Александра Маринина - Бой тигров в долине. Том 1
Отец Виталия в 1994 году оставил адвокатскую практику и ушел в академию Минюста на преподавательскую работу, потому что понял, что время адвокатов, оказывающих помощь, уходит и наступает время адвокатов, которые решают вопросы, то есть оказывают услуги. Сыну он ничего этого не объяснял, но встраиваться в новые отношения не захотел.
А Виталик начал работать с розовыми очками на глазах. Первое дело у него было по хулиганству, подзащитный – испитой алкаш, у которого не было денег на платного адвоката, но защиту он хотел, и эту защиту ему в соответствии с законом предоставило государство в лице мальчика из юридической консультации. Алкаш получил условный срок благодаря усилиям защиты, и Виталий страшно собой гордился: вот оно – то самое, ради чего он получал образование. Вот оно, призвание всей его жизни.
В 1995 году, когда ему было 25 лет, в консультацию пришла женщина, совершенно несчастная и убитая горем: ее семнадцатилетний сын связался с какими-то бандитами и находится под стражей по обвинению в групповом разбое. Его втянули, его обманули, его заставили. Он хороший. Виталий начал работать по этому делу и очень скоро убедился, что мать не преувеличивала, хотя поначалу он был уверен, что она заблуждается и сын не такой уж хороший, как она думает. Настоящих бандитов было трое, а мальчик оказался случайным знакомым одного из них. Им нужен был подельник, и парня просто взяли на «слабо». В 1995 году было круто и по-пацански не отступать и не бросать своих братанов, а он был по молодости лет заражен бандитской романтикой и не посмел сказать им «нет», хотя участвовать в разбое не хотел. Но зато очень хотел быть крутым. Кроме того, у одного из парней имелось оружие, но мальчик об этом не знал. То есть он шел на грабеж, а не на разбой. Кирган был уверен, что все эти обстоятельства позволят его подзащитному получить минимальный срок.
На суде он столкнулся с адвокатами других подсудимых. В перерыве на второй или третий день слушаний Виталий пошел в кафе рядом со зданием суда перекусить. К нему подсел адвокат того подсудимого, кто был заводилой и у кого был нож: лощеный, самоуверенный, наглый молодой человек, примерно ровесник Виталия.
– Ты давно приехал? – спросил он.
– Откуда? – не понял Виталий. – Я никуда не уезжал.
– Да из Жмеринки своей. Или откуда ты там? Из Урюпинска?
– Я москвич, родился здесь и всю жизнь прожил.
– Да? – делано изумился адвокат. – А где ж ты учился, москвич? На ускоренных курсах бухгалтеров?
– В университете, – пояснил Виталий, все еще не чуя подвоха.
– Да ладно! Быть не может. Никогда не поверю. Неужели наш универ плодит такой наивняк?
И только тут Виталий начал понимать, что над ним издеваются. Адвокат популярно и не стесняясь в выражениях дал ему понять, что его правовая помощь никому не нужна, а надо решать вопросы. То есть знать, кому и сколько следует занести, и уметь это сделать так, чтобы взяли и пообещали соответствовать уплаченной сумме. А детали субъективной стороны преступления и тонкие различия между грабежом и разбоем сегодня в суде мало кого интересуют. Виталий был шокирован, но не поверил, посчитал это за дурную шутку и списал на особенности характера адвоката, который просто, наверное, захотел деморализовать противника и выбить его из колеи. Но в то же время Виталий не мог не заметить, на какой дорогой машине приехал этот молодой прохиндей, какой у него портфель и какие чаевые он оставил в кафе. Адвокат был явно на другом уровне благосостояния, нежели сам Виталий и даже его отец, практиковавший без малого сорок лет. Но Виталий решил, что считать деньги в чужом кармане неприлично, мало ли какие у человека обстоятельства, может, у него жена богатая или родители.
Наступил день оглашения приговора. И каково же было потрясение Виталия, когда его подзащитный получил второй по величине срок. Самый большой срок получил вовсе не тот, у кого было оружие и кто был главным во всей этой истории, кто задумал преступление и подбил подельников на соучастие. Он как раз получил самый маленький срок. Почему-то оказалось, что наличие оружия у него не доказано, то есть судья счел доказательства, приведенные стороной гособвинения, неубедительными, а аргументы защиты достаточно весомыми. В общем, приговор Виталия совершенно ошарашил; он никак не мог понять, что произошло и как такое возможно. Совершенно его добило лицо матери и глаза самого мальчика, когда огласили резолютивную часть приговора. И наглая усмешка дорогого адвоката, когда тот во время оглашения приговора посматривал на Виталия.
