Фридрих Незнанский - Кровавый чернозем
Ширяев исподлобья наблюдал за его кривлянием.
— Мне конкретно этот джип и не нужен вовсе! — сказал Пузырь раздраженным тоном. — Мне просто нужна хорошая грузоподъемная машина. Мощная, проходимая, вместительная! Скоростная! А уж чья она, откуда, мне лично по барабану! Я ее после дела сразу же скину! Раз проехать! Один раз!
— Нет, вы только подумайте! Ему захотелось просто прокатиться! В машине начальника МУРа! — развел руками Ширяев. — Ты сам-то понимаешь, что говоришь? На нее конкретная охота идет по всей стране! Именно на эту машину! А ты в нее залез! Да еще на опасное дело идешь! Самоубийца!
— Заколебал! — рявкнул на Ширяева вконец рассвирепевший Пузырь. — Мне что, покаяние отслужить? Или церковь в санатории построить?
— Отслужишь, — мрачно пообещал тот. — И построишь. Когда надо будет. Вообще-то я тебя пригрел в своем городе для серьезных дел, а ты гадишь под себя. И меня подставляешь. По мелочи.
— Этот ваш фермер — серьезное дело? — дьявольски расхохотался Пузырь. — Выпугивать крестьянина — важное дело? Да он со всем своим говном, хозяйством и женой, если ее распороть на запасные органы, не стоит и десятой доли того, что я взял только на последнем деле. А сейчас мы пойдем еще круче! У нас такое дело! Такие перспективы!
— Московские наскоки — это твое личное дело. Частное и конкретное. А этот фермер — будущее нашего города. Нашей страны. Кто его сейчас обуздает, того он и будет кормить! Всегда! Ты это понимаешь? Ты урвал да сбежал! А он и такие, как он, останутся тут навсегда! И будут пахать, сеять… Будут ишачить и горбатиться! На меня! На моих детей и внуков! Всегда!
— Я его сегодня же выжгу! Вместе с домом и с женой!
— Другой придет на это место. Такой же. Это народ у нас… Вся страна.
— Ты как партизанка Зоя: всех не перевешаешь!
— И незачем. Нужно бить, а не убивать. Воспитывать! Потому что он нужен. Живой и послушный. В упряжке!
— Сегодня же вечерком я на свои деньги куплю тебе сотню таких Ковригиных! Сделаешь из них крепостных.
— Ты точно мудак! Я тебе говорю о власти! А ты мне… Власть — это и есть деньги! Громадные! И постоянный поток. Ты меня слышишь?
— Очень хорошо слышу… Как ты меня… называешь, — глаза Пузыря налились кровью. — Я тебя никогда не оскорблял…
— Не пугай! — осадил его Ширяев. — Мы уже пуганые.
Постояли, вперившись друг в друга, будто в гляделки играют.
— Вот что, — перевел взгляд Ширяев, — сделаем так… Ты джип этот сраный сегодня же ночью отгонишь в лес, подальше от нашего города, и там порежешь ему сиденья, побьешь стекла, фары… И бросишь. Мы это на пацанов спишем. Мол, дети… Проблема беспризорников.
— Тебе орден! Грязнову — обломки машины. А мне пинок под жопу?
— Тебе наука! Чтобы конкретно думал, что делаешь!
— Да пошел ты! — Пузырь шарахнул кулаком в стену так, что штукатурка под обоями промялась. Потер кулак. — У меня дело на мази.
— Сделаешь, как я сказал, — ледяным тоном приказал Ширяев. — Место мне сообщишь ровно в полночь! Ты меня слышишь?
— Так точно! — прохрипел Пузырь, сдерживая ярость, и пулей вылетел из кабинета.
Бросив свою машину на стоянке перед отделением, Пузырь бегом помчался через улицы и дворы родного городка — чтобы сдержать себя, чтобы хоть немного успокоиться.
Последнее время Ширяев все чаще срывался, вел себя все наглее и наглее. Никаких паритетных отношений не получалось. Шаг за шагом, мелочь за мелочью он заставлял Пузыря подчиняться, смиряться, сдерживаться. При любом удобном случае демонстрировал зависимое положение Пузыря. И это все меньше и меньше устраивало Николая.
Первым порывом было — вызвать с югов своих лихих ребят. Снять с шеи ярмо замначальника решительно и быстро.
Но… нельзя допустить, чтобы на его место залез кто-нибудь случайный, посторонний… Сама идея сотрудничества с властью теперь казалась Пузырю не только вполне приемлемой, но и совершенно неизбежной.
К вечеру во дворах за специально вкопанными столами, как и сто лет назад, собирались пожилые доминошники, пацаны возле сараев развинчивали мотоцикл, бабки рассаживались на лавочках и лузгали семечки.
— Здравствуйте, Николай Иванович! — радушно приветствовали его какие-то незнакомые мужики. — Пивком с нами не побалуетесь?
— Привет! Спасибо.
