, но сделала вид, будто видит их впервые. Последний из ее парней был заядлый турист, он познакомил Джанин и с тайской кухней, и с креольской.
Но если Мэлу хочется строить из себя знатока — зачем мешать?
Они выпили вина, сразу же начали называть друг друга по имени, обсудили последние рабочие новости, послушали Нору Джонс, и на горизонте явственно замаячила койка.
А она тут ломает голову над посудой.
Когда она вернулась в «гостиную», Мэл сидел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Джанин снимала дом на троих с подругами, и ее комната была самой большой из всех, но в качестве компенсации она принимала гостей здесь же, оставляя настоящую гостиную на первом этаже подругам, у которых тоже бывали гости.
Обычно ее это вполне устраивало, однако сейчас ей не давала покоя мысль о комоде с бельем и прокладками, который стоял на самом видном месте справа. Тут Мэл вдруг открыл глаза и посмотрел на нее.
А еще здесь стояла кровать. Не вполне двухспальная — честные три четверти.
— Хочешь? — просто спросил Мэл, даже не глядя в сторону постели.
Джанин подумала о том, что спина болит до сих пор. Подумала о заговорщицких тычках локтем, перемигиваниях, шуточках, которые будут сопровождать ее с того момента, как в участке прознают о них двоих. Зачем ей эта морока?
— А почему бы и нет?
* * *
Для человека, который зябким вечером бредет от одной двери магазина к другой, Томми чувствовал себя удивительно счастливым. Должно быть, потому, что по противоположной стороне пустой дороги точно так же брела
