Хлеб насущный - Эван Хантер
«Что за банк?»
«Первый банк» на Калвер-авеню, в трёх кварталах от их офиса. Я позвонил около четырёх часов, должно быть. Они закрывают двери в три, знаешь ли, но продолжают работать внутри до пяти, иногда до шести часов. Я поговорил с менеджером, парнем по имени Фред Эпштейн, и он сказал мне, что у «Даймондбэк девелопмент» есть расчётный счёт, а также депозитная ячейка. Я спросил его, могу ли я заглянуть в ячейку, и он сказал, что без судебного ордера нет, - в наше время даже для перерыва на кофе нужен чёртов судебный ордер. Так что я выбежал из офиса, поехал в центр города, попросил муниципального судью выписать мне ордер, снова приехал в центр около пяти, порылся в ячейке, и знаешь что?»
«Что?», - сказал Карелла.
«В коробке почти восемьсот тысяч наличными. Неплохая сумма для трёх обнаглевших девелоперов, которые начали свой бизнес с пяти тысяч девятисот семидесяти пяти долларов, не находишь?»
«Думаю, да.»
«И кто, не забывай, уже выложил около сотни тысяч, покупая здания и заставляя архитекторов делать для них чертежи. Не говоря уже о том, во сколько обошёлся один ремонт. Откуда взялись все эти деньги, Карелла?»
«Я не знаю», - сказал Карелла.
«Я тоже».
«Ты рассказал всё это Хоузу?»
«Я знал это, когда звонил ему, но, прежде чем вводить его в курс дела, я хотел проверить ещё кое-что.»
«Что именно?»
«Третий парень в «Даймондбэк девелопмент». Оскар Хеммингс. Казначей.»
«Тебе удалось найти его?»
«Да, он живёт в том здании на Сент-Себастьян, которое отремонтировала «Даймондбэк девелопмент». Я планирую заглянуть к нему завтра. Я уже проверил в бюро идентификации, у него нет приводов. У Уорти, кстати, тоже. Вот Чейз - это другая история. Он попался пять лет назад за кражу со взломом, был приговорён к десяти годам в Каслвью, вышел по условно-досрочному освобождению через три с половиной.»
«Когда это было?»
«Когда его выпустили? В ноябре будет два года.»
«У ФБР есть что-нибудь на кого-нибудь из них?»
«Запрос уже отправил», - сказал Олли. «Скоро я получу известия.»
«Ты многое успел, Олли», - сказал Карелла. Ему не нравился Олли, но он не пытался скрыть своего восхищения тем, что Олли успел сделать за несколько часов. Именно это он и пытался объяснить Хоузу. Толстяк Олли Уикс был ужасным человеком, но во многих отношениях хорошим полицейским. Отбросить его следственные инстинкты и дотошное выискивание фактов было бы равносильно тому, чтобы выплеснуть ребёнка вместе с водой. И всё же работать с ним было неприятно. Так что же делать? Говоря по совести, что делать? Относиться к нему как к компьютеру, извергающему информацию, тем самым обесчеловечивая его и совершая то самое преступление, которое так оскорбило его? Олли Уикс был проблемой. Более того, Карелла подозревал, что это проблема без решения. Он был тем, кем был. Невозможно было отвести его в сторону и спокойно объяснить ему жизненные факты. «Олли, малыш, это некрасиво, эти вещи, которые ты говоришь. Некоторые люди могут счесть их оскорбительными, понимаешь, Олли?» Как объяснить крокодилу, что нехорошо есть других животных? «Это в моей природе», - ответит он. «Вот почему Бог дал мне такие острые зубы.» Одному Богу известно, почему он дал Олли Уиксу такие острые зубы, но Карелла не знал, что с ними делать, кроме как выбить их из его пасти.
«Ты чертовски прав, я был занят кое-чем», - сказал Олли и усмехнулся, добавив скромность ко всем своим прочим достоинствам.
Оба мужчины услышали голоса в коридоре снаружи и повернулись к решётчатым перилам. В помещение отдела входил Хоуз, за ним следовал Киссман с магнитофоном в руках. Киссман выглядел старше, чем Карелла его помнил. Он вдруг подумал, не кажется ли он Киссману таким же.
«Привет, Алан», - сказал он.
«Мартин», - сказал Киссман.
«Мартин, Мартин, точно», - сказал Карелла и кивнул. Он устал, в его голове было слишком много цифр. Деньги, деньги, деньги - в криминальном бизнесе всегда всё сводилось к любви к деньгам. «Это Олли Уикс из 83-го участка. Мартин Киссман, отдел по борьбе с наркотиками.»
Мужчины коротко пожали друг другу руки и переглянулись, словно рекламные менеджеры, размышляющие о том, будут ли они работать вместе над одним и тем же проектом.
«Где девушка?», - спросил Олли, внезапно осознав, что Хоуз отправился за Элизабет Бенджамин, а вернулся с полицейским из отдела по борьбе с наркотиками.
«В больнице Даймондбэк», - сказал Хоуз.
«С двумя сломанными ногами, несколькими сломанными рёбрами и сломанной челюстью», - сказал Киссман.
«Почему ты не позвонил мне?», - обиженно обратился Олли к Хоузу.
«Всё произошло слишком быстро», - ответил Хоуз. «Но у Киссмана есть запись того, что происходило в квартире…»
«Кассета?», - сказал Олли. Он был крайне озадачен. Он моргнул глазами и потянулся за носовым платком. Вытерев лоб, он сказал: «Я не понимаю, что здесь происходит», - что было совершенно верно.
Хоуз объяснял ему, пока Киссман настраивал диктофон. Затем все четверо сели на стулья с прямыми спинками вокруг стола, и Киссман нажал кнопку проигрывания записи. Запись началась с фрагмента, который был записан ранее в тот же день:
«Его вещи уже осматривали. Уже четыре раза. Свиньи входили и выходили из этого места, как будто это станция метро.»
«Кто это?», - прошептал Олли.
«Девушка», - прошептал Хоуз в ответ.
«Полиция уже была здесь?»
«Нет, пока мы были дома.»
«Тогда откуда вы знаете, что они были здесь?»
«Кто этот парень?», - спросил Олли.
«Я», - сказал Хоуз.
«Ты?», - сказал Олли, ещё больше смутившись.
«Чарли расставил для них ловушки. Свиньи не очень умны, знаете ли. Чарли нашёл этих жучков…»
«Вы можете промотать запись вперёд?», - спросил Хоуз.
«…через десять минут после того, как они их установили.»
Киссман остановил проигрывание, затем нажал кнопку перемотки, наблюдая за счётчиком записанной плёнки, нажал кнопку стоп и снова нажал кнопку проигрывания. На этот раз он был ближе к цели:
«…лучше приехать побыстрее. В квартире. Я сделала то, что вы сказали, и осталась здесь. А теперь они пришли за мной. Те, кто убил Чарли. Они снаружи, на пожарной лестнице. Они ворвутся сюда, как только наберутся решимости.»
Раздался звук бьющегося стекла, и наконец на плёнке появились три, возможно, четыре разных голоса:
«Отойди от телефона!»
«Держи, смотри!»
«Она…»
«Она у меня!»
Элизабет закричала. На плёнке раздался щелчок - вероятно, телефонную трубку
