Александра Маринина - Закон трех отрицаний
Конечно, зачастую мы, люди, лукавим. Мы вполне допускаем, что и сможем, и вынесем, и сил хватит, но очень уж неохота… Муторно, надоело, скучно. Иногда мучительно. Иногда больно. Сознательное претерпевание страдания или неудобства мы рассматриваем как некую жертву, которую приносить, естественно, не хотим. И стремимся сделать так, чтобы жертву приносили другие. Пусть они, эти другие, меняются, пусть делают свое поведение более удобным и приемлемым для нас, пусть принимают наши взгляды и разделяют наши вкусы, тогда нам легче будет с ними сосуществовать. Пусть делятся с нами своими деньгами, свободным временем, способностями. Им, другим, принести жертву легче, чем нам, таким усталым и измученным.
Но должна же быть причина, по которой люди не рассчитывают сами на себя. У каждого – своя, потому что каждый человек проживает индивидуальную жизнь со своим индивидуальным опытом, и у каждого когда-то случается ситуация, которая напрочь отбивает у него желание справляться собственными силами с тремя самыми часто встречающимися врагами: необходимостью преодолевать страх, ждать и терпеть.
А может быть, все дело в том, как взрослые люди обращаются с детьми? Маленький человечек по каждому поводу говорит: я сам, а взрослые по каждому поводу объясняют ему, что сам он не справится, что без помощи ему не обойтись. Детская душа стремится к тому, чтобы человечек научился использовать свои возможности, взрослая же душа стремится, порой неосознанно, сформировать у ребенка чувство зависимости от старших, в основном – от родителей. Без нас ты ничего не сможешь, без нас ты пропадешь, кто удержит тебя от неосмотрительных поступков и неправильных решений, кто защитит тебя от опасности, мы для тебя – все, ты без нас – ничто. В конце концов взрослые заражают детей своей идеологией, и вот результат.
Конечно, не все так просто и прямолинейно. Есть два полюса. На одном из них понимание того, что помогать другим – это хорошо и похвально, а попросить о помощи не зазорно и не стыдно. На другом же полюсе – вера в то, что человек может невероятно много и его душевные силы и возможности поистине безграничны. Просить о помощи можно и нужно, когда исчерпан собственный ресурс, но ведь большинство людей к нему даже и не обращаются, заранее полагая, что его и вовсе нет и нужно воспользоваться чужим ресурсом, материальным, физическим или духовным. У кого-то из писателей, кажется, у Коэльо, Настя нашла замечательную фразу о том, что у каждого человека есть все, что ему нужно. Вспомнив эти слова, она пришла к заключению, что настоящая мудрость состоит в том, чтобы это правильно понимать. У каждого человека есть ресурс, вполне достаточный, чтобы удовлетворить все его потребности и желания. Другое дело, что люди частенько не понимают, каковы их истинные потребности, и придумывают себе бог знает что, ориентируясь не на реалии, а на моду, мнение и образ жизни окружающих, господствующую идеологию. Вот есть у других модная тряпка – и я хочу такую же. Зачем она тебе? Тебе что, нечего носить? Ты ходишь в рванье и мерзнешь? Нет. Так зачем? Потому что есть господствующий в умах постулат: человек должен быть одет по моде. Но постулат этот, равно как и моду, придумали для того, чтобы люди покупали больше одежды, не дожидаясь, пока уже имеющаяся придет в негодность. Это все навязано нам умышленно, чтобы делать деньги на предметах потребления, заставляя нас раскошеливаться на совершенно, в сущности, ненужные нам вещи. Это же так просто! А мы, как ослы за морковкой, идем за хитрыми производителями, позволяя себя обирать и сетуя на то, что нет денег.
Мудрость состоит в том, чтобы уметь отделять истинные потребности от навязанных кем-то. У каждого человека есть потребность любить, и каждый может эту потребность реализовать. Но навязанное нам мнение говорит о том, что любовь должна быть взаимной, иначе это стыдно и как-то глупо и унизительно, и в тех случаях, когда взаимности нет, начинаются страдания… У каждого человека есть потребность быть любимым, и нет на свете человека, которого никто не любил бы, но опять же извне нам навязали представление о том, что если тебя любит принц или королева, то ты – замечательный, а если тебя любит ничем не выдающийся человек с ничем не примечательной внешностью, то такой любовью можно пренебречь, ибо она к твоему имиджу и твоей самооценке плюсов не добавляет. Такая любовь – это все равно что никакая. Если меня не любят самые лучшие и самые яркие, это все равно что меня не любит никто. И снова страдания.
Вот такие мысли занимали голову Насти Каменской, отвлекая ее от столь долгожданного отдыха с книгой в руках. И теперь ей казалось, что она, пожалуй, готова к разговору с Дюжиным.
