Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт
Замечательно. Стоило тратить столько сил вот на это. Она вздохнула и подошла к блестящему мотоциклу. Машины для кросса выглядели попроще, но и на них не было ни пятнышка.
Она перешла к мотоциклу, который лежал разобранным на куске брезента, и опустилась рядом с ним на корточки. На душе было безрадостно. И зачем только она полезла проверять все эти сараи и мотоциклы, если в это самое время Мэл с Майком Реджисом допрашивают ее свидетеля и выхватывают самые лакомые кусочки из ее дела?
Она потыкала пальцем выхлопную трубу — та с бряканьем упала и ударилась о пустой бак для горючего, который, в свою очередь, тяжело перекатился на бок.
В баке что-то глухо стукнуло.
Хиллари нахмурилась. Бак был выкрашен в алый цвет, на боках у него художник изобразил языки пламени. Горловина была накрыта серебристой крышечкой. Хиллари перекатила бак обратно, и на этот раз не только услышала, но и почувствовала, как что-то снова стукнуло внутри. Стукнуло, не плюхнуло. Будь это старое горючее или вода, она услышала бы плеск. Нет, это что-то твердое и довольно крупное. Вроде кирпича. Вот только почему же не слышно удара о металл? Может быть, оно завернуто во что-то мягкое?
Чувствуя, как лихорадочно бьется сердце, Хиллари встала на колени и прокатила бак еще немного вперед, так, чтобы он попал в луч света, падающий из открытой двери.
И тут она увидела.
Тонкая, едва заметная линия опоясывала бак для горючего. Разглядеть ее в тусклом свете можно было лишь чудом. Но теперь Хиллари точно знала, что кто-то когда-то разрезал бак надвое, а потом… заварил разрез. Нет, не заварил, потому что шов не имел характерного утолщения.
Зажав нижнюю половину бака между коленей, Хиллари с рычаньем и бранью, напрягая мышцы, потянула верхнюю на себя. Половины внезапно разошлись, и она едва не ударила себя костяшками пальцев по подбородку.
На брезент выпал плотный сверток, обернутый в белую ткань.
Хиллари мрачно уставилась на находку. Опять наркотики? Она протянула руку, мельком отметив, что находка была завернута в плотную белую бумагу, какой в магазинах перекладывают пакеты с сахаром.
Надо срочно отвезти это криминалистам. Пусть специалисты открывают. По крайней мере, надо сообщить Мэлу.
Ну да — и смотреть, как он присвоит себе еще и это.
Она надела пару тонких латексных перчаток, которые всегда носила в кармане, запустила палец под край бумаги и принялась разворачивать ее — аккуратно, бережно, стараясь не повредить.
Наконец она смогла заглянуть внутрь.
Хиллари заморгала.
Деньги.
Целая куча банкнот, судя по цвету — пятидесятифунтовых. Плотная увесистая пачка. Сколько тут — сто тысяч? Больше?
— Ну и ну, а вот и мужнино золотишко нашлось, — протянули от двери.
Клацнув зубами, Хиллари вздернула голову и увидела Кертиса Смита, который улыбался, словно волк, напавший на олений след. Из-за плеча Смита высовывался Пол Дэнверс, и в глазах у него была тревога.
И разочарование.
Хиллари снова поглядела на лежащие на коленях деньги. Потом перевела взгляд на пудингов.
И вдруг вспомнила старую примету, кажется, один из законов Мерфи. Если день дерьмово начался, дальше будет только дерьмовее.
* * *Ее привезли в участок на заднем сиденье автомобиля пудингов, практически под арестом. Хиллари не могла поверить, что это взаправду. Она испугалась было, что Томми теперь придется добираться в Кидлингтон на попутках, но быстро сообразила, что брошенный в деревне констебль является наименьшей из ее проблем.
Пол открыл ей дверь, но в жесте этом не было и тени галантности. Чтоб они провалились! Чего они от нее ждут? Что она бросится бежать, прямо сейчас, на глазах у половины участка? Да еще на каблуках?
Она бросила на него испепеляющий взгляд. Кертис Смит достал с заднего сиденья деньги, надежно упакованные в пакет для улик.
Отлично. Пусть все видят. Интересно, сколько народу глазеет сейчас из окон. Она тяжело вздохнула, но ей поневоле захотелось зааплодировать Смиту. Пусть Дэнверс умеет напустить туману, но настоящий актер здесь Смит, чтоб его черти взяли.
