Андрей Лариков - Проклятая группа. И последние станут первыми
Благодаря лучикам света, сочащимися в подвал из слуховых окон, здесь было почти светло. Абдрашитов направился к противоположной стене. Споткнувшись обо что-то, едва не рухнул. Машинально выставил обе руки перед собой. Полотенце упало на грязный, никогда не убиравшийся пол подвала. Матерясь, Абдрашитов кое-как вывернул его другой стороной наружу и опять прижал к горлу.
Одно из окон было прикрыто лишь фанерой. Абдрашитов дернул ее на себя. Фанера с треском отошла. Абдрашитов выглянул из окна и понял, что он добился своего. Перед ним был пустынный тротуар, а в 10 метрах впереди по дороге ехали, ни о чем не подозревая, резвые машины.
Нет, мусора, мы еще повоюем!
Выползающего из подвала типа в грязной одежде с пятнами крови и красной от крови тряпкой, обмотанной вокруг шеи, не видел никто. Пошатываясь, держа полотенце у раны правой рукой и периодически проверяя пистолет за поясом левой, Абдрашитов поковылял к проезжей части.
И снова ему повезло. Когда он вскинул руку, голосуя у обочины, перед ним почти сразу тормознуло такси. Водитель, с изумлением глядя на незнакомца, выдохнул:
— Парень, что с тобой такое?!
— В больницу, — прохрипел Абдрашитов, плюхаясь на заднее сиденье.
— Что? — на лице таксиста промелькнула тревога, когда он разглядел красную и мокрую от крови тряпку на его шее. — Парень, а ты того… тут не помрешь? Слушай, может, «скорую» тебе вызвать?
Пристрелить бы тебя, сука. Но это будет большой ошибкой.
Грязными пальцами Абдрашитов нащупал в кармане купюру и протянул водителю.
— В больницу.
Наглотавшись лекарств, Кротов почувствовал, как болеутоляющие постепенно растворяют боль, размывают ее. Теперь пораженные участки его тела чувствовались распухшими заплатками, которые мешались и ныли, но не вызывали такой адской боли, как раньше. А еще он, вспомнив свой первый перелом ребер 10 лет назад, научился дышать менее глубоко, но чаще. Поэтому Кротов заявил врачу, что ему нужны его вещи.
— Какие вещи? Я не могу вас выписать! Вам нужно поставить корсет, чтобы…
— Черт, мне просто нужны мои вещи. Телефон. Сигареты.
— Послушайте, как вас, — доктор сверился с карточкой, — Александр Николаевич. В больнице нельзя курить. А выходить на улицу я бы вам не советовал.
Черта с два, подумал Кротов.
Когда Рогов и Лазарев примчались к дому № 3 на улице Дружбы, местные опера заявили, что они обошли половину квартир дома. У каждого подъезда дежурят сотрудники, поэтому дом блокирован — подозреваемые или не появлялись здесь, или находятся внутри. Знать бы только, в какой квартире.
— Мы знаем, в какой они квартире, — буркнул Лазарев, двигаясь к пятому подъезду.
Спецназ появился через пять минут, когда лестничная площадка перед квартирой преступников была наводнена вооруженными операми в бронежилетах. Не таясь, группа бойцов в полной боевой выкладке рванула по лестнице на нужный этаж.
Дверь была железной, кувалда не поможет. Пришлось вскрывать замок по старинке, ломом. Металлической была только дверь, но не косяки и коробка, поэтому под натиском двух бойцов древесина с отчаянным хрустом треснула, разбрызгивая щепки в стороны.
— Готово!
Лазарев распахнул перед бойцами дверь, и те с автоматами наизготовку рванули внутрь.
— Чисто.
— Чисто.
— Чисто.
— Е…ные падлы, — прорычал Рогов, когда они с Лазаревым вошли внутрь. — Как он умудрился свалить с дыркой в глотке?
В гостиной Лазарев обнаружил подсыхающую лужу из крови и рвоты на полу, в ней валялось заляпанное кровью скомканное полотенце.
— Твою мать… Перегаром прет, чувствуете?
Выйдя он обнаружил дверь в другую комнату. Это была спальня. Лишь зайдя внутрь, Лазарев понял, где он находится.
Заклеенное газетой окно. Никакой мебели, лишь грязный матрац на полу. Рядом вонючее, смердящее ведро и заляпанная табуретка. На трубе, ведущей к батарее, висели наручники, пристегнутые одним браслетом. А в углу комнаты была кучка продуктового мусора — упаковки от чипсов, контейнеры от китайской лапши и прочее — вокруг которого вились мухи.
— Что здесь? — в комнату заглянул Рогов.
— Тюрьма, — подавленно буркнул Лазарев. — Видишь браслеты на трубе? Здесь держали Щербакову.
Рогов, мрачно осматривая комнату, грязно выругался.
— Табуретка. Это был ее стол. Ее даже кормили, суки.
