Алексей Макеев - Убийство по расписанию
– Знаю. Ромашов.
– Точно. – Генерал усмехнулся. – Только этот фрукт нам, Лева, к сожалению, не по зубам оказался.
– Что так?
– А так. Между прочим, он уже звонил мне. Сначала сам, а потом и люди посерьезнее. Связями он, я тебе скажу, солидными обзавелся. – Орлов поднял вверх указательный палец, подразумевая под этим жестом высокие кабинеты. – Бегал, наверное, с пеной у рта, суетился, обзванивал всех. Но главного добился-таки. На меня поднажали, Лева. Это, кстати, одна из причин, по которым я тебе звонил. Они требовали, чтобы ты оставил свои нападки на «Эдельвейс». А потому мы должным образом и не смогли отреагировать, когда ты учинил там первую стрельбу. Достали они меня все, Лева. Устал я. В отпуск хочу. А еще лучше на пенсию. У меня что-то в последнее время сердечко начало пошаливать.
Гуров пристально посмотрел на генерала. Вынул изо рта сигарету и осторожно стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.
– И что же теперь? – напряженно спросил он. – Дело спустят на тормозах, а Доронина отпустят гулять на свободе? Чтобы он и дальше занимался продажей младенцев на органы?
– Как бы не так! – Орлов резко хлопнул раскрытой ладонью по поверхности стола. – На этот раз пальцем в небо, Лева. То, что ты сделал потом – смерть Щетинина и Лобанова, арест самого Доронина, – все это в корне изменило ситуацию. Ромашов позвонил мне минут десять назад. Он отрекся от «Эдельвейса». Сказал, мол, делайте, что хотите, только меня не трогайте. Ну, не таким открытым текстом, понятное дело, но суть я изложил тебе верно. И что-то подсказывает мне, – генерал размял пальцами подбородок, – что твой знакомый, Альберт Доронин, не доживет до суда. По своим каналам Ромашов постарается добиться того, чтобы тот повесился в камере или умер от сердечного приступа.
– Ну и черт с ним, – отмахнулся полковник. – Я свое дело сделал, а остальное не наша забота. Что будем с Завладской делать-то?
– А что с ней делать? Сажать ее будем, – уверенно произнес Орлов. – Вместе с подружкой. Как ее там? Аникеева, что ли?
– Это понятно. – Гуров вновь затянулся сигаретой. – А с покушением что? Тупик?
Орлов закатил глаза, затем болезненно поморщился и машинально потянулся рукой к отвороту рубашки. Однако в последний момент передумал и, изменив траекторию, полез пальцами в задний карман брюк. Достал пластинку с таблетками валидола, отломил одну, распечатал и сунул ее под язык.
– Не понимаю, чего ты так мучаешься по этому поводу, – сказал он, завершив манипуляции с лекарством. – И чего Стас там трется, тоже не понимаю. Заберите ее из дома и в кутузку куда-нибудь. Там ее ни один киллер не достанет. Во всяком случае, сегодня в семь.
Гуров отрицательно покачал головой:
– Не пойдет. Ты прав, Петя, конечно. Я уже и сам об этом думал. С самого начала. И необязательно в кутузку. Просто увезти, спрятать. Но, если мы ее увезем, сегодня в семь он ее и в самом деле не достанет. А что потом? Потом-то он все равно приведет свой приговор в исполнение. Но мы уже лишимся единственной реальной зацепки.
– Я тут никакой зацепки не вижу, – возразил генерал. – Ты даже так и не разобрался с вопросом времени. Почему именно в семь? Откуда такая цифра? Божественное число или что? Может, это религиозный фанатик какой? С чего такая точность? И потом, знаешь, что меня еще смущает? – Боль в груди слегка отступила, и это позволило Орлову в полной мере сосредоточиться на обсуждаемой теме. – Убийца наверняка как-то наблюдает за Завладской. Не может он за ней не приглядывать, если это только не законченный идиот. А стало быть, он уже в курсе, что она обратилась к вам за помощью. Он должен знать, что Крячко сейчас в доме, должен знать о том, что делаешь ты. Хотя бы приблизительно, но должен... И это его нисколько не смущает.
– Что ты имеешь в виду? – Гуров насторожился.
– А ты подумай. Поставь себя на его место. Он так уверен в результате, что не суетится, не вносит в свои планы коррективы, ему наплевать на тебя и на Стаса. Почему? В этом что-то есть, Лева. Если это письмо, конечно, не чей-то дурацкий розыгрыш, как ты и предполагал с самого начала.