Они вошли в участок, миновали сержанта, вытаращившего на них глаза из-за стойки, поднялись по лестнице. Встречные молча расступались, не сводя с них глаз.
Хиллари впервые стало страшно. Нет, она не сомневалась, что сумеет доказать: деньги эти не имеют никакого отношения к пресловутой «заначке» Ронни. Просто она поняла, каково это — когда все верят в твою вину. Теперь она знала, что значит быть главным подозреваемым, — и, честно говоря, будучи офицером полиции, прекрасно обошлась бы без этого урока.
Когда пудинги вместе с Хиллари вошли в офис и направились к кабинету Мэла, у того отвалилась челюсть.
Сидящий за столом Фрэнк сиял так, что того и гляди лопнет. Еще гаже была его улыбка, широченная, буквально надвое разваливавшая ему лицо.
Дверь кабинета открылась, и взгляд Мэла немедленно зацепился за прозрачный пакет для улик, в котором явственно просматривались деньги. Встретив гневный взгляд Хиллари, он потемнел лицом и повернулся к Полу Дэнверсу.
— Что тут, черт возьми, происходит? — спросил Мэл и тотчас пожалел, что не придумал чего-то пооригинальней, а впрочем, не до того было. — Хиллари?
— Сэр, — сверкнула глазами она. Яснее не стало.
— Мы обнаружили инспектора Грин с этими деньгами в руках в сарае рядом с Вудстоком, — тяжело уронил Пол Дэнверс. — Инспектор Грин отказалась прояснить происхождение денег. Я бы посоветовал вам вызвать к ней вашего орла.
Хиллари знала, что под орлом он имеет в виду юриста, адвоката, задача которого заключалась в том, чтобы защищать права полицейских, которые обвинены или вот-вот будут обвинены в преступлении, или уже ожидают суда.
— Я ничего не собираюсь вам прояснять, потому что это — часть текущего расследования, к которому вы не имеете никакого отношения, — отрезала Хиллари. А если честно — еще и потому, что вы меня разозлили, добавила она про себя. Выражения их лиц говорили сами за себя, и будь она проклята, если примется оправдываться и выложит все как есть. Она не пай-девочка, им ее не запугать.
Нет, пусть лучше думают, что схватили ее за руку, а она дождется подходящего момента и выбьет почву у них из-под ног — сами напросились!
— Зовите орла, зовите, — сочувственно сказала она. — Он тут очень пригодится. Пусть подумает, какие обвинения я могу предъявить вам. Например, в незаконном аресте. В препятствовании проведению расследования должностным лицом… что там еще бывает?
— Мы вас не арестовывали, — автоматически возразил Пол, и она насмешливо улыбнулась ему в лицо.
— Пока что, — аккуратно поправил Кертис.
Хиллари перевела на него мечтательный взгляд и задумчиво улыбнулась. Как же приятно вот так вот обыграть их.
— Сэр, я предпочла бы обсудить это наедине, — начала она, но Пол и Кертис как по команде отрицательно покачали головой.
— Хиллари, — рыкнул Мэл, — говори так.
И Хиллари сказала. Сказала все — начиная с того, как она говорила с матерью Облома, рассказала о фотографии, о том, как вызвонила Томми и как они стали обыскивать сараи.
— Полагаю, и сверток, и деньги сверху донизу в отпечатках Питмана, сэр, — закончила она и послала пудингам торжествующую улыбку. — И кстати, будь это заначка Ронни, она была бы куда как посолиднее.
И, отпустив эту последнюю колкость, она небрежно прислонилась к стене и стала разглядывать собственные ногти. Кертис Смит тут не единственный талантливый актер. В колледже Хиллари тоже, между прочим, отпрыгала свое в театральной труппе. Ну, правда, роли были без слов, но критики были в восторге. Точнее, упоминали ее в списке актеров, но ведь упоминали же!
Мэл откинулся на спинку кресла. Ему хотелось рассмеяться и в то же самое время — встряхнуть Хиллари как следует. Она не имела права вскрывать сверток и должна была передать его криминалистам, но, конечно, в присутствии пудингов он ей пенять не станет. Уж точно не после того, как она так прекрасно их раскатала. Особенно Смита, который выглядел так, словно ежа проглотил.
