Александра Маринина - Бой тигров в долине. Том 1
Виталия покоробила такая меркантильность, но он не смог долго сердиться и негодовать, потому что понял: Мила, которая хочет много и сразу, ничем не отличается от него самого, желающего в те годы того же. Они были молоды, азартны, задорны, они сразу же после свадьбы решили не торопиться с детьми и пожить в свое удовольствие, и разве можно было успешно бороться с соблазном сделать это удовольствие еще более ярким и полным? Наверное, есть на свете люди, которым такая борьба вполне удавалась, но Виталий Кирган оказался не из их числа.
Примерно через месяц отец спросил:
– Ну, что ты решил?
– Ты о чем? – Виталий сделал невинное лицо.
– О твоем уходе из профессии.
– Я остаюсь, – спокойно и даже весело ответил Виталий.
– Ты уверен, что у тебя хватит ума и сил, чтобы достойно противостоять тем опасностям, которые тебя подстерегают? – аккуратно сформулировал свой вопрос отец.
– Ой, пап, брось нагонять! – махнул рукой Виталий. – Ты сильно преувеличиваешь все эти опасности и трудности. Не волнуйся, все будет нормально. Другое время наступило, пришли другие люди с другими понятиями. Это надо принять и смириться с этим. Все как-то выживают, и выживают очень даже неплохо. А я чем хуже? Да, все будет немножко не так, как у вас с дедом, но и не так, как ты мне тут живописал. Не беспокойся за меня, я не пропаду.
Отец укоризненно покачал головой.
– Мне жаль, что ты принял такое решение, но я отдавал себе отчет в том, что другого решения ты принять и не мог в силу собственной слабости.
– Ты о чем? – рассердился Виталий. – Почему ты считаешь меня слабым?
– Не сердись, сынок, лучше послушай меня. Тебе слишком хорошо жилось, тебе всю жизнь везло на людей и на обстоятельства, тебя не обижали и не предавали, тебе никто никогда не сделал по-настоящему больно. В этом есть и наша с мамой вина, ты был нашим единственным сыном, и мы делали все возможное, чтобы уберечь тебя от боли, чтобы защитить, махали над тобой крыльями, опекали. Ну, и судьба, конечно, у тебя счастливо сложилась, так везет очень и очень немногим. Я радовался, глядя на то, каким добрым и открытым мальчиком ты рос. Радовался, что ты искренне любишь людей и не ждешь ни от кого ни подлости, ни того, что тебе подставят подножку. Но теперь я понял другое: только в противостоянии невзгодам в человеке прорастает, формируется и крепнет тот самый стержень, который не дает ему сломаться и позволяет принимать трудные, но верные решения. Когда противостоять нечему, когда не с чем бороться, то и стержень не появляется. И я вижу, что у тебя его нет. Ты принял не то решение, которого я от тебя ждал. И мне очень жаль. Я отдаю себе отчет в том, что убеждать тебя сейчас бессмысленно, мои слова для тебя – пустой звук, ты считаешь меня отжившим свой век, старым, глупым и бесполезным, думаешь, что я ничего не понимаю в современной жизни, и у меня нет способа переубедить тебя. Мне остается только ждать, когда жизнь сама тебе все объяснит, и хочу надеяться, что это не окажется для тебя невыносимо болезненным. Впрочем, если судьба тебя действительно хранит, то она тебя и от этого убережет. Удар будет не слишком сильным.
– А может, вообще без удара обойдемся? – весело спросил Виталий. – А то у меня такие радужные перспективы, а ты мне настроение портишь. Мы с Милкой этим летом, если все будет нормально, хотим на Канары съездить. А к концу года я, глядишь, и на машину заработаю. Хочу «Сааб» взять, давно мечтал. Жизнь-то налаживается! А ты меня какими-то ударами судьбы пугаешь.
– Удар тебя настигнет, можешь не сомневаться, – сухо сказал отец. – И дай бог, чтобы он оказался не смертельным.
Отец вышел в прихожую, оделся и ушел. С того момента отношения у него с сыном стали сухими, ровными, гладкими, как хорошо обработанная доска. Виталий жил и строил карьеру по собственному разумению, отец ни во что не вмешивался и вопросов не задавал, но теплота и нежность в его глазах исчезли.