* * *Дюжин приехал, как и обещал, через полтора часа. Сразу же включил водонагреватель и, пока Настя отогревалась в горячей ванне, наколол дров и развел огонь в камине.
– Теперь можно жить, – радостно заявила она, появляясь в гостиной, красная и распаренная. – Только непонятно, что я буду ночью делать, камин же погаснет, и комната быстро остынет.
– Возьми еще пару одеял, наверху есть. Тебе осталось всего одну ночь промучиться, к завтрашнему дню аварию устранят, я звонил, узнавал, – успокоил ее Павел. – А до вечера поживешь с камином, я много дров принес, должно хватить.
– Ты надолго приехал?
– А что? Ты хочешь, чтобы я побыстрее убрался отсюда? У тебя назначено тайное свидание? – ехидно спросил он.
– Да ну тебя! – расхохоталась Настя. – Какие могут быть свидания с такой ногой? Я поговорить с тобой хотела. Как раз о моей хромой конечности.
– Тогда с тебя обед, – моментально отреагировал Дюжин.
– Что ты, Паша, – испугалась она. – У меня только замороженные полуфабрикаты, я же для себя не готовлю.
– М-да, по сравнению с поросенком это, конечно, слабовато, – он укоризненно покачал головой. – Ну да ладно, буду есть, что дают. На месте Чистякова я бы с тобой давно уже развелся.
– Я думаю, – со смехом ответила Настя, – что на месте Чистякова ты на мне даже и не женился бы.
Она вынула из морозильника пакет с китайской смесью, состоящей из риса, креветок и уймы каких-то овощей, высыпала содержимое в стеклянную кастрюлю, налила немножко воды и поставила в микроволновку. Такую смесь Настя покупала уже несколько раз, и ей казалось, что это довольно вкусно. Хотя Паша, возможно, с такой оценкой и не согласится.
Дюжин, однако, мужественно съел все, что было на тарелке, хотя по его лицу было видно, что безумного наслаждения он отнюдь не испытывал. Пока они обедали, комната заметно прогрелась, и Настя даже рискнула снять куртку и накинуть себе на плечи.
– Паша, мне кажется, я поняла, почему нога так долго не восстанавливается, – начала она. – Честно признаться, я не очень-то верила в то, что ты мне сказал тогда, в госпитале.
– Это насчет чего?
– Насчет того, что если нога так долго болит, причем левая, это означает, что я иду не по тому пути в выстраивании своих отношений с каким-то мужчиной. Я тебя правильно поняла?
– Правильно. Вообще-то это не совсем так…
– Ну вот, – рассердилась Настя, – начинается.
– Да погоди ты, – Павел улыбнулся. – Ты дослушай до конца. Ноги – это символ пути, по которому ты идешь. Если болят обе ноги, и правая, и левая, то это может быть связано, например, с тем, что ты в своей жизни что-то сделала не так, то есть пошла не по тому пути, и подсознательно раскаиваешься в этом. Выбрала не ту работу, не то образование, не тот город, не того мужа и так далее. Понимаешь? А если болит только одна нога, то нужно думать о пути, по которому ты пошла во взаимоотношениях, соответственно, с мужчиной, если нога левая, или с женщиной, если правая. Поскольку у тебя проблемы именно с левой ногой, я и сказал тебе о проблемах с мужчиной.
– Ну хорошо, я поняла, что неправильно строю свои отношения с начальником, и поэтому мне не хочется ходить на работу. Так может быть?
– Конечно. Это, кстати, очень часто бывает.
– То есть я не одинока, – усмехнулась Настя. – Это успокаивает. И что мне дальше делать?
– Работать с этим, – произнес Дюжин совершенно непонятную фразу. – Работать упорно, долго и терпеливо.
– Как именно?
– Ты мне сначала скажи, после того, как ты это поняла, что-нибудь произошло?
– Ну… Вроде бы нога стала меньше болеть, но ведь я тренируюсь, и массаж мне делают, и физиопроцедуры. И вообще ей пора уже начать выздоравливать, вот она и выздоравливает.
– Ясно. Иными словами, ты следствие с причиной пока не связываешь. Ты полагаешь, что понимание проблемы ничем тебе не помогло.
– Нет, Паша, – возразила она, – я просто не знаю этого точно. Откуда я могу знать, почему нога меньше болит?
– Не можешь, – согласился он. – Но поверь мне на слово, если ты не отработаешь свою проблему, нога будет болеть еще очень долго, потом, может быть, на какое-то время утихнет, а потом снова взбрыкнет. Одним словом, если ты сама с собой не разберешься, ты будешь иметь головную боль со своей ногой до конца жизни. Веришь?
