Валерий Маслов - Москва времен Чикаго
«Надо бы предупредить Ускова, чтобы действовал максимально осторожно, — подумал Генеральный прокурор. — Нам нужна предельная конфиденциальность».
И он нажал кнопку переговорного устройства, соединяющего его с начальником Следственного управления. Распорядился. И приготовился прослушать запись, которая многое могла изменить в расстановке сил на политическом Олимпе страны.
Теперь, когда о взломе компьютерной сети Центрального банка стало известно Генеральному прокурору, следователь Усков получил все необходимые санкции и вел прослушивание переговоров на даче Джевеликяна вполне законно. Это намного облегчало его задачу, так как записанные разговоры должны были послужить вещественными доказательствами в данном деле.
С самого утра следователь сидел в кабинете и поминутно взглядывал на принимающее устройство. Но оно молчало.
— Крепко же спит компьютерщик! — вслух сказал Усков. — Хорошие снотворные для своих конкурентов применяют господа уголовники!
Но вдруг раздался явственный звук звонка, затем он повторился. Наконец, после довольно продолжительного времени, которое и Андрею показалось вечностью, заскрипела тяжелая дверь и раздался знакомый голос Титовко:
— Наконец-то, Максим! Я уж подумал, не случилось ли что!
— Что-то я разоспался, сам не пойму!
— Спать потом будем. Сейчас за дело. Политсовет партии решил, что нужно проводить следующий этап операции: внедрять новый фиктивный платежный документ.
— Опять фальшивый вексель с реквизитами Московского Сбербанка?
— Нет, будем менять позиции: попробуем внедрить в банковскую систему фальшивые авизо. Для начала парочку с удвоением той суммы, которая уже прошла.
— Нет проблем: авизо проходят даже успешнее. И снова по старому адресу?
— Да, в «Банда-банк».
— Заметано.
— Тогда — успеха тебе. И до новой встречи.
Дальше, как следователь ни напрягался, кроме отчаянных зевков Максима, записывающее устройство не выдавало ничего.
Но и этот улов был немал. Хотя в записи разговора было много непонятного Ускову, работать уже было с чем. И он немедленно отправился к Виктору Васильевичу, у которого уже находился высококлассный компьютерщик с большим опытом работы.
Похоже, в личной жизни Булановой наступил неопределенный период. С Мягди она встретиться не могла, так как тот продолжал сидеть в следственном изоляторе. А с Петраковым — не хотела. Да и Джевеликяну она обещала, что не изменит ему с мэром. Отсутствие любовников, появившееся свободное время предрасполагали к встречам с подругой. И потому она зачастила, как и в старое доброе время, в библиотеку.
Зинаида тоже рада была этим встречам. Хотя у нее в отличие от Джульетты была семья, но к мужу она давно охладела, а единственный сын Денис был уже взрослым и не занимал много ее личного времени.
Сегодня подруги решили встретиться после окончания работы. Они купили бутылку шампанского, конфет, прихватили из дому нехитрую закуску и расположились в своем любимом закутке, как нельзя лучше настраивавшем на задушевную беседу.
— Тебе не скучно на наших девичниках? — поинтересовалась Зина, стараясь как можно тоньше нарезать вареную колбасу.
— Ну что ты, Зинок, скажешь тоже!
— У нас же нет деликатесов, к которым ты привыкла со своими мэрами и пэрами.
Джульетта беспечно махнула рукой, затянулась сигаретой и выпустила сразу три изящных колечка дыма, которые, одно за другим, повисли в воздухе.
— Не в этом счастье.
— А в чем?
— А хрен его знает. Наверное, в том, чего у тебя в данный момент нет.
— Справедливо! — согласилась Зина. — А я вот мечтаю найти ответ, что же все-таки такое любовь. И не могу найти.
— Ну, это я знаю! — уверенно заявила Джульетта. — Любовь — это когда у тебя не меньше двух мужиков сразу.
Зина фыркнула:
— Ну и… ты все-таки!
— А я не отрицаю. Если в нашей стране каждая свободная женщина до сих пор в глазах общественного мнения проститутка, то мне жаль такое общество.
Зина наконец откупорила бутылку, и теплое шампанское брызнуло из горлышка. Женщины оживились, завизжали, стали дружно чокаться и, перебивая друг друга, пытались говорить одновременно.
Потом они выпили, закусили и только затем продолжили разговор.
— Как говаривал один мой знакомый, — весело говорила Джульетта, — деньги есть — вино и бабы, денег нет — жена и дом. Так что будем гулять, пока можно.