— А ведро ее туалет, — хмуро добавил Лазарев. — Г. ны. А ведь она все это терпела. Надеялась, что ее отпустят…
А потом он увидел кое-что любопытное на подоконнике.
— Рогов, смотри.
Это был снимок Аллы Щербаковой. Улыбаясь, она позировала фотографу на фоне своего красивого красного «БМВ».
Кротов доковылял до приемного покоя. Если не горбиться, а выпрямить спину, то вся нагрузка пойдет на позвоночник — и тогда, с учетом болеутоляющих таблеток, Кротов чувствовал себя вполне сносно. В коридоре он встретил Катю Лазареву в белом халате, которая катила из перевязочной тележку с медицинскими инструментами.
— Ваши вещи я отдала Мише, еще ночью. Телефон, кошелек. Так что все в порядке.
— А сигареты?
— Кажется, не было никаких сигарет. Я не видела.
— Санитары из «скорой» вытащили, — Кротов был в ярости. — Вот молодцы, а!
— Фельдшеры, а не санитары.
— Как угодно. Слушайте, Кать, вы не можете мне купить…? Здесь где-нибудь есть магазин? Муж вам отдаст деньги. Раз мой лопатник у него.
— Вот сейчас все бросила и побежала за сигаретами, — раздраженно буркнула Катя. — Саша, я тут работаю, понимаете? И так разрываешься…
Словно в доказательство ее слов к Кате подбежала медсестра.
— Кать, парень пришел с проникающим в шею, большая потеря крови! Дуй в смотровую, я вызываю хирурга.
Медсестра побежала дальше. Катя, демонстративно посмотрев на Кротова — мол, вот видишь! — быстро двинулась по коридору, оставив тележку. Кротова, хмуро косящегося ей вслед, передернуло от жгучей боли в спине. Чтобы не упасть, он схватился за тележку и задержал дыхание.
Боль отпускала. Но это означало, что обезболивающее перестает действовать. Паршиво.
А потом Кротов, меняясь в лице, посмотрел туда, куда быстро ушла Лазарева. «Парень пришел с проникающим в шею, большая потеря крови». Проникающее ранение в шею. В голове короткой вспышкой мелькнули события прошлой ночи. Кротов со всей силы вонзает ключ в шею нападавшего, чувствуя, как полоска стали пробивает мягкие ткани горла…
Тележка. Кротов взялся за нее обеими руками, почти повиснув на ней — у него кружилась голова — и побрел по коридору вслед за исчезнувшей за одной из дверей Катей Лазаревой.
В нескольких метрах перед ним на стене был закреплен противопожарный щиток со смотанным в бухту рукавом и огнетушителем.
Бледный Абдрашитов сидел на кушетке крохотной комнаты, зажимая полотенцем рану на шее. Врач говорил по телефону, тревожно оглядываясь на него:
— Да, открытое проникающее… С повреждением сосудов, так что давайте заявочку в банк… Я могу провести первичную обработку раны по общим правилам, но восстановление целости за вами. Скорее всего, нужна будет гастростомия… Сергеев там? Может, пусть он подойдет, посмотрит?
— Быстрее уже сделайте что-нибудь, — простонал Абдрашитов, чувствуя, что скоро отключится. Его снова начинало мутить, а картинка перед глазами плыла и расплывалась.
Катя ножницами осторожно разрезала тряпку, которой была обмотана шея. Тут же из-под полотенца с новой силой хлынула кровь. Катя, вздрогнув от неожиданности, отскочила:
— Мама! Почему вы сразу скорую не вызвали?
Абдрашитов едва не рухнул с кушетки, но удержался на месте. При этом футболка задралась, обнажив рукоятку пистолета. Катя вскрикнула и тут же оцепенела, закрыв рот ладонью.
— Остановите кровь, пока я не помер прямо здесь, — прохрипел Абдрашитов, с трудом сглатывая сочащуюся из раны кровь. Катя попятилась назад. Увидев ее лицо, Абдрашитов сразу все понял — и выхватил пистолет, направив ее на Лазареву:
— Куда собралась? Стой. Эй, ты, в халате, трубку положи!
Кротов, держась за тележку, слышал это. Покосился по сторонам, борясь с болью. Вокруг только женщины: пожилая дама с пакетами для близкого, лежащего в больнице, бредущая мимо санитарка с ведром, мелькающая у поста медсестра.
Кротов снова посмотрел на щиток с огнетушителем.
В смотровой, бледнея при виде направленного на него пистолета, врач выполнил приказ вооруженного человека. Волна адреналина, хлынувшего в кровь, вселила в Абдрашитова второе дыхание.
— Молоток. А теперь заштопай меня по-быстрому! Не надо никого звать!
— Но я не хирург, — пролепетал врач.
— Мне по…ть, ты врач! Останови кровь! Ты, сучка, куда пятишься? Отошла от двери!
— Не стреляйте, мы все сделаем, — пролепетала Катя, отступая подальше от двери.
