Елена Топильская - Ход с дамы пик
— Наталья Ивановна, а где он останавливался, приезжая из Москвы? В гостинице? Или где-то в семье?
— Ой, а я и не знаю, — задумчиво сказала Наталья Ивановна. — Я же ему не звонила, это он мне звонил всегда. В гости-то я к нему не ходила, вот и не знаю.
— Наталья Ивановна, скажите, а Рита могла встречаться с отцом так, что вы об этом не знали? — вступил Синцов. И я мысленно ему поаплодировала за этот вопрос.
Ритйна мама задумалась, и я поняла, что она ответит по-честному. До того как она задумалась, я боялась, что она может с ходу сказать «ни за что», просто потому, что ей это не приходило в голову. И Андрей тоже ждал, затаив дыхание. Все-таки это была версия, и ее нужно было проверить.
— Не думаю, — медленно сказала она после паузы. — И не потому, что я ничего об этом не знаю. Конечно, Ритка могла встретиться с отцом без моего ведома и могла ничего не говорить, просто чтобы меня не расстраивать. Только я бы почувствовала, что ее что-то тревожит. Или волнует. Не могла бы она спокойной оставаться. А она как раз такая безмятежная была в последнее время…
И Наталья Ивановна зарыдала. Андрей обнял ее за плечи. Я накапала корвалола, стоявшего на столе наготове. И пока считала капли, думала, стиснув зубы, что я очень хочу посмотреть в глаза тому, кто убил Риту Антоничеву. В его бессмысленные наркоманские глаза. Я очень хочу его поймать.
Так кончился четверг.
* * *В пятницу я проснулась в шесть утра. За полтора часа до звонка будильника. Сна не было ни в одном глазу. Лежа на спине и разглядывая потолок, я привычно стала перебирать в уме всех моих потерпевших: и старушку Цилю Шик, и художницу Базикову, и молодых девушек — Анжелу Погосян, Женю Черкасову и Риту Антоничеву, и маму трехлетнего сына Иванову. Зачем их убили? Во имя какой цели? У меня в практике был случай, когда некий урод влюбился в красивую молодую женщину, которая была замужем, счастлива в браке и воспитывала маленького сынишку. Этот псих ее преследовал изощреннейшими способами: подкарауливал на улице, прыгал на нее с крыши, лазил в окно, а когда она недвусмысленно дала ему от ворот поворот, стал расклеивать по институту, где она работала, листовки — мол, такая-то больна венерическими болезнями. Ей, несчастной, пришлось даже сходить в вендиспансер и предъявить коллективу справку, что она здорова. В итоге он явился к ней домой с охотничьим ружьем, хладнокровно застрелил ее, разворотив всю грудную клетку, а потом пошел в милицию и сказал, что она насылала на него порчу, и он вынужден был ее убить. А дальше — заключение психиатрической экспертизы о невменяемости субъекта, принудлечение, психбольница специального типа на несколько лет, а потом — снятие принудлечения и освобождение. И овдовевший муж потерпевшей, и осиротевший мальчик.
Только сослуживцы погибшей не поверили в его невменяемость. Они провели собственное расследование и писали во все инстанции, что злодей незадолго до убийства посещал Публичную библиотеку, где брал труды по психиатрии и даже делал в них пометки, а дома у него при обыске обнаружили тетради с выписками из учебников по психиатрии, и что комиссиям врачей он выдавал цитаты из этих выписок…
Но, вменяемым он был или нет, зациклен он был на одной женщине и целью имел если не овладеть ею, то ее извести. А тут? Шесть абсолютно разных женщин, сходства между ними никакого. На чем зациклен убийца? Не педофил, не геронтофил — есть такие, которые испытывают сексуальное влечение к старушкам…
Валяться я больше не могла и встала. На часах было двадцать минут седьмого. Если так пойдет и дальше, мне гарантировано психическое расстройство. Я, жуткая соня, стопроцентная сова, вскакиваю ни свет ни заря, не поспав и шести часов — это для меня невероятно. Если бы дома был Хрюндик, то я бы тихонько встала, приготовила завтрак и в семь часов пошла бы его будить. Мы провозились бы до полвосьмого, я бы сначала уговаривала его подниматься, целуя в теплую макушку, потом стала бы стаскивать с него одеяло и щекотать пятки…
Но Хрюндика не было, и я бесцельно бродила по квартире, потому что в такую рань мне некуда было идти. Прокуратура была закрыта, даже наш жаворонок шеф еще не открыл дверь своего кабинета, экспертные учреждения еще не начинали свою работу, и Синцов сладко спал на своем продавленном диване в кабинете.
