Джон Сэндфорд - Зимний убийца
— Я принес тебе хороший бурбон, святой отец, — сказал он, облизывая губы, и налил стакан почти до краев. — Выпей до дна, — велел он. — Наклонись вперед, возьми его и выпей.
— Тут слишком много.
— Чепуха. Любой алкаш вроде тебя способен выпить вдвое больше. К тому же выбор за тобой. Если откажешься, я вышибу тебе мозги. Пей.
Берген переместился вперед, взял стакан, посмотрел на него и медленно выпил сначала четверть, потом половину.
— До конца! — приказал Убийца.
В его голосе появились визгливые нотки. Дуло пистолета находилось в футе от головы отца Фила.
Священник допил остальное, и алкоголь взорвался у него в животе.
— Закрой глаза, — приказал Убийца.
— Что?
— Закрой глаза. Ты меня прекрасно слышал. И не вздумай открывать их.
Берген чувствовал, как алкоголь овладевает им, поднимаясь от живота к легким. «Как хорошо, как же хорошо…» Впрочем, он не нуждается в этом. Он способен обойтись без этого. Берген закрыл глаза и крепко зажмурился. Если он сможет это пережить…
Убийца взял бутылку, налил еще один стакан бурбона и отступил назад.
— Открой глаза. Возьми виски.
— Это меня убьет, — слабо запротестовал отец Фил, но взял стакан и посмотрел в него.
— Не пей все сразу. Потягивай понемногу. Но я хочу, чтобы ты добрался до самого конца, — велел Убийца. Дуло пистолета застыло в трех футах от глаз Бергена. — А теперь скажи, когда ты в последний раз видел Лакортов.
— В ночь убийства, — ответил Берген. — Я был там…
И он стал повторять историю, которую рассказал шерифу. Страх оставался с ним, но алкоголь придал уверенности. Правда на его стороне, он невиновен, и ему удастся убедить этого человека. Незнакомец не снял маску — в этом не было никакого смысла, если он собирался расправиться с ним. «Значит, он не станет меня убивать», — подумал священник, довольный тем, что сумел разгадать намерения незнакомца. По требованию Убийцы он сделал еще один большой глоток виски, а потом еще и еще и очень удивился, обнаружив, что стакан пуст.
— Ты пока достаточно трезв, чтобы лгать.
Стакан снова наполнился, а голос незнакомца как-то отдалился.
— Послушайте… Вы…
Но тут его голова опустилась на грудь, и он едва не захихикал. Этот порыв был подавлен каким-то странным туманом, который распространялся по телу, подбирался к мозгу…
Берген сделал еще глоток, поперхнулся и уронил стакан, не обращая внимания на пролившийся бурбон.
Внезапно он понял: что-то не так. Он никогда не выпивал столько алкоголя так быстро, но пару раз бывал к этому близок. Однако прежде подобных ощущений никогда не возникало и его разум не заволакивало темное пятно.
«Все не так!» Берген почти ничего не видел. Он попытался поднять глаза на человека с пистолетом, но голова отказывалась повиноваться, он не мог даже повернуть ее. Отец Фил попробовал встать…
Он не может дышать, не может дышать… Губами он почувствовал прохладный край стакана, рука незнакомца легла ему на лоб, и алкоголь полился в рот. Отец Фил глотал и глотал. В последнее мгновение он понял, кто к нему пришел, понял, кем был Убийца и что он сделал. Отец Фил попытался встать, но не смог пошевелиться… не смог пошевелиться.
Убийца прижал голову священника к спинке дивана и вылил ему в рот остатки бурбона. Закончив, он отступил на шаг, чтобы полюбоваться на свою работу. Священник уже ничего не понимал. Убийца взял его руку и приложил к бутылке, так что пальцы сомкнулись на горлышке. Берген пролил часть виски на себя. Получилось удачно.
Нужно было действовать быстро. Убийца положил два флакончика с лекарствами на стол. Наклейки он сорвал заранее, но в одном оставил таблетку, чтобы облегчить полицейским идентификацию. Священник, который по-прежнему сидел на диване, привалившись к спинке, что-то пробормотал, и из его горла вырвался хрип. Убийца никогда прежде не бывал в его доме, но кабинет находился рядом с гостиной, и он почти сразу нашел его. Рядом с электрической пишущей машинкой лежал желтый блокнот. Убийца включил машинку, вставил в нее лист бумаги рукой в перчатке, снял перчатку и напечатал предсмертную записку.
Закончив, он вытащил лист, не касаясь его пальцами, и достал из кармана воскресный бюллетень. Берген всегда подписывал эти бюллетени.