В этот же день он поехал к отцу и спросил: что такое хорошо и что такое плохо? То есть что же это такое происходит и как это нужно понимать? Отец, слушая Виталия, грустнел на глазах.
– Я ждал этого разговора, но признаюсь тебе честно: я был уверен, что он состоится намного раньше.
– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Виталий.
– Видишь ли, сынок, я ушел из профессии именно тогда, когда понял, что есть не только адвокаты, оказывающие юридическую помощь тем, кто в ней нуждается, но и адвокаты, которые решают вопросы и оказывают услуги, имеющие мало общего с юриспруденцией. Проносят в следственный изолятор письма с воли, мобильные телефоны и наркотики, дают взятки следователям, прокурорам и судьям, а также работникам СИЗО, договариваются, торгуются и много чего другого делают. И их услуги стоят намного дороже, чем та помощь, которую стремился оказывать ты. Да, они зарабатывают много, очень много, но это деньги грязные и опасные. Для меня все это стало очевидным еще тогда, когда тебе предлагали после окончания университета остаться в аспирантуре. Помнишь, как долго и упорно я тебя уговаривал принять это предложение? Но ты твердо стоял на своем, а я понимал, что ты со своими наивными взглядами и чистыми помыслами непременно столкнешься со всей этой грязью, и столкновение будет болезненным.
Виталий сидел перед отцом, оглушенный и подавленный. Это что же получается, он – слепой идиот, который ничего не видит вокруг себя и не понимает?
– Но почему ты мне тогда ничего не сказал? Почему ничего не объяснил? – В его голосе звучала обида на отца, Виталию казалось в тот момент, что его предали, бросили на произвол судьбы и не предупредили об опасностях.
– Потому что ты мне не поверил бы, – устало объяснял отец. – Вспомни, я ведь намекал тебе, пытался до тебя донести, что придется столкнуться со многими издержками профессии, что в ней не все так гладко и позитивно, как тебе кажется, что в ней есть и свои темные и сложные стороны, я честно пытался дать тебе это понять, но ты ничего не хотел слушать. Я понял: пока ты собственными глазами не увидишь, пока на собственной шкуре не прочувствуешь, все мои слова останутся пустым сотрясанием воздуха. И вот, наконец, все случилось. Просто удивительно, что тебе удалось проносить свои розовые очки почти три года. Я думал, что уже через месяц практической работы ты прибежишь ко мне со своими вопросами, а тебя судьба хранила и давала возможность пребывать в приятном заблуждении. Я и сам не сразу ушел с практики, проработал еще полтора года, надеясь, что сумею встроиться в новые обстоятельства и условия и при этом не замараться. А когда понял, что ничего не получится, тогда и ушел. Теперь твой черед принимать решение.
– Какое решение, папа?
– Уйти из профессии, разумеется. Ты можешь заняться наукой или преподаванием, как я, поступить в аспирантуру. В конце концов, можешь получить другое образование и заняться другим делом, более чистоплотным. Выбор за тобой.
После этого разговора Виталий вернулся домой сам не свой и напился. На следующий день он постоянно думал о словах отца, прислушивался к себе и понимал, что вопрос «замараться или не замараться» его почему-то мало волнует. В 25 лет хотелось всего, о чем говорили и что показывали на журнальных картинках и по телевизору. Ему снился красный «Сааб», а от слов «Канарские острова» подгибались коленки. Зачем же уходить из профессии, если можно все это иметь и радоваться жизни? К этому моменту он уже был женат, и жена Мила, его ровесница, тоже очень хотела всего, и много, и сейчас. Она тоже была заражена зарождающимся гламурчиком. И когда Виталий пересказал ей свой разговор с отцом, удивленно вздернула красиво очерченные бровки:
– Да ты с ума сошел – профессию менять! Если бы я знала, что у вас можно столько зарабатывать, ты бы у меня давно уже деньги домой чемоданами носил.
Виталия покоробила такая меркантильность, но он не смог долго сердиться и негодовать, потому что понял: Мила, которая хочет много и сразу, ничем не отличается от него самого, желающего в те годы того же. Они были молоды, азартны, задорны, они сразу же после свадьбы решили не торопиться с детьми и пожить в свое удовольствие, и разве можно было успешно бороться с соблазном сделать это удовольствие еще более ярким и полным? Наверное, есть на свете люди, которым такая борьба вполне удавалась, но Виталий Кирган оказался не из их числа.