Мне казалось, что спали все, весь мир, несмотря на такое славное утро, тихое и солнечное, и только я одна зачем-то вскочила и не знаю, чем себя занять. Такого вселенского одиночества я не испытывала еще никогда. И даже не сразу поняла, что происходит, когда тихо и деликатно звякнул телефон. И тут сердце у меня ухнуло вниз. За время работы
следователем я привыкла к тому, что звонки в шесть утра или в три часа ночи могут означать только одно: надо ехать на место происшествия. Неужели маньяк изменил своим правилам и стал убивать по пятницам? Нет, раз труп нашли только сейчас, значит, женщина, скорее всего, убита вчера. Вчера, пока я ездила по экспертизам и сидела у матери одной из потерпевших… Вчера, когда я считала, что у нас еще целые сутки в запасе и еще кусочек… Сердце бешено заколотилось, дрожащей рукой я сняла трубку.
— Алло, — тихо позвал знакомый голос. — Мария Сергеевна! Это Антон Старосельцев.
Я перевела дух.
— Господи, Антон, как вы меня напугали!
Старосельцев приглушенно засмеялся.
— Вам ли, следователю, бояться ранних звонков?
— А может, я спала, и вы своим звонком меня разбудили?
— Вряд ли. Трубку вы взяли сразу. И голос у вас не сонный. Не спится? Ждете субботы?
— Шутка неудачная, — хмуро ответила я.
— Мне тоже не спится, — посерьезнел Старосельцев. — Хотите, я приеду, и мы сходим куда-нибудь позавтракать?
— Приезжайте, — сказала я.
— Буду через пятнадцать минут, — заверил он и положил трубку.
Я лихорадочно начала собираться. Ровно через пятнадцать минут раздался звонок в дверь. Застегивая манжеты на блузке, я открыла. На лестничной площадке, чуть покачиваясь на носках, стоял журналист Старосельцев.
— Мария Сергеевна, — спросил он вкрадчиво, — а почему вы не спрашиваете, кто за дверью?
Я пожала плечами:
— Ну, мы же договаривались…
— Вы же следователь, неужели вы не владеете правилами безопасного поведения?
— Вы что, меня пугаете? — удивилась я.
— Да ну, нет, конечно, но вдруг за дверью враги, которые хотят воспрепятствовать следствию?
— И поэтому в полседьмого утра звонят следователю в дверь, ожидая, что он доверчиво откроет? Самое время, чтобы его расстрелять или похитить.
— А вы что думаете? Что в полседьмого утра преступник не может позвонить в дверь следователю?
— Надеюсь, вы не себя имеете в виду? — ехидно спросила я.
От неожиданности журналист перестал покачиваться и резко опустился на пятки.
— Вы готовы? — спросил он после паузы. — Если да, то прошу! — И он выставил руку крендельком, приглашая меня на выход. — Тут за углом есть чудесная круглосуточная едальня. Блинчики, салатики и все такое.
Но не тут-то было. За моей спиной зазвонил телефон. И вздрогнули мы оба. Я повернулась на каблуках и бросилась к телефону.
— Не спит прокуратурка? Это РУБОПчик беспокоит. — В трубке раздалось знакомое покашливание.
— Что случилось, Леня?!
— Чего это вы так перепугались? — Он засмеялся и закашлялся.
— Ну ты звонишь ни свет ни заря…
— Так пора работать! Вы еще что, в постели валяетесь?
— Нет, я уже давно на ногах.
— Ну-у, хоть к старости стали понимать, что к чему! Сейчас приеду.
— Леня, я собралась пойти позавтракать…
— Не понял! Что, деньги лишние завелись? Уже и чай заварить не в состоянии? Деньги лучше мне отдайте.
— Может, я не одна…
— Тем более, мужику надо кофе в постель подавать, а не в столовку волочить. В общем, я приеду и научу вас жить.
— Заодно и посмотришь, с кем я завтракаю, так? — язвительно сказала я. — Говори лучше, что случилось?
— Приеду — расскажу. — И он повесил трубку. Я повернулась к терпеливо ожидающему меня журналисту:
— Завтрак отменяется.
— Что, совсем? — Он казался разочарованным.
— Нет, просто придется попить чай у меня на кухне. Сейчас Кораблев приедет. Это оперативник из РУБОПа.
— А-а. — Журналист заметно повеселел.
А я побежала на кухню готовиться к приходу придирчивого Кораблева, который наверняка отметит, что коврик перед входной дверью недостаточно стерилен, а сама дверь в пыли, и вообще соль у меня не соленая, а сахар не сладкий. В рекордные сроки из подсобных продуктов я соорудила канапе со шпротами и свежим огурцом, перелила в молочник сливки из бумажного пакета и только что не стояла с крахмальной салфеткой наперевес, ожидая высокого гостя. Антон снял ботинки и пошел за мной, но в процесс приготовления завтрака не вмешивался, позволив себе только спросить, как моя нога, и выразить удовлетворение по поводу моего полного выздоровления.
