Алексей Макеев - Потерянный родственник
Наружу он так и не показывался, но, как предположил Гуров, наверняка держал Тягунову на мушке – такой страх, какой она сейчас испытывала, мог быть вызван только очень материальными причинами. Гуров подумал, что стоит сделать вид, что он сражен доводами "газовика", и сказал:
– Так надо же объяснять нормально! Для чего я тут стою тогда? И вообще, закрывать этот магазин надо, однозначно! Один бардак!
Он пренебрежительно махнул рукой, полуобернулся и сделал вид, будто собирается направиться к выходу.
– Запри за ним! – прошипел из подсобки нетерпеливый голос.
Тягунова встрепенулась и, спотыкаясь, послушно шагнула в сторону. И тут же была молниеносно подхвачена Крячко, который сгреб ее одной рукой и, прикрывая своим крепким телом, спрятал за дверью. Виктория Павловна вскрикнула от неожиданности и, кажется, почти потеряла сознание.
Внезапного исчезновения заложницы человек в подсобке уже не выдержал. Вряд ли он успел сориентироваться в ситуации – скорее всего, он решил, что женщина решила сама от него спрятаться. Уже не скрываясь, он прыгнул через порог и, наставив на Гурова короткоствольный автомат, завизжал, брызгая слюной:
– На пол, сучок! Быстро на пол! Мозги вышибу!
Человек с автоматом был черноволос, смугловат и говорил с едва заметным акцентом, который в принципе можно было принять за индивидуальную особенность речи. Гуров уже не сомневался, что теперь они снова играют все в ту же игру. Только теперь правила ее немного изменились.
Он упал на пол и трижды выстрелил сквозь прилавок туда, где должны были находиться ноги бандита. Сквозь грохот выстрелов он услышал крик боли и тут же опять вскочил на ноги.
Оказалось, что больно бандиту сделал не он, а Крячко, – поза Стаса недвусмысленно указывала на то, что он только что врезал сопернику рукояткой пистолета по затылку. А тот, закатив глаза и роняя из обессилевшей руки автомат, уже падал на затоптанный грязными подошвами пол.
Крячко при этом разрывался на два фронта, потому что на руках у него была бесчувственная Виктория Павловна, которую приходилось искусственно поддерживать в вертикальном положении, иначе бы она немедленно присоединилась к поверженному налетчику, чего Стасу, видимо, очень не хотелось.
Гуров бросился вперед, чтобы надеть на бандита наручники, и в этот момент из подсобки начали беспорядочно стрелять. Оружие было с глушителем, и Гуров скорее его почувствовал, чем услышал. И еще он увидел мечущуюся в соседней комнате тень. Второй налетчик пытался, кажется, открыть дверь во двор, которую сам перед этим и запер, но от волнения у него ничего не получалось.
Отпрянув к стене, Гуров тоже несколько раз выстрелил в ответ. Он стрелял не на поражение, а просто чтобы отвлечь на себя внимание противника. Крячко снова понял его без единого слова. Он все-таки оставил Викторию Павловну на произвол судьбы и, по-ковбойски перекатившись через порог в подсобку, внес свою лепту в общую перестрелку. У бандита как раз кончилась обойма, и Крячко практически беспрепятственно влепил ему пулю в правое колено.
Гуров услышал душераздирающий крик, а потом грохот падающего тела – вернее, двух падающих тел – и удовлетворенный голос Крячко, приговаривающий:
– Спокойно, мужик! Спокойно! Меньше движений! А то ведь я и покалечить могу ненароком… У нас с этим запросто!
Поняв, что Стасу помощь уже не требуется, Гуров перепрыгнул через прилавок и надел на первого бандита наручники. Виктория Павловна лежала в глубоком обмороке. Гуров слегка пошлепал ее по щекам, но, не добившись результата, распрямился и вошел в подсобку.
Пол в соседней комнате был перемазан кровью и мукой из простреленных пакетов. Крячко, тоже весь в муке и в крови, сидел на полу и слегка дрожащими руками прикуривал сигарету. Он посмотрел на Гурова веселыми глазами и сказал:
– На ловца и зверь бежит! А здорово лопухнулись ребята! Заигрались. Главное, обоих живыми взяли!
– Ты сам-то живой? – спросил Гуров. – Почему в крови?
– Это вот его кровь, – отмахнулся Крячко. – Повозились с ним маленько. Здоровый лось! Хоть я ему и ногу чуть не отстрелил, а он все дергался, силу свою показывал… Ничего, теперь вон лежит как миленький…
"Здоровый лось" действительно лежал, не двигаясь, уткнувшись щекой в пол, и только посверкивал на Гурова злым глазом. Запястья были скованы у него за спиной наручниками.
– Второй-то дышит? – добродушно поинтересовался Крячко. – А то я его от души по черепу приложил.
– Ты у нас просто победитель великанов сегодня, – рассеянно сказал Гуров. – Вот только хозяйка у нас без чувств. Как бы чего не вышло. Нужно "Скорую" вызвать.
