Николай Леонов - Смерть в прямом эфире
Бестаев в зеркало заднего вида заметил, что водитель улыбается.
— Ладно, ладно, остынь, — сменил тон Иван Иванович. — Приехали уже.
Они свернули с Ленинградки на Беговую, миновали Боткинскую больницу, встали во дворе. Спустившись по щербатым ступенькам в подвал, примолкнувший гонец позвонил в одну из дверей. Она открылась, здоровенный парень в пятнистой униформе пропустил их в довольно замусоренное, плохо освещенное помещение. Пройдя еще одну дверь, они оказались в просторной, хорошо обставленной комнате, судя по всему, кабинете.
За письменным столом сидел мужчина лет сорока, без пиджака, но в белой рубашке и при галстуке, и разговаривал по телефону. Хозяин махнул на охранников рукой, Сергею указал на кресло, выслушал абонента и положил трубку.
— Ну, здравствуй, Серега. — Хозяин растянул тонкие губы в улыбке, смотрел оценивающе, будто решая, покупать или не покупать. — Имя свое я тебе не назову, зови хозяин, я к этому привык. Так вот ты какой, Серега Бестаев, наслышан о тебе, наслышан. Ты меня знаешь?
— Здравствуйте, хозяин, — ответил Сергей, чувствуя себя под внимательным взглядом неловко и думая о том, что представлял себе Волоха совсем иным. Не таким чистым и аккуратно одетым и лицом попроще.
— А догадываешься, кто я? — спросил Волох.
— Если и догадываюсь, так не скажу, — нагло ответил Сергей.
Лицом Волох сапожнику не нравился. На первый взгляд лицо было вполне нормальным, все положенные части на месте и правильной формы, а приглядеться, так противная морда, злая. Бестаев сообразил — дело в глазах: бесцветные, ничего не выражающие, они напоминали глаза слепого.
— Нахальный ты малый, смелый слишком, — сказал Волох, подвигая к себе поднос с бутылками. — Выпьешь чего?
— Не смелый я, а слегка напуганный. Ваш гонец меня в машине стращал, теперь вы говорите странно. Куда привезли, не пойму, чего от меня хотят, не знаю. А насчет выпить, так водочки.
— Врешь ты много. — Волох налил полстакана водки, подвинул Бестаеву. — И кто я, ты догадываешься, и зачем привезли, знаешь. Я не люблю, когда мне врут.
Бестаев выпил водку, отметил, что хорошая, утерся ладонью, ответил:
— Никто не любит. Вы меня звали, привезли, значит, зачем-то я нужен. Я за собой никакой вины не знаю, на вопросы отвечу честно. Мне ваш подвал, железные двери, охрана на нервы действуют.
— Если правду ответишь, заработаешь, врать начнешь — пожалеешь.
Бестаев уже жалел, что согласился на предложение Гурова, и сейчас впервые испугался. Убьют, закопают, никто концов не найдет. Если убьют, какая ему разница, найдут концы или не найдут.
Волох увидел в лице парня страх, и это бандиту понравилось.
— Меня интересует мужик, что заходил к твоему хозяину на прошлой неделе. Митька ради гостя работу прервал, в кабинет завел. Толковали они недолго, гость уехал на какой-то иномарке. Никто такую машину не знает.
— Помню, и мужика помню. Я его до этого однажды видел, — легко ответил Сергей.
По тому, как облегченно вздохнул Бестаев, хозяин понял — парень говорит правду.
— Раньше видел, то хорошо, — сказал Волох, — но об этом позже. Сейчас скажи, зачем он к Митьке приезжал.
— Точно не скажу, разговор велся без меня. Позже Дмитрий Степанович у меня смехом спросил, мол, нет ли у меня какого банка завалящего. Я понял, что разговор о больших деньгах шел. Не уверен, но кажется мне, что гость к Дмитрию Степановичу приходил из его далекого прошлого. Вроде он баксы хозяину предлагал в обмен на рубли, но хозяин отказался, а спустя сутки при мне буркнул, мол, было время, имелись и миллионы, так молодость проходит.
Волоха словно черт в бок толкнул, бандит прозрел. Ведь Митька долгие годы держал воровской "общак", а это миллионы еще старых денег. Так вот почему "иностранец" пришел к сапожнику, думал, деньги еще у Митьки и можно обмен совершить. Как же Волох раньше не догадался? Теперь все сходится, и гость в мастерской появился отнюдь не случайно, он, верно, из семидесятых годов. Видно, с братвой давно завязал, свой бизнес имеет, понадобились срочно рубли, человек Митьку и вспомнил.
Волох налил еще водки, пить не стал, лишь пригубил, спросил:
— Как же мне вашего гостя найти? Ты говорил, раньше его видел. Расскажи.