– Да, предполагал... – тихо произнес Гуров. Он загасил сигарету в пепельнице, скрестил руки на груди и задумался. – Но сейчас мне совсем так не кажется. Хотя... А ведь ты прав, Петя. Опять прав. Как всегда... Он уверен в себе, и то, что Крячко рядом с Завладской, его не волнует... – Полковник погрузился в ход собственных размышлений и разговаривал теперь не столько с собеседником, сколько с самим собой. – И цифра «семь»... Совершенно четко обозначенная цифра. Согласно его плану, все должно произойти ровно в девятнадцать ноль-ноль. Он будто установил часовой механизм, отсчитывающий... Петя! Черт возьми!
– Что? – Генерал дернулся от неожиданности.
Гуров стремительно вскочил на ноги и едва не задел при этом рукой чашку с остатками кофе.
– Часовой механизм, – повторил он. – Как же мы сразу не взяли в расчет эту версию. Сколько времени у нас осталось?
И он сам, и Орлов одновременно бросили взгляд на часы.
– Ровно час, – сказал генерал и уже поспешно добавил в спину заторопившегося к выходу из кабинета Гурову: – Держи меня в курсе, Лева.
Полковник только отмахнулся.
* * *Вторник. 18 часов 4 минуты
Рудерлинг приехал в условленное место раньше назначенного срока и, чтобы убить образовавшееся свободное время, прогулялся по Манежной площади. Обогнув площадь кругом, он вернулся к станции метро. Постояв несколько минут на месте и ожидая, как было условлено, что его окликнут, Рудерлинг вдруг понял, что стоит у другого выхода станции «Охотный Ряд». Ему пришлось проделать довольно приличный путь, прежде чем он вернулся в то место, где должна была на самом деле состояться встреча.
Последовав совету Вари, Рудерлинг отправился к месту назначения не на такси, а воспользовался услугами метрополитена. Погрузившись в толчею подземных переходов, он в очередной раз отметил для себя, что московская подземка чем-то напоминает ему Мюнхен его молодости. Рассказывая своим друзьям в Германии о поездках в Россию, Владимир называл Москву с ее толчеей и давками в метро непрекращающимся ни на час «Октоберфестом». По впечатлениям юности от традиционного для компании Рудерлинга посещения ежегодного баварского праздника пива, «Октоберфеста», Московский метрополитен в течение дня собирает не меньше людей со всего мира, чем Мюнхен за все время праздника. Воспоминания, в которые погрузился Рудерлинг во время поездки на метро, несколько улучшили его настроение, и, поднимаясь из подземного перехода на станции «Охотный Ряд», он почувствовал, что у него открылось так называемое «второе дыхание» и что неудачи предшествующего дня несколько отступили, а неприятный осадок почти бесследно растворился.
Звонивший ему на мобильник незнакомый человек не заставил себя долго ждать. Встретившись, мужчины обменялись рукопожатиями.
– Прошу меня простить, я немного заблудился, прогуливаясь по площади, – слегка виновато сказал Рудерлинг после приветствия.
– Что вы, не стоит извиняться, – доброжелательно откликнулся незнакомец. – Я уверен, что вам в Москве успели причинить гораздо больше неудобств. Вы не будете возражать, если я предложу вам небольшую прогулку по центру Москвы, а затем легкий ужин? У меня на примете есть парочка укромных местечек, где можно спокойно поговорить и вкусно перекусить. – Мужчина уверенно взял инициативу разговора в свои руки, и этот факт не остался без внимания со стороны Рудерлинга.
Однако недавние впечатления от поездки в метро и необычная для Рудерлинга погода – сильный снегопад – вполне располагали к дальнейшему праздному времяпрепровождению, а потому Владимир, особо не сопротивляясь, принял предложение своего нового знакомого.
Как вскоре выяснилось, мужчина оказался довольно хорошим рассказчиком. По крайней мере небольшая импровизированная экскурсия увлекла иностранного гостя и полностью отвлекла от событий, произошедших до этой незапланированной ранее встречи. Экскурсовод оказался эрудированным человеком, особенно в вопросах, касающихся архитектуры, и с неподдельным интересом рассказывал истории из жизни архитекторов, принимавших участие в тех или иных постройках в центре Москвы. Увлекаясь своим рассказом не меньше, чем с удовольствием слушающий его иностранец, он провел гостя по Манежной площади до Моховой улицы, а оттуда экскурсия продолжилась в сторону Библиотеки имени Ленина. Однако до самой библиотеки они не дошли. Далее, вдоль стен Кремля, они прошли назад до Манежной площади и дальше. Свернули в сторону Никольской. Проделав в общей сложности довольно приличный путь, в районе ГУМа, в Ветошном переулке, экскурсия завершилась, и экскурсовод достаточно быстро вышел из взятого на себя образа.
– Предлагаю остановиться здесь и все-таки поесть, – сказал он, показывая одной рукой на вход в здание ГУМа. – На третьем этаже есть очень приличное местечко, где вкусно кормят. Народу, правда, много, но в общем там довольно непринужденная обстановка. Называется это место «Сбарро». И там прекрасный кофе. Я очень люблю пить у них кофе.