— Будем, — согласилась Зина. — Тем более что никакого контроля за нами сейчас нет.
— Это ты брось, — возразила Буланова. — Контроль за гражданами России сейчас силен ‘ как никогда.
— Откуда?! — искренне удивилась библиотекарша. — Ни налоги собрать с фирм и предприятий, ни бюджет без дефицита слепить некому.
— И тем не менее это так. Причем настоящий контрольный орган в стране один — мафия. Уж она-то не оставит ни одного предприятия, бизнесмена, лавочника, гражданина, которые, занимаясь чем угодно, имеют доход. Я когда работала над одной статьей, собирала материалы в прокуратуре, органах милиции. С Мягди поговорила… Так вот, на смену профессиональным разведчикам к охоте за конфиденциальной информацией приступили профессиональные уголовники. Их интересует все, что может принести прибыль. Мягди мне обычно ничего не рассказывает. Но однажды размяк и слегка раскололся. Так вот, у него в фирме есть отдел шпионажа.
— Это в официально зарегистрированном совместном российско-швейцарском предприятии?!
— В нем самом. У него там и специалист по спецсвязи, и служба контрразведки, и много еще чего интересного.
— А куда же смотрит милиция? — возмутилась Зина.
— Туда, — лаконично ответила Джульетта. — Думаешь, таких, как Усков, неподкупных, в правоохранительных органах табунами?
— Да, — со вздохом согласилась Зина. — Усков — бессребреник. Из породы вымирающих. Так что давай лучше выпьем, а то совсем грустно становится. За державу обидно.
— Вот за нее и выпьем! — подняла бокал Джульетта. — Как там в Священном Писании?
— Пожалуйста, — продвинутая библиотекарша моментально раскрыла «Апокалипсис». — «Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром». Откровение. Глава двадцать два. Стих — семнадцать. Подойдет?
— Вполне. Наливай: возьмем эту воду жизни, хоть и не даром.
Дальше беседа полилась по накатанному руслу. Они говорили, то перебивая друг друга, то ненадолго замолкая, до позднего вечера. И вышли из библиотеки, когда закат уже окрасил в багровый румянец полнеба.
Получив запись разговора Титовко с компьютерщиком, Усков понял, что медлить нельзя. И тотчас направился к Виктору Васильевичу.
Тот ждал его с нетерпением, с трудом сдерживал себя, чтобы не звонить и не торопить. Коротко глянув на Ускова, он сразу понял: добыча есть.
— Так, докладывай.
— Есть запись разговора Титовко с Максимом.
— С Максимом? Кто такой?
— А, — понял свою оплошность Усков. — Я и сам только что узнал его имя: из разговора. Это тот самый, в секретной комнате на даче Джевеликяна, которого я усыпил.
— Понятно. Включай диктофон.
Как только Виктор Васильевич прослушал запись разговора, понял сразу: им вдвоем решение такого вопроса не под силу. Надо идти к Генеральному. О чем он и сообщил Андрею.
— Пора докладывать Александру Михайловичу. Дело слишком серьезное. И дальше мы вдвоем раскручивать его не можем: мы обязаны все сообщить в Федеральную службу безопасности.
— Чтобы они потом сняли «пенки» и хвастались, что раскрыта взлом Центрального банта? — вскинулся Усков.
Виктор Васильевич был не только гораздо старше своего следователя, но и имел большой практический опыт работы в правоохранительных органах. Он-то знал, когда и в каких случаях надо поступать так, а не иначе. Данный случай выходил за рамки компетенции прокуратуры. И в случае малейшего провала операции, им несдобровать. Да и без подключения компетентных органов, без проведения серьезной оперативно-розыскной работы, ведения наружного наблюдения за всеми участниками преступной группировки нельзя было успешно завершить операцию. Поэтому он еще раз возразил следователю. Но теперь твердо и решительно:
— Не капризничай! Твои лавры первооткрывателя никто не отнимет. Если все подтвердится, можешь готовить дырку для ордена на пиджаке. Но еще раз повторяю для некомпетентных людей: информация слишком серьезна, чтобы заниматься ее разработкой в одиночку. Время отважных одиночек-Рэмбо уже прошло.
Андрей понял, что возражать бесполезно и надо соглашаться с начальником.
Он взял диктофон, и они направились в приемную Генерального прокурора.
Александр Михайлович принял их немедленно. Он, видимо, тоже чувствовал, что начальник Следственного управления и Усков, занятые разработкой одного из важнейших дел, просто так аудиенции не попросят.