Пузырь не узнал никого из них. Вот она, всенародная слава! Шагу нельзя свободно ступить, чтоб тебя не узнали, не отметили, не приметили. Вот уж действительно, не живи, где…
И тут по спине Пузыря пробежались морозные мурашки страха: а вдруг среди этих неприметных работяг кроется сексот — секретный сотрудник внутренней разведки МВД? Какой-нибудь мелкий бакланишка вроде того Баклана… Честный и самоотверженный служака… который выследил, вынюхал… И теперь готовит капкан. Только и ждет, чтобы распахнулись ворота родительского гаража?
— Стоять! — заорал Пузырь, выскакивая на дорогу перед проезжающей машиной с широко раскинутыми руками.
Водитель опешил, выглянул в окошко:
— Жить надоело? Куда прешь под колеса?
— Братан, помоги! Надо срочно к старушке матери наведаться! — Пузырь, не дожидаясь ответа, уже полез на заднее сиденье.
А там оказалось занято! Там сидела сморщенная бабка в белом платочке. А рядом с ней несколько корзинок с каким-то стариковским барахлом.
— Вспомнил про матушку? — злорадно проскрипела старуха. — Вперед садись! Толик, отвези этого шалопая. Может, совесть его проснется. Может, будет стариков чаще навещать. Вам, молодым, даже не понять, почему мы по вас скучаем.
— Куда едем, командир? — спросил водитель Толик.
Пузырь с удовольствием отметил, что Толик его, видимо, совершенно не знает. Да и старуха, по всему видать, не местная.
— Братан, ты город хорошо знаешь? — спросил Пузырь, усаживаясь рядом.
— С какой это дури? — удивился Толик. — Ты номера мои не заметил? Мы в Москву едем. Сеструху проведывать.
— Дуру малолетнюю! — вставила недовольная старуха. — Моя блядовитая дочка наплодила кучу ребятишек, и все трехнутые! От разных отцов! А мы теперь катаемся за ними. С утра тут сижу! А у Тольки даже музыки в машине нету!
— Помолчи, бабуля, — застонал Толик. — Старик, ты дорогу покажешь?
— Не будем к дому подъезжать, — решил осторожный Пузырь. — Я тут только по прямой. Ты езжай, а потом скажу, где остановиться.
— Стариков надо каждый день проведывать! — заявила старуха. — Потому что у нас, кроме вас, родных внуков и детей, никого в мире не осталось. Ни друзей, ни знакомцев. И дела никакого стоящего нету! Вот от ненужности старики-то и мрут. Если бы вы чаще наведывались, в дела бы свои запутывали, то и мы бы дольше жили.
— Зачем? — прямо спросил Пузырь. И про себя подумал, что уж в свои-то дела ни за что не стал бы стариков впутывать.
— Как это — зачем? Что — зачем? — поразилась старушка. — Жить нам зачем? Ты что сказал?
— Да, жить вам зачем? Ни радости, ни гадости… Одни болезни и стоны.
— Много ты радости видел, молокосос! — обрушилась на него резвая бабулька. — Чего это ты мои удовольствия считаешь? Я уж сама как-нибудь решу, сколько мне жить и когда помирать! Может, у меня радости и сейчас больше, чем у тебя за всю твою непутевую жизнь?
— А с внучкой что случилось? — перевел тему Пузырь. — Зачем едете?
— Как это — что случилось? — еще больше воодушевилась старушка. — Что может случиться с девкой, если она не учится в училище, а шлендает по общаге с парнями? Ты что, сам не понимаешь, чем это кончается?
— Заболела, что ли? — удивился Пузырь.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — испугался Толик.
— Ты что сказал? — Бабулька отодвинула корзины и наклонилась к Пузырю. — Ты чего тут каркаешь? Я тебе за такие слова…
— А что я такого сказал? — пожал плечами Пузырь. — Всяко бывает. Вы же сами и говорили. Я только спросил.
— Может, ты и сам болезный, — старушка зловеще усмехнулась, открыв пластмассовые белые зубы, — а у нас в роду никто! Никогда!.. Срамных болезней не было! Дураки были! Всегда. А этого… Толик! Останови машину! Высади его, проклятущего! Может, он заразный какой! Потом не отмоешься. А мы к младенцу едем. Нечего нам заразой дышать! Гони его, гони! Подхватишь тут с ним. Стой, Толька! Кому говорю?
— Остановись, — попросил Пузырь. — Я уже почти приехал.
— Ну, старик, извини, что так, — ухмыльнулся Толик. — Бабка у нас…
— Отличная у тебя бабка! С такой не пропадешь! — Пузырь, вылезая, обернулся к ней и сказал: — Счастливого пути, мамаша! Здоровья вам небывалого! Удовольствий побольше и почаще! Старика не обижайте!
— Ты мне зубы не заговаривай, — старуха протянула руку, — ты деньги за проезд плати!
— Так они же заразные? — засмеялся Пузырь, доставая бумажник.
— Ничего, я их утюгом проглажу. Для дезинфекции.
Пузырь протянул сотенную:
