Джеймс Кэрол - Сломанные куклы
Мы нашли Мэрилин Трент на кухне. Она стояла на коленях, прижавшись к большому двустворчатому холодильнику. В дрожащей руке она держала разделочный нож с пятнадцатисантиметровым лезвием. Она была в ужасе и выглядела ошалевшей и напряженной.
На кухне было стерильно чисто и неуютно: на потолке – десятки точечных галогеновых лампочек, пол выложен черной плиткой, столешницы – из черного мрамора, дверцы шкафов и ящиков – тоже черные. Цветовая гамма, а также обилие стальных и хромированных поверхностей делали кухню больше похожей на мужскую, чем на женскую.
Под левым глазом Мэрилин Трент красовался синяк, очевидно, полученный в последний раз, когда она упала с лестницы или ударилась о дверь. Она была в пижамном комплекте – коротких шортах и футболке. Руки и ноги ее были покрыты старыми шрамами в форме крестов. Их нанес человек, которому нравилось вонзать нож в человеческую плоть. Эти шрамы были совершенно не похожи на аккуратные параллельные шрамы, которые оставляет на себе членовредитель.
Я с Хэтчером и еще двумя полицейскими остался у двери, а Темплтон подбиралась к Мэрилин – медленно и осторожно. Операцию поручили ей, потому что она была единственной женщиной среди нас. Мэрилин была напугана до полусмерти. Она по-прежнему держала нож, и, скорее всего, приближение мужчины в этот момент стало бы для нее последней каплей. Темплтон шла, вытянув руки, чтобы показать Мэрилин, что она не вооружена и не опасна. Она тихо что-то говорила, успокаивая Мэрилин бесконечным потоком бессмысленных слов. Она говорила с ней, как с испуганным ребенком или опасным животным. Мэрилин еще глубже забилась в угол между холодильником и стеной и казалась совсем крошечной.
– Не подходите, – прошептала она.
– Эй, все будет хорошо, – сказала Темплтон.
– Пожалуйста, не подходите.
– Положи нож, Мэрилин. Уильям тебя больше не ударит, я обещаю.
Мэрилин посмотрела на нож, и на ее лице отразилось удивление, будто она не могла понять, как он у нее оказался. Она бросила нож, и он с грохотом упал на пол. Темплтон медленно, не торопясь, продвигалась вперед. Она отбросила нож ногой, и он полетел по гладкому мраморному полу за пределы досягаемости. Затем она присела перед съежившейся женщиной и помогла ей встать. Мэрилин сначала сопротивлялась, но вскоре поддалась мягкому тону Темплтон.
– Сэр, вы должны это увидеть!
От испуга Мэрилин застыла на месте и перевела взгляд туда, откуда послышался голос. Она смотрела вниз на пол так, как будто могла видеть сквозь итальянскую мраморную плитку. Раздался еще один крик, и на этот раз в голосе слышалась неприкрытая радость. Я убежал с кухни, Хэтчер следовал за мной по пятам. Мы нашли дверь в подвал и побежали вниз.
Короткий коридор привел в комнату, столь же ярко освещенную, как и кухня. Здесь тоже все было черным – стены, потолок, линолеум. Внутри была рама – орудие пыток «железная дева». На большой кровати «кинг-сайз» лежал черный кожаный матрас с множеством мест для крепления веревок. На вешалках висели кожаные костюмы, комплекты из винила, был костюм медсестры, горничной, костюм из красной кожи с красной маской. Целые полки занимала обширная коллекция секс-игрушек, аксессуаров и DVD-дисков. На стене висел огромный экран диагональю, по меньшей мере, полтора метра. Воздух в комнате был спертым и затхлым, как в раздевалке, – удушающая смесь пота, крови и спермы.
– Похоже, мы его нашли, – сказал Хэтчер и почти что улыбнулся.
51
– Доброе утро, номер пять!
Рэйчел открыла глаза и увидела улыбающегося Адама. Многое в нем было ненавистно ей, но улыбка была первым номером в списке.
Вечером она заставила себя съесть все, что было на тарелке, хотя под конец ее уже тошнило. Она ела, потому что ей хотелось забыться в наркотическом сне. Ей казалось очень заманчивой перспектива сбежать из этого ада хотя бы на несколько часов, но и этому ее плану не суждено было сбыться. Лекарственный сон не был похож на настоящий, он напоминал алкогольное опьянение. Проснувшись, ощущаешь себя не отдохнувшей и свежей, а разбитой и обессиленной – еще хуже, чем до сна.
Рэйчел помнила, как забралась на тонкий запятнанный матрас, завернулась в одеяло и провалилась в забытье. Сейчас же она чувствовала себя обманутой и жалела, что доела весь ужин. В голове был туман, в руках и ногах – тяжесть. Тело было, как чужое, думать было трудно: мозг отдавал команды, но они с трудом доходили до адресатов.
– Ты, наверное, хочешь пить, номер пять.