— Я же на Тверской живу, — начал Бестаев. — Дело этой весной случилось. Договорился я с одной девахой у телеграфа встретиться, будет дождь, так в зале, у окошек до востребования. Ну, пришел, жду. Я на того мужика внимание обратил, так как к окошкам все иногородние стоят, а тут явный иностранец. Думаю, чего занесло? Тебе в офисе сидеть, факсы-шмаксы получать, а ты не на своем месте толчешься. Делать-то нечего, я подошел, любопытства ради. Он наклонился к окошку, документ не протягивает, на чистом русском здоровается и спрашивает, нет ли для него письма. Девица ему ответила, не слышал чего, он отошел, видно недоволен. Вот и все, потому и запомнил.
Волох кивнул. История простая, внушает доверие, и сапожник бояться перестал, водки выпил, успокоился.
Волох вынул из стола толстую пачку сто тысячных, перетянутую резинкой, положил перед Бестаевым.
— Еще столько же, если ты мне мужика найти поможешь.
Серега был до денег не жадный, но пачку взял быстро, чутье подсказало — надо свой интерес Волоху показать.
— Митьке скажись больным и давай к тому окошку. Если человек там почту получает, может, и объявится.
— Через месяц, — обнаглев, ответил Сергей.
Волох посмотрел на парня своими бельмами и покачал головой.
— Месяца у тебя нет. Его надо разыскать быстрее. — Вроде — и слова его были самые простые и голос обыкновенный, но увидел Бестаев внезапно, будто в кино, свежевырытую яму у дерева, и пара лопат торчит, даже запах сырости почувствовал.
— Я тебе в помощь двух ребят дам. Коли тебе повезет и гость твой на почте появится, ты случайную встречу изобрази. Он не поверит, то его дело. Скажи, Митька передумал, нашел солидного партнера. Уж как ты его уговоришь — твой вопрос, но силой мужика брать нельзя. Место не подходящее, и дело не такое. Договорились?
— Я там готов как памятник стоять, только ежели он не придет, моей вины в том нет, — ответил Сергей.
— Иди, иди, там поглядим, — Волох кивнул, хотел добавить, мол, бегать от меня не надо, долго умирать будешь. Промолчал, решил парня не пугать.
Котов из машины позвонил Гурову.
— Бестаев уже сорок минут в подвале. Нам вдвоем тот подвал не взять, здесь бригада ОМОНа нужна.
— Ждите, — Гуров положил трубку, с тоской подумал: неужели Сережка засветился и пропал, а я, старый дурак, еще одного покойника на себя повесил?
Но вскоре Бестаев вскарабкался по крутой лестнице, сел в ту же "Волгу" и уехал. Он походил на пьяного, но сопровождающий мужик парня вежливо поддержал, помог сесть в машину. Привезли Сергея на Тверскую, он купил в магазине бутылку, побрел домой.
— Видно, выпил, сейчас нервы отказали, — сказал Нестеренко. — До квартиры-то доберется?
"Волга" ушла, но оперативники поостереглись входить в подъезд, позвонили Гурову.
— Ждите, — снова сказал сыщик, — я вам перезвоню.
Сергей ввалился в квартиру, упал на диван, долго открывал виски. Справившись с просто отвинчивающейся пробкой, глотнул из горлышка. Зазвонил телефон. Бестаев поднялся, упал, снова поднялся и снял трубку.
— Знаю, что все в порядке, — услышал Сергей спокойный голос Гурова. — Не пей, прими контрастный душ.
— Тебя бы туда, падла ментовская, — Бестаев неожиданно заплакал. Он не всхлипывал, слезы бежали по щекам, и он подхватывал их языком.
Грек встретился с милицейским майором, который второй год получал деньги от Волоха. Майор служил третий десяток лет, был совсем не плохим ментом и лет пятнадцать абсолютно честным человеком. Он служил не рьяно, как говорится, пупок не рвал, но обязанности выполнял добросовестно. Начинал он участковым, люди в районе его знали, относились с симпатией, насколько она возможна между обывателем и ментом. Выпивал, но знал меру, жену любил, время от времени сворачивал налево, но ненадолго. Дочь уже вышла замуж, и майор собирался стать дедом, когда случилась беда. Выпив на квартире у любовницы, он заснул, проснулся без пистолета и удостоверения.
— Да, майор, дела у тебя хреновые, — сказал известный в районе вор, недавно вернувшийся из зоны. — Можно помочь, но ты мужик взрослый, знаешь — просто так даже воробьи не чирикают.
Вербовку провели прямолинейно, без угроз, по принципу бартера: ты — нам, мы — тебе. И разбежались. Майор получил свой пистолет и удостоверение, помог человеку не уйти в зону. Казалось, все кончилось благополучно, но тут в районе появился серьезный авторитет. Узнав о случившемся, он вынес приговор: так дела не делаются, по этой узкоколейке движение лишь одностороннее.
Так майор стал платным агентом, а когда власть в районе захватил Волох, майор получил персональный оклад и "Жигули", познакомился с Греком.