Когда Убийца вернулся в гостиную, священник спал глубоким сном. Его дыхание стало медленным и прерывистым. Убийца влил в него лошадиную дозу алкоголя с секоналом и добавил дедалон, чтобы предотвратить рвоту.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Мальчишка, убиравший снег, ушел домой. Убийца посмотрел на священника. Берген застыл на диване, его голова упала на грудь. Он все еще дышал. Едва заметно.
Пора уходить.
Глава 18
Лукас проснулся как от толчка и сразу понял, что еще слишком рано, но больше он не заснет. Часы показывали четверть седьмого. Он встал с постели, медленно прошел по комнате, выставив руки перед собой, и наощупь отыскал ванную комнату. Только закрыв за собой дверь, он включил свет, выпил воды и посмотрел в зеркало.
«Почему Уэзер?»
Если она не ошиблась и ее действительно преследовали в ночь убийства Лакортов, то нападения не имели ничего общего с его появлением.
Лукас плеснул водой в лицо, вытерся и распахнул дверь. Свет из ванной комнаты упал на Уэзер, и она, не просыпаясь, повернулась к нему спиной. На руке отчетливо виднелись кровоподтеки. Она спала, подложив руку под подбородок, словно использовала кулак вместо подушки. Лукас прикрыл дверь, оставив лишь маленькую щелочку, чтобы можно было передвигаться по комнате, на цыпочках прошел в коридор и направился на кухню, на ходу включая свет, а потом, голый и замерзший, спустился в подвал. Он вытащил из сушилки свою одежду и перенес ее в комнату для гостей, чтобы помыться и одеться. Когда Лукас вернулся в спальню Уэзер за носками, она тихонько замычала.
— Ты проснулась? — прошептал он.
— Ммм.
— Я попрошу, чтобы за мной приехали, и уйду до того, как ты будешь готова.
В этот момент зазвонил телефон. Уэзер перекатилась на другой бок и посмотрела на Лукаса.
— Каждое утро меня будят, — пожаловалась она сонным голосом, — и сообщают о чьей-то смерти.
— Подожди минутку, — ответил он и поспешил на кухню.
В телефонной трубке раздался невнятный хриплый голос Карра:
— Фил мертв.
— Что?
— Он покончил с собой. Оставил записку, в которой признался во всем. Это он убил Лакортов.
Несколько мгновений Лукас не мог прийти в себя.
— Шелли, где ты? — спросил он, услышав в трубке другие голоса.
— В доме священника. Тело здесь.
— Сколько человек с тобой?
— Полдюжины.
— Выгони всех и опечатай дом. Вызови парней из Мэдисона.
— Они уже едут, — дрогнувшим голосом ответил шериф, окончательно потерявший уверенность в себе.
— Пусть все уйдут, — настойчиво повторил Лукас. — Возможно, Берген покончил с собой, но я не думаю, что он расправился с Лакортами. И если в записке написано, что это его рук дело, значит, мы имеем дело с убийством.
— Он покончил с собой при помощи таблеток и выпивки. И записка подписана, — сказал Карр.
Его голос звучал пронзительно, и Лукасу показалось, что шериф близок к истерике.
— Не прикасайся к записке. Нужно обработать ее.
— Ее уже трогали.
— Ради бога, немедленно положите ее! — взмолился Лукас. — И не пускайте по рукам.
Уэзер, закутанная в плед, появилась в коридоре. На ее лице застыло вопросительное выражение. Лукас жестом показал, чтобы она немного подождала.
— Как именно он это сделал? Расскажи детали.
— Выпил целую бутылку виски и пару флаконов снотворного.
— Да, этого вполне достаточно, — сказал Лукас. — Я постараюсь приехать как можно быстрее. Послушай, возможно, Берген и покончил с собой, но нужно провести расследование так, словно это насильственная смерть. Кому-то почти удалось безнаказанно убить мальчика Харпера, имитируя несчастный случай. Не исключено, что он пытается еще раз поиметь нас. Подожди минутку.
Лукас отнял трубку от уха и спросил у Уэзер:
— Ты знаешь лечащего врача Бергена?
— Если не ошибаюсь, это Лу Дэвис.
— Предположительно врачом священника был Лу Дэвис, — сказал Лукас в трубку. — Позвони ему и выясни, выписывал ли он Бергену это снотворное. Твои люди должны проверить городские аптеки, пусть даже придется зайти в каждую.
— Фил Берген мертв? — спросила Уэзер, когда Лукас повесил трубку.
— Да. Возможно, это самоубийство — есть записка. И он признался в убийстве Лакортов.
— О нет. — Она обхватила себя руками. — Лукас, мне страшно.
Он обнял ее за плечи.
— Я уже много раз говорил тебе…
— Я никуда не уеду! — перебила его она.
— Ты можешь пожить в моем доме в Миннеаполисе.
