Александра Маринина - Не мешайте палачу
– Девушка, – обратился к ней незнакомец приятным голосом, – вы можете уделить мне несколько минут?
Юля нервно огляделась, потом сообразила, что здание редакции совсем рядом и в случае опасности всегда можно туда вернуться. Зато этот мужчина может оказаться кем-нибудь… Ну, одним словом, нельзя отказываться от таких бесед. А вдруг ее ожидает сенсация?
– Я вас слушаю, – сказала она, приветливо улыбаясь.
– У меня есть к вам предложение. Но сам его характер таков, что мне бы не хотелось попадаться на глаза вашим сотрудникам. Может быть, отойдем чуть в сторону?
Ее это заинтриговало, хотя в глубине души и шевельнулся непонятный страх. Да журналистка она или нет, в конце-то концов! Она не имеет права бояться, если есть возможность накопать «горячий» материал.
Мужчина двинулся в сторону проходного двора, Юля послушно пошла за ним следом. Во дворе они сели на скамеечку, слишком низкую для взрослых людей.
– Давайте познакомимся, – начал мужчина. – Меня зовут Григорий, а вас?
– Юля. Так я слушаю вас, Григорий.
– Видите ли, Юленька, я наблюдаю за вами уже давно. Я увидел вас впервые несколько месяцев назад и, представьте себе, влюбился. Да-да, не смейтесь, даже в наше циничное торгово-денежное время это еще иногда случается. С тех пор я часто прихожу сюда, к редакции, и жду, когда вы появитесь. Вы не должны пугаться, я не собираюсь предлагать вам ничего плохого. Вы – изумительная девушка, и я мог бы просто смотреть на вас издалека и считать себя счастливым. Но сейчас у меня появилась возможность оказать вам услугу. Собственно, именно поэтому я и решил познакомиться с вами.
– Какую услугу?
– Я могу сделать так, что о вас заговорят в журналистских кругах.
– У вас есть сенсационный материал? – сразу же загорелась Юля.
– Пока нет. Но он может появиться, если вы этого захотите.
– Я вас не понимаю, – нахмурилась девушка.
– А я объясню. У меня есть возможность взять интервью у Ратникова.
– Да что вы! – ахнула журналистка. – Нет, я вам не верю. Уже два года Ратников близко не подпускает к себе журналистов. Никому не удалось взять у него интервью с тех пор, как он перешел в команду Президента.
– Вот именно, – обаятельно улыбнулся Григорий. – Никому. Ни одного интервью за два года. Зато в прессе и по телевидению регулярно мелькает информация о том, что Ратников отказался беседовать с журналистами. Представляете, какой поднимется шум вокруг вашего имени, если вы станете единственной, ради кого недоступный Ратников сделает исключение?
– Но он же его не сделает, – неуверенно возразила она.
– Сделает. Если вы согласны, через три дня в вашей газете будет опубликовано это интервью. Хотите?
– Но я не понимаю… Нет, я вам не верю.
– Юленька, я не спрашиваю вас, верите вы мне или нет. Я спрашиваю пока только о том, хотите ли вы этого.
– Господи, конечно же, хочу. И спрашивать нечего. Но как вы это сделаете?
– Я сам возьму у него это интервью. Вы правы, вас он к себе не подпустит, как не подпустит вообще никого из журналистской братии. А я смогу это сделать. И передам вам кассету с записью нашей беседы. Вы подготовите материал к публикации, и там будет стоять ваше имя.
– Но это же обман! – возмутилась Юля. – И он раскроется моментально. Ратников прочтет газету и во всеуслышанье заявит, что интервью у него брала не Юлия Третьякова, а мужчина по имени Григорий.
– А вот это уже моя забота. И даю вам слово, что ничего такого не произойдет. Так как, Юленька? Решайтесь.
– А вам зачем это? – подозрительно спросила она, борясь с искушением согласиться немедленно и безоговорочно.
– Хочу сделать для вас что-нибудь хорошее, – обезоруживающе улыбнулся ее новый знакомый. – Вы ведь мне очень нравитесь. Я не набиваюсь на близкое знакомство, потому что понимаю: у такой красивой и талантливой девушки наверняка есть человек, которого она любит, который ей дорог и которого она вовсе не собирается бросать ради такого нелепого романтического чудака, как я. Я вовсе не витаю в облаках, как вам могло бы показаться, хотя и способен на сильные чувства и настоящую преданность. И мне доставило бы огромную радость, если бы я мог сделать для вас что-то нужное. Вот и все мои резоны.
– А гарантии? Как я смогу быть уверена, что на пленке будет голос именно Ратникова? Вдруг вы меня обманете?