Рэйчел кивнула, и Адам поднес к ее губам большую двухлитровую бутылку воды и жестом приказал ей пить. Ей пришло в голову, что в воду наверняка что-то подмешано, но ей было все равно. Она сделала жадный глоток, затем второй. Адам убрал бутылку.
– Номер пять, пить медленно.
Он опять поднес бутылку к ее губам, и она сделала еще один глоток, на этот раз медленно. По вкусу это была обычная вода, не чувствовалось никаких примесей, но разве можно было знать наверняка? Она слышала что-то про рогипнол, но не знала, имеет этот препарат вкус или нет. Весь ее опыт с лекарствами сводился к простейшим болеутоляющим и нескольким рецептурным наименованиям. Адам закрутил крышку бутылки и опять улыбнулся своей чарующей улыбкой.
– Я придумал, какого наказания ты заслуживаешь, – сказал он.
Рэйчел почувствовала, как у нее сводит кишки.
– Пожалуйста, не мучай меня. Я сделаю все, что скажешь.
– Я знаю, что ты сделаешь.
– Все, что угодно, – повторила она.
– Сначала ты сопротивлялась, потом злилась, сейчас пытаешься торговаться, – сказал Адам. – Ты молодец, номер пять. Остальные гораздо быстрее дошли до этой стадии. Потом у тебя будет депрессия, которая обычно длится дольше всех остальных этапов, и наконец мы придем к принятию. Я жду не дождусь, когда ты сломаешься.
– Пожалуйста, не мучай меня.
Она ненавидела себя за эти мольбы, но ничего не могла поделать. Ей хотелось снова потерять сознание, погрузиться в темноту. Адам пришел наказать ее, и она ничего не могла сделать, чтобы помешать ему. Пришло время расплаты.
– Номер пять, сесть в кресло.
Рэйчел неуверенно встала на ноги, и комната заходила ходуном. Она протянула руку, чтобы опереться о стену и сохранить равновесие, закрыла глаза и ждала, пока пройдет головокружение. Сделав глубокий долгий вдох, она пошла к креслу. Адам смотрел, как она идет. Больше всего на свете ей хотелось повернуться и посмотреть ему в глаза. Но она пересилила себя, не желая доставлять ему это удовольствие.
Почти подойдя к креслу, Рэйчел вдруг споткнулась и упала. Она попыталась выставить вперед руки, чтобы смягчить падение, но с замедленной реакцией это было невозможно, и она упала лицом в пол. Глухой удар головы о плитку сопровождался острой болью, от которой перехватило дыхание. Перевернувшись на спину, Рэйчел увидела, что Адам сидит на корточках и озабоченно вглядывается в ее лицо. Он протянул руку, чтобы потрогать нос, и Рэйчел постаралась уклониться от прикосновения.
– Не двигайся.
Она застыла. Адам говорил не так, как обычно. Его привычное самообладание, уверенность и высокомерие куда-то делись. Он казался обеспокоенным и обращался к ней не как обычно, по номеру. С момента их встречи он впервые отнесся к ней, как к человеку. Адам протянул руку, и Рэйчел заставила себя не отвернуться. Он провел пальцами по ее носу, внимательно исследуя его от переносицы до кончика. У него были мягкие руки, как у человека, который не работал ни одного дня в жизни.
– Тебе повезло. Нос не сломан. Впредь аккуратнее, номер пять. На кресло, – скомандовал он, и к нему вернулись привычные уверенность и надменность.
С третьей попытки Рэйчел встала на ноги. Ползти она не хотела, это было делом принципа. Ей хотелось сохранить остатки гордости и чести. Осторожно переставляя ноги, она дошла до кресла. Несколько раз она почти падала, но каким-то чудом смогла дойти.
Подойдя к креслу, она упала на него. Адам застегнул ремни на ногах, руках и вокруг головы. Затем он проверил, достаточно ли туго они затянуты, и ушел. Он вернулся с прибором для измерения давления, включил его, обернул манжету вокруг пальца и снова ушел. Писк монитора раздавался по всей комнате, пульс у Рэйчел был ровный и медленный благодаря успокоительным. Без них у нее явно уже случился бы сердечный приступ.
– Может, так было бы лучше?
Рэйчел хотела обернуться, чтобы посмотреть, кто это сказал, но ремни превращали все ее попытки в серию резких вздрагиваний. Она была уверена, что это был женский голос. Сюда пробралась Ева? Она почти что позвала ее по имени, но потом до нее дошло, что голос был не Евы, а ее собственный. Рэйчел не верилось, что она практически произнесла вслух ее имя. Тем самым она поставила бы ее в очень опасное положение. И себя тоже. Что сделает Адам, если узнает, что они общаются? Изобьет? Запретит Еве кормить ее?
Она взглянула вверх на ближайшую камеру и представила, как Адам сидит в комнате и смотрит, как она пытается вырваться из тугих ремней, как он слушает ее возгласы, пока она сходит с ума. Она глубоко вздохнула, медленно досчитала до десяти и сказала себе собраться. Время шло. Она не знала сколько. Она попыталась считать минуты и секунды, но в голове был туман, и она постоянно сбивалась.
