Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
– Хорошо, – беззаботно пропела в трубку Ева, – я все сделаю, вы не беспокойтесь. Во время репетиции заходить в репзал строжайше запрещено, но после репетиции я найду Никиту.
– Вы можете не успеть, – настойчиво проговорила Вероника. – После репетиции он сразу же оденется и уйдет, вы его не поймаете.
– Хорошо, – покладисто повторила девушка, – к часу дня я подойду к репзалу и буду ждать. Вы не волнуйтесь, все будет в порядке.
Вероника немного успокоилась. До часу дня оставалось еще двадцать пять минут. Через сорок минут репетиция закончится, еще через пять минут позвонит Никита, еще час пройдет, прежде чем он доберется домой, а потом Вероника задаст ему все вопросы, получит на них внятные и такие простые и удобные ответы, и снова все будет хорошо.
В театре они сразу прошли к репетиционному залу, даже раздеваться в кабинете Богомолова, как обычно, не стали, боялись пропустить окончание репетиции. Возле репзала, переминаясь с ноги на ногу, стояла красавица Ева и нетерпеливо поглядывала на часики.
– Ждете кого-нибудь? – осведомился Антон.
– Колодного. Звонила его жена, у Никиты телефон заблокирован, а ей нужно срочно с ним связаться, вот она и попросила меня поймать его после репетиции, – охотно объяснила девушка.
Было видно, что ей скучно просто так стоять, и она с удовольствием поболтает с гостями.
– Ева, вы идите, мы Колодному все передадим, – строго произнес Сташис. – Идите, идите, у нас тут свои дела, вы нам будете мешать.
Глаза Евы округлились, длинные накрашенные ресницы хлопотливо заметались вверх-вниз.
– А что случилось? Вы пришли кого-то арестовывать?
– Да Бог с вами! – засмеялась Настя. – Ну кого можно арестовать в вашем театре? Разве что буфетчицу за несвежие продукты, но это не по нашей части. Нам нужно кое с кем поговорить, так что мы все равно будем здесь дожидаться. А слушать наши служебные разговоры вам совсем не обязательно. Вы ведь все понимаете, правда?
Ева с облегчением вздохнула и распрощалась с ними. Она не была любопытной, во всяком случае, не стала приставать и просить разрешения остаться, вероятно, потому, что на рабочем столе у нее лежал новый, еще не прочитанный глянцевый журнал, который, конечно же, куда интереснее каких-то там служебных разговоров каких-то там сыщиков с какой-то Петровки.
Дверь репзала распахнулась, начали выходить актеры. Антон заглянул внутрь и увидел, как Никита Колодный о чем-то горячо спорит с помрежем Федотовым. Поймав взгляд актера, Антон сделал ему знак выйти. Настя тут же, отойдя в сторонку, набрала номер Зарубина и негромко произнесла: «Начинаем». После этого звонка Сергей должен зайти в контору, где работает Ольга Попова, найти ее и начать свою часть беседы.
– Никита, я попрошу вас проехать с нами, – сказал Сташис.
Колодный нахмурился, посмотрел на часы.
– Куда? Я сейчас не могу, я занят. Давайте в другой раз, ладно?
Он повернулся и сделал попытку пройти мимо, но Антон крепко ухватил его за предплечье.
– Если у вас нет времени проехать к нам, то мы можем побеседовать в кабинете Льва Алексеевича, – твердо произнес оперативник. – Это не займет много времени, буквально несколько вопросов.
– Ну, ладно, – недовольно ответил Никита. – Только быстро.
В кабинете Богомолова Колодный сразу уселся на стул перед приставным столиком, закинул ногу на ногу и достал из кармана телефон.
– Мне нужно позвонить жене, – объявил он брюзгливым тоном, всячески давая понять, насколько неуместны сейчас какие бы то ни было беседы с представителями закона.
– Конечно, конечно, – кивнул Антон.
Никита попытался воспользоваться телефоном, но безуспешно.
– Наверное, деньги кончились, – растерянно пробормотал он, как-то моментально забыв о своем намерении быть высокомерным и спесивым. – Я позвоню с городского.
– Потом позвоните. – Теперь в голосе Сташиса звучал железобетон. – У нас разговор ненадолго. Итак…
– Не получается, Ольга Александровна, – покачал головой Зарубин. – Не сходится. Давайте-ка попробуем еще разочек. Так какие отношения у вас с Никитой Колодным?
Ольга насупилась, подумала немного, потом внезапно улыбнулась и картинно махнула рукой:
– А, ладно, была не была, признаюсь. Да, у нас роман. Но вы должны меня понять, Сергей Кузьмич, у Никиты такая жена…
– Какая – такая? Склочная, что ли? – прикинулся дурачком Зарубин. – Вы боитесь, что она явится расцарапывать вам личико и выдирать волосы?
– Нет, вы не понимаете… Она очень нервная. Нежная. Трепетная. Она не переживет, если узнает, что Никита ей изменяет. И Никита ни в коем случае не может допустить, чтобы она узнала о нашем романе. Вы правы насчет телефонных звонков, мы действительно только договаривались о встречах, а все остальные разговоры вели с глазу на глаз.
Ну вот, это уже что-то. Но далеко не все. Потому что пока Сергей обратил внимание Ольги Поповой только на длительность телефонных разговоров. И она тут же дала объяснение. А ведь есть еще сроки, есть периоды активного общения и длительный период молчания, и это тоже требует обоснования. Посмотрим, что она скажет дальше. И главное – что скажет на все это Никита Колодный, которого ребята сейчас трясут в театре.
– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Ольгой Поповой? Когда она дала вам номер своего телефона? Куда вы его записали? Зачем вы его вообще брали? У вас было намерение вступить с ней в романтические отношения? Кто первым позвонил – вы ей или она вам? О чем вы разговаривали? Как часто вы встречались? Где встречались? Когда? Для чего?
Вопросы ровным скучным голосом задавала Настя и каждый ответ старательно записывала в блокнот. В этом, конечно, никакой нужды не было, потому что работал, как обычно, диктофон, но ей хотелось создать у Колодного ощущение обычности и обыденности. Дескать, мы задаем самые простые вопросы и даже внимания не обращаем на то, что вы нервничаете и паникуете, я, например, этого просто не вижу, потому что пишу, склонившись над столом. Антон же внимательно наблюдал за актером и отчетливо видел, как тот растерянно мнется, судорожно ищет ответы на вопросы, к которым не был готов, блеет что-то невнятное. Разумеется, он уже знал, что к Ольге приходили и спрашивали о ее отношениях с Колодным, и он считал, что у него будут спрашивать то же самое. К этим вопросам он и подготовился, собираясь говорить в точности то же, что и Попова. А тут спрашивают совсем другое:
– Почему в ваших отношениях возникла пауза длиной в шестнадцать месяцев? Вы поссорились? А как вы помирились? Кто первым позвонил? И что сказал? И что услышал в ответ?
Никита пытался фантазировать, но увязал в собственных выдумках все глубже и глубже. И вдруг Настя совершенно другим тоном сказала:
– Ваша жена Вероника сегодня прочитала первоначальный вариант пьесы «Правосудие».
Колодный помертвел, но все-таки нашел в себе силы, скорее по инерции, спросить:
– Ну, и что?
– И ничего, – пожала плечами Настя. – Она все поняла.
– Что – все? – ему едва удалось пошевелить губами.
– То, что вы так пытались от нее скрыть. Да и от всех других тоже.
– Что именно она поняла? – настойчиво повторил Колодный уже чуть более уверенно.
– Ну, – Настя слегка улыбнулась, – до сегодняшнего дня Вероника думала, что вы всего лишь украли пентакль. С сегодняшнего дня она думает иначе.
– Иначе – это как?
– Она думает, что вы убийца.
– Я?! – Колодный уже кричал в полный голос. – Я – убийца?! Нет!!! Это не я!
– А кто же? – спокойно спросил Сташис.
Колодный опустил плечи, словно из него внезапно выпустили воздух.
– Это она, это все она, – пробормотал он.
– Она – это кто? Леоничева?
– Это Оля. Ольга Попова.
Антон бросил на Настю вопросительный взгляд, она помотала головой, потом кивнула, что должно было означать: здесь больше не давим, есть признание, этого достаточно, спрашиваем про Богомолова, пока он не очухался.
– Следующий вопрос, – ровным голосом проговорил Антон. – Где вы видели надпись «КОЖГОЛОНТИРЕЯ И ОКССЫСУАРЫ»?
Никита вздрогнул и непонимающе уставился на него. Переход от смерти Леоничева к какой-то странной надписи был резким и необъяснимым. Он очень хорошо помнил, где видел эту надпись, но откуда… Как они узнали?
– Мы ознакомились со стенограммами ваших репетиций, – все тем же скучным, каким-то пресным голосом сказала Настя. – Вы приводили эту надпись как пример неграмотности, которая, и в этом я с вами полностью согласна, стала, к сожалению, нормой нашей повседневной жизни. Так где вы ее видели?
– А какое отношение?.. Какая связь?
– Отвечайте на вопрос.
– Я не помню.
– А вы вспомните.
– Ну, я не знаю… Не могу вспомнить. Наверное, кто-то рассказал, а я запомнил.
– На репетиции вы сказали, что видели надпись своими глазами.
– Ну, приврал, с кем не бывает. Для убедительности.