Прошло пятнадцать лет, и оказалось, что отец все-таки был прав. Удар нанесен, и Виталий Кирган, похоже, не справляется с его последствиями. Или все-таки справляется? Ведь он же взялся за дело, он работает. Да, ему не нравится, да, ему не хочется, да, ему в тягость все то, что раньше приносило удовольствие, но неужели он такой же, как его новая подзащитная, которая опустила руки и равнодушно ждет, когда молох правосудия раздавит ее? А ведь она такая симпатичная девушка! Когда Ленар показал ему фотографию Наташи, Виталий даже сперва не поверил, что это она, настолько милое и нежное лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами, «как у Мирей Матье», не походило на то лицо, которое он видел перед собой в «допросной». В тот момент он даже подумал, что Наталья не просто раздавлена – она полностью уничтожена как личность. Встреча с Аверкиной заставила его посмотреть на себя словно со стороны. Виталий увидел и содрогнулся. Ему хотелось бежать по улице и отчаянно кричать:
– Я не такой! Я не такой! Я другой!
А какой – другой? Более сильный? Вряд ли, потому что работать ему по-прежнему не хочется, а хочется напиваться в тиши собственной квартиры, никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Более умный? А кто это может оценить?
Он окончательно запутался в своих размышлениях и пришел к выводу, что надо, наверное, еще выпить.
Владимир Григорьевич Забродин даже и не собирался задумываться над тем, как его помощники относятся к еженедельным совещаниям, проводимым в выходные дни. За те деньги, какие он им платит, могут и без выходных поработать, не переломятся. Хотя он и поглядывал на Суханова и Юлию, пытаясь уловить в их поведении нотки недовольства таким жестким режимом, который неизвестно еще сколько месяцев продлится. Ему было любопытно, как надолго хватит у них терпения. Но, с другой стороны, не проводить же совещания в здании головного офиса холдинга! Все сразу заметят, да и Семенова на карандаш возьмут, потом разговоры начнутся, сплетни пойдут, кто приходит с такой регулярностью, да зачем, да почему… Не надо этого Забродину. Потому и выбрал он для еженедельных встреч отель в центре Москвы. Даже если кто и обратит внимание на то, что он появляется здесь каждое воскресенье, то досужие умы моментально припишут ему любовницу, а уж на такие слухи Владимиру Григорьевичу было плевать. Даже к лучшему, молодая любовница только украшает имидж шестидесятилетнего миллиардера.
Сегодня Валентин Семенов начал с рассказа о нежной любви дамы-продюсера и ее гражданского мужа-кинорежиссера. Там все развивалось вполне благополучно, и никакого интереса у Забродина эта история не вызвала. Но, может быть, ПОКА не вызвала? Затеянная им игра достоверно показала, что неожиданности могут случиться в любой момент.
Славик Суханов все записывал, глаз от своих записей не отрывал, но Забродин видел, что помощник ерзает, словно ему не по себе. Ну, это и понятно, курить хочет, еле терпит. Сам Владимир Григорьевич курить недавно бросил, и теперь Славке неудобно при нем дымить.
– Слава, ты кури, если хочешь, – предложил он. – Вон и пепельница стоит.
– Нет, что вы, Владимир Григорьевич, не надо, я потерплю, зачем вам моим дымом дышать, вы же бросили, – быстро заговорил Вячеслав.
Ну-ну. Ладно, пусть терпит, если охота. Забродин отлично понимал, в чем тут фишка. И чай-то Суханов теперь любит красный, и курить не станет… Плавали, знаем.
– Теперь по поводу Аверкиных… – сказал Семенов, открывая новый файл в своем ноутбуке.
– Я же просил – не морочить мне голову фамилиями, – сразу перебил его Забродин. – Кто это такие?
Семенов ничуть не смутился, даже улыбнулся слегка. Нет, самообладание у этого парня отличное, похоже, Забродин не ошибся, когда начал присматриваться к нему. Пора Коле Самойлову на покой, пора, хватка уже не та, здоровье порой подводит, а что вы хотите – возраст. А этот еще молодой, сорока нет, пацан, можно сказать, этот еще поработает в полную силу.
– Две сестры, старшая убила младшую, с балкона скинула, – спокойно пояснил Валентин.
– А, вспомнил, – кивнул Владимир Григорьевич. – Ну, и что там? Выяснилось что-нибудь новенькое?
– Нет, старшая сестра под следствием, находится в изоляторе, ее вина полностью подтверждается, у следователя нет никаких сомнений. Правда, в дело вступил адвокат…
– Интересно, откуда он взялся? – удивился Забродин. – И вообще, насколько я знаю уголовный процесс, какой-то адвокат уже должен быть с самого начала. Новый, что ли, появился?
– Ну да, – кивнул Семенов. – Его нанял любовник старшей сестры.
– Вон как… И что, хороший адвокат? Впрочем, это не имеет никакого значения. Важно, что одна сестра убила другую, а все остальное – несущественные детали. Верно, Славик?
Владимир Григорьевич вперил в помощника насмешливый взгляд. Вот у Славки с самообладанием куда хуже, нежели у этого частного детектива, как он ни старается, а все равно все мысли на лбу написаны.