– Без "Скорой" справимся! – сказал Крячко, резво вскакивая. – Я женщин в чувство умею приводить.
Он убежал в соседнюю комнату.
– Входную дверь запри! – крикнул ему вслед Гуров.
Все произошло так неожиданно, что столь необходимую вещь не смогли сделать сразу ни бандиты, ни они сами. На их счастье, никто из покупателей в эти минуты не заглянул в булочную.
– Итак, магазин все-таки закрыт по техническим причинам, – пробормотал под нос Гуров и остановился над раненым.
Тот слабо пошевелился и посмотрел на Гурова с ненавистью. Если бы не нога и не наручники, он бы наверняка разорвал Гурова на мелкие кусочки.
– Как там Аслан поживает? – спросил Гуров. – Не очень? Ну, дальше еще хуже будет.
– Какой еще Аслан? – неразборчиво пробормотал бандит. – Не знаю такого.
– А Перфилова? – спросил Гуров. – Тоже не знаешь… А сюда ты за хлебом зашел? Зашел за хлебом, а получил пулю. Бывает же такое! Расскажешь – не поверят.
– Кассу взять хотели, – угрюмо буркнул бандит.
– Серьезно? – удивился Гуров. – Это как же расценивать – как добровольное и чистосердечное? Ну ты меня просто радуешь! Такой сознательный бандит попался! Только сомнения меня берут. Такие крутые ребята, а берут кассу в паршивой булочной, да еще с утра. Не верится что-то. Или вы такие тупые от рождения, или ты мне мозги пудришь. Мне почему-то последнее более вероятным представляется. Зачем на самом деле приходили-то?
– Кассу брать, – тупо повторил бандит.
– У тебя вроде нога пострадала, а такое впечатление, что голова, – заметил Гуров. – Кстати, о голове… Ты вот о чем подумай – мы сейчас здесь одни, никому ни о чем пока не сообщали. Все в наших руках, понимаешь?
– Нет, – сказал бандит, невольно заинтересовываясь. Ему показалось, что Гуров хочет предложить сделку.
– Как тебе понравится, если мы доложим начальству, что при перестрелке один налетчик погиб? – спросил Гуров. – Ты напал на сотрудников милиции. Мы вполне могли пристрелить тебя на месте. Пуля, она ведь дура. Летела в ногу, а попала в голову.
– Замочить меня хотите? – спросил бандит. – Не имеете права.
– Пока имеем, – сказал Гуров. – Молчащий ты нам вообще без надобности. Чем меньше вашего брата топчет землю, тем она чище. У нас еще один такой есть. Вот мы его и оставим на развод. Не захочет последовать твоему героическому примеру – заговорит!
Раненый напряженно засопел и, задирая голову так, что на шее разом вздулись все жилы, с беспокойством следил за Гуровым. Вернее, за его руками, потому что Гуров неторопливо и аккуратно извлек в этот момент из пистолета пустой магазин и с эффектным щелчком вставил новый. Затем он передернул затвор и многозначительно посмотрел бандиту в глаза.
– Может, последнее желание имеется? – спросил он. – Не стесняйся. В пределах разумного… Я вот знаю, что ты фотографией интересуешься. Могу показать тебе напоследок, за чем вы охотились. Уйдешь на тот свет с чувством выполненного долга…
– Ладно, мент, твоя взяла! – с подобострастием сказал вдруг раненый. – За фотоаппаратом мы приходили. Аслан посылал. Я все расскажу. Только так сделайте, чтобы он меня не достал. Защита свидетеля должна быть, правильно?
– Быстро ты правильным стал, – усмехнулся Гуров. – Исправляешься на глазах. Придется пойти тебе навстречу. Только все ты расскажешь в прокуратуре. Или в ФСБ. Это где уж тебя пожелают допросить. А мне ты сейчас только три вещи скажи. Во-первых, кто убил в Сокольниках женщину утром семнадцатого сентября? Во-вторых, где сейчас Перфилов? И в-третьих, где подвал, около которого Аслана сняли? Отвечай быстро и четко, чтобы я не нервничал с оружием в руках…
– Бабу-то? – неохотно переспросил бандит. – Бабу Вачик замочил. Он с Асланом сейчас. У него коронка – он ладонью убивает. С одного удара. При каждом удобном случае тренируется. Мясник настоящий!
– Ты от эмоций пока воздержись, – посоветовал Гуров. – Все равно в искренность твоих чувств не очень верится. Где Перфилов?
– Этот лох, что ли? – презрительно сказал раненый. – Аслан его за городом прячет. Полсотни километров к северу от Москвы. По Дмитровскому шоссе. Там развилка. Ее вы сразу узнаете – там баба в красном платье нарисована и чего-то такое про шампунь написано… Типа "вы этого достойны". Дорога через лес идет, а за лесом – недостроенный цех какой-то. Корпуса бетонные, трубы… Его там в подвале заперли. Аслан себе в голову вбил, что этот лох – сотрудник ФСБ. Кретин! От этого Перфилова за версту лохом разит! Щелкнул Аслана на свою голову, фотограф…