– Если вы боитесь, я могу сделать видеозапись. Пусть вы не знаете его голос, но лицо-то…
В голове у Юли был полный сумбур. Слов нет, она хотела сделать этот материал. Это будет первым шагом на пути к славе, и шагом таким огромным! О ней начнут говорить как о журналистке, для которой нет закрытых дверей. Уж сколько маститых зубров об Ратникова зубы пообломали, всем им давали от ворот поворот, а она сумела! Но все равно как-то странно все это… Неожиданно.
Внезапно в голове у нее прояснилось, стало легко и просто. О чем тут раздумывать? Такой шанс бывает раз в жизни, и надо быть полной идиоткой, чтобы его упустить.
– Хорошо, – решительно сказала она. – Я согласна.
– Вот и славно. Послезавтра в это же время я буду ждать вас в этом же дворике. Вы получите видеокассету с интервью Ратникова.
– Что я вам буду должна за это?
– Господь с вами, Юленька! – возмущенно воскликнул Григорий. – Неужели вы и в бескорыстие не верите?
– Что ж, спасибо вам заранее, – сказала она, вставая. – Я очень надеюсь, что вы меня не подведете и не обманете.
Они вместе вышли из-под арки на тротуар. Юля свернула к метро, а ее новый знакомый перешел на противоположную сторону и сел в вишневый «Вольво».
* * *Давно уже Михаил не выполнял таких трудных заданий. Хоть он и уверял Павла, что постоянно поддерживал форму, но разве можно сравнить внушение истеричным и готовым всему поверить женщинам, издерганным постоянными неурядицами и несчастьями, с тем, что ему предстояло в этот раз? Сегодня он должен был работать с сильными здоровыми мужчинами, которые никому не верят и в каждом видят врага. Но Михаил понимал, что должен это сделать, должен выполнить задание любой ценой, иначе Павел ему башку отвинтит. И денег, между прочим, не даст.
Заперев машину и поудобнее пристроив на плечо объемистую сумку с видеокамерой, Михаил глубоко вздохнул, на несколько секунд закрыл глаза, концентрируясь, и решительно вошел в подъезд многоэтажного кирпичного дома на Староконюшенном. Кодового замка на внутренней двери не было, да кому он нужен, если за этой дверью стоял плечистый накачанный охранник, на бедре которого красовалась расстегнутая кобура.
– Вы к кому? – строго спросил он, преграждая путь Михаилу.
Михаил молча посмотрел ему в глаза и вытащил из кармана пластиковую журналистскую карточку, на которой было написано: «Юлия Третьякова, корреспондент». Охранник был волевым парнем, и Михаилу пришлось посылать сильные импульсы один за другим, чтобы сломить сопротивление. Наконец тот взял протянутую карточку.
– Я должен вас записать, – сказал он вялым голосом.
– Конечно, – согласился Михаил.
Все правильно, на то и был расчет. Случись проверка, в журнале будет запись о том, что сюда приходила Юлия Третьякова. Охранник сделал запись в журнале и вернул карточку. Михаил сунул ее в карман и бодро зашагал к лифтам. Первый рубеж пройден. Теперь нужно прорваться в квартиру и заставить Ратникова говорить перед камерой то, что нужно. Хватит ли сил? Нет, должно хватить, нельзя расслабляться, а трусливые мысли надо гнать из головы.
В лифте Михаил снова закрыл глаза и постарался внутренне собраться. Автоматические двери плавно разъехались в разные стороны, и перед ним возник очередной телохранитель, оберегающий уже не всех жильцов дома, а только живущего на этом этаже советника Президента. На этот раз усилие потребовалось более мощное, охранник стоял как вкопанный и не отступал ни на шаг от лифта, хотя и силу не применял, что было хорошим признаком. «Отойди, – мысленно приказывал Михаил. – Сделай три шага назад, повернись, подойди к квартире Ратникова и позвони. Если спросят: «Кто?», пусть услышат в ответ твой голос. Отойди, повернись, позвони. Отойди».
Телохранитель послушно сделал три шага назад и позвонил в квартиру. Через минуту Михаил уже разговаривал с женой советника, которая оказалась легкой добычей, потому что совершенно не была готова к сопротивлению. Мило улыбаясь, она провела его по длинному коридору в глубь квартиры.
– Саша, к тебе гости, – сказала она, открывая перед Михаилом дверь в кабинет мужа.
Михаила окатила волна гнева, исходящая от Ратникова. Никаких гостей тот не ждал, тем более журналистов, которым вход в его квартиру вообще был категорически запрещен.
– Кто вы такой? Почему вас пропустили сюда? – раздраженно спросил Ратников.
– Александр Иванович, – мягким голосом начал Михаил…
